Читать интересную книгу Шоу на крови - Анна Владимирская

Всех музейщиков официально отпустили по домам. Уехали оперативники с Франей, а вслед за ними спонсор на «мерседесе». А Суздальская и Аросева в своем флигеле все сидят и коротают время за чаем. Случившееся в музее они обсудили, сойдясь во мнении, что Запорожцева наказала сама судьба. По телевизору в ночном новостном блоке показывают какую-то бразильскую выставку шоколада. «Роскошные шоколадные фонтаны и замки, — замечает комментатор, — будут съедены посетителями после выставки».

— Представляешь, Олеся, — фантазирует Лера. — Выставка экзотических животных. Зоологическая. Там всякие львы, тигры-людоеды. Удавы. Огромные пауки. Голос диктора за кадром объявляет: «Все посетители после окончания выставки будут съедены экспонатами!»

Музейщицы смотрят друг на друга секунду, а потом начинают истерически хохотать.

* * *

Эти люди называли себя музейными рейдерами. Среди своих, конечно. Больше никто об их деятельности не догадывался. О настоящих рейдерах знает весь читающий мир: это те акулы бизнеса, кто захватывает компании без согласия акционеров, агрессивно покупая акции на открытых торгах. Общее у тех и других только одно — не подкопаешься и за руку не схватишь.

Есть такие законы природы, которые не обойти, как ни старайся. Закон охотника и дичи, закон естественного отбора. И так во всем! Вот и у арт-бизнеса тоже образовалась своя теневая сторона. В ней действовал закон противоестественного отбора. Именно в этой тени и рыскали музейные рейдеры. Никто ничего не знал ни о них, ни о самой постановке дела. Что само по себе говорит о таланте постановщиков.

Ну сами посудите: если есть нечто, что плохо лежит, то очень скоро оно лежать уже не будет. А если совсем откровенно — отбирают ведь порой и то, что лежит хорошо. Весь вопрос только в количестве денег. Группа музейных рейдеров действовала нагло, стремительно и эффективно. Музейным «бизнес-хищникам» не нужно было ни перекупать сами музеи, ни убирать их руководство. Их интересовало содержимое: картины, скульптуры, редкости. Подобно пираньям, они выедали сердцевину музейного собрания, оставляя лишь стены и работы, не представляющие особой художественной ценности. Оставалась табличка с надписью «Музей», оставалось лет сто не ремонтированное здание, оставались бесполезные сотрудники вместе со своим беднягой директором. И все.

Схемы грабежа музеев были разработаны досконально. В какой-нибудь провинциальный город приезжала группа из трех-четырех человек. Каждый из них отвечал за свое направление. Один подробно изучил коллекцию провинциального музея и точно знал, какие именно ценности должна вывезти группа. Другой имел все бумаги и юридические разрешения. Третий обеспечивал транспорт и отвечал за упаковку предметов старины, чтобы они ни в коем случае не пострадали при перевозке.

В один отнюдь не прекрасный для музея день к директору входило несколько представительных мужчин. Приезжие совершенно не были похожи на бандитов или грабителей. У них была скорее внешность каких-нибудь чиновников, служащих государственного аппарата. Директору предъявляли серьезную бумагу. Например, это был официальный пресс-релиз выставки в представительстве ООН, где-нибудь в Берлине, Риме или Чикаго. Либо в национальной галерее Великобритании или США. Отдельно — любезное приглашение на выставку представителей культуры Украины. Выставка имела какое-нибудь громкое название — допустим, «Художники прошедшего тысячелетия». Или, скажем, «Имена в истории искусства». На другой бумажке, на фирменном бланке Министерства культуры, за подписью министра или замминистра директору музея господину Пупкину предписывалось вместе с экспертами отобрать раритеты для выставки.

Самое интересное, что все бумажки, как правило, были настоящие. И выставка действительно должна была скоро начаться. И министр был уверен, что музейные ценности поедут за границу! Просто по дороге ценности исчезали неизвестно куда.

Рейдерам-пираньям нужно было заставить медлительных провинциальных директоров музеев шевелиться быстрее. Оно и понятно: грабить положено молниеносно, чтобы жертвы не успевали опомниться. Жертвы обычно и не успевали, хотя и тут были возможны варианты — директор-дурак и директор-перестраховщик. С директором-перестраховщиком было так: он, получив в руки бумаги, звонил в министерство. Там его соединяли с руководителем отдела музеев. Он получал подтверждение всем полномочиям. Его просили поторопиться. Дальше все двигалось по описанному выше сценарию.

Директор-дурак при виде столичных чиновников тут же начинал суетиться перед ними. Просто по въевшейся привычке. А может, потому что дурак. Его научные сотрудники послушно выгребали из запасников и из экспозиции все ценное, все значимое. На произведения искусства здесь же заполнялись самые подробные сопроводительные карточки, плюс все сведения записывались в лэптоп сопровождающего чиновника. При интенсивной работе через час-другой произведения уже паковались в специальные ящики и грузились в автомобиль, специально (как объявлял чиновник) приспособленный для перевозки художественных ценностей. Директор-дурак еще крутился под ногами, пыхтел, пытался помогать грузчикам. Наконец, на последний ящик ставилась пломба, двери закрывались. Директор вытирал пот со лба. Чиновники жали его руку.

И ценности покидали провинциальный город навсегда.

Если через какое-то время руководство провинциального музея начинало бить тревогу, ему объясняли, что волноваться не следует, что работы переехали на другую выставку и скоро вернутся. Проходили месяцы и годы. Менялись правительства, министры и чиновники. Концов аферы было найти уже невозможно. Да и кто их будет искать, эти концы? Нищие музейщики? Нет. Музейщикам это явно не по карману. Заявлять в милицию? Помилуйте, это наивно: ей проплатили как раз за то, чтобы не искала. Конечно, пострадавшие могут обратиться в арбитражный суд с иском, но это очень дорого и бесконечно долго. А главное, совершенно бесполезно.

Отъем ценностей у государственного музея стал доходным бизнесом. Для этого достаточно купить действие, а точнее — бездействие нескольких чиновников из разных ведомств. Главная особенность музейных рейдеров — скоростные захваты ценностей. Рейдеры еще не сталкивались с сопротивлением руководства музея, хотя на всякий случай были готовы в открытую прибегать к шантажу и угрозам. Иногда интеллектуальная часть схемы была настолько совершенна, что вывезенные коллекции спокойно продавались на уважаемых аукционах.

Ничего этого не знала и знать не могла Тамара Петровна Сержантова, директор Ф-ского хранилища. В крохотном музее города Ф. хранилось много произведений искусства. Ну например, та часть эрмитажной коллекции, которая в тридцатые годы была отправлена в Украину и так и осталась в провинциальном музее. А еще уникальные западноевропейские деревянные скульптуры, дворцовая и храмовая мебель, картины европейских художников, фарфор из Мейсена, Севра и Лиможа. А кроме того, картины Левицкого, Боровиковского и других известных художников. И потому ничего нет удивительного в том, что однажды трое мужчин, чиновников от культуры, заехали в городок Ф. — чтобы посетить его музей.

Мощный джип ввинтился по асфальтированной улице в жиденький транспортный поток, за ним следовал микроавтобус. Старые «жигулята» и «запорожцы» отскакивали от бортов иномарок, как волны от корабля. Неширокий проспект увлекал вперед и вверх. На горе раскинул темно-зеленые крылья какой-то местный парк. На скамеечках парка сидело в тени много народу. Приезжие бросались в глаза особым хозяйственным выражением лица: так, что тут у нас еще интересного, куда пойти поглазеть? Местные опознавались по пустым бутылкам под ногами и полным — в руках.

Небольшой городок Ф. был замечателен своей необыкновенной компактностью, практически все достопримечательности находятся в центре. Главная достопримечательность — старый коренастый дуб, под которым останавливался Петр I. Есть несколько десятков маленьких городов, где находится такой дуб. Можно подумать, царь Петр обожал останавливаться именно под дубами, причем для этой цели объездил всю страну!..

Одноэтажные, теплой охры и неяркой желтизны дома дышали уютной провинциальностью. Всюду зелень, зелень — кружевная и густая, темная и изумрудная — это создавало особую атмосферу. Она проплывала над головой, теплая и нежная, солнечные зайчики пробивали листву, запрыгивали в машину и гонялись друг за другом на коленях молчаливых пассажиров.

Джип остановился на улице, где царил так называемый частный сектор. Здесь оказался кусочек настоящего села. Вдоль дороги паслись козы, на невысоких заборах сидели петухи, сквозь густую тень садов яркими белыми стенами сияли домики. Ладный небольшой домик местного Ф-ского музея возник среди фруктового сада.