живем, даже и зимой любим приезжать, тут и отопление у нас есть. Но только снег, это столько сил надо. Так что не частим! Давай чая, Танюш, с дорожки то.
Таня села за круглый деревянный стол, покрытый белой скатертью с вышивкой. Она провела рукой по столу, это невероятное ощущение домашнего уюта!
Уже допивая вторую чашку чая на летней веранде среди грядок с помидорами и огурцами, она поняла, что начала расслабляться. В саду был невероятный запах яблоки и какой-то травы. На веранде была тень и легкий ветерок.
Ирина Владимировна ушла готовить обед и не приняла от Тани предложения ей помочь, Владимир Александрович прохаживался по саду, хозяйским взглядом осматривая владения.
«Как он понял, что мне нужно сейчас именно это!?»
Сейчас, находясь в этой тишине и спокойствии, она даже не могла представить, что события прошлой ночью произошли именно с ней. Тут была совершенно другая жизнь. Неторопливая, спокойная и, по ее ощущениям, защищенная.
Они долго обедали в беседке, Владимир Александрович рассказывал шутки из своей студенческой жизни и как долго ухаживал за своей будущей женой, а после обеда Ирина Владимировна принесла старый альбом и долго держала его в руках, не открывая.
— Ты такого, наверняка, еще не видела, и Юра, уверена, будет ворчать. Но, пока его нет, я тебе покажу несколько фотографий, — это она произнесла, когда ее супруг покинул их компанию, и как посмеивалась Ирина Владимировна, пошел подремать.
— Я с радостью посмотрю! — оживилась Таня. Увидеть мелкого Соколова она сочла забавным.
— Я ведь знаю, что вы еще не были у его родителей, — ее голос как-то изменился, произнося это. — Они не общаются в последние годы, и все такие упрямые, что не хотят сделать первый шаг.
— Они поссорились?
— Тут не все просто! Я и Юру могу понять! Знаешь, у его мамы какая-то позиция, что так как он мальчик, его нельзя жалеть, выделять. Даже не знаю, как и объяснить. У него же есть сестра младшая Аня. Ой, девочка с непростой судьбой. То замуж выйдет, то разведется, и уже так раза три, они все носятся вокруг нее. Так вот они никогда не ценили Юру за все то, чего он добился. Никогда! Они больше радуются, что Аня наконец-то устроилась работать администратором в клинику, чем то, какого успеха достиг их сын.
Она все крутила в руках альбом, как будто пытаясь что-то вспомнить.
— Наверное, года три уже прошло. У Юры такой рост был большой в компании. И в Правительстве нашем его хвалили, и награду он какую-то получил, уже не помню. Так вот, был большой праздник. Юра пригласил нас с Володей, естественно, и своих родителей. Нас посадили за такой красивый стол, так все смотрели на нашего мальчика, я просто слезы утирала от гордости. А Татьяна… Я не знаю, что ей взбрело. Ну короче, не оценила она всего этого. Она как будто взорвалась, хотела обесценить все, только Аню на пьедестал ставила, ничего вокруг видеть не хотела. А его отец, он, конечно, очень серьезный мужчина, но смотрит и делает только все для своей жены. Ты бы видела лицо Юры в тот вечер, он хотел показать родителям чего достиг, похвастаться что ли, получить одобрение. А получил — ничего! Только упрек, что он не сделал ничего, чтобы его сестра стала такой же успешной. И ушли они.
У Тани появился комок в горле. Перед глазами была эта скала — Соколов Юрий Александрович, без единой эмоции на лице. Но кто бы знал, какие эмоции полыхают там, что за истории он скрывает за своим покерфейсом.
— Да, думаю, Юре было это очень обидно, — единственное, что смогла произнести она.
— Ну ладно, Таня, не будем о грустном. У меня же есть это! — Ирина Владимировна уже улыбалась и трясла альбом над головой.
На фотографиях Таня сразу его узнала. Выражение лица почти везде было такое же серьезное, как и сейчас. Только на одной фотографии Юра улыбался, его глаза просто светились детской беззаботностью и озорством.
Пока они болтали, наступил вечер. Из дома вышел Владимир Александрович:
— Ирина, там кто-то приехал.
И через пару минут, Таня уже увидела Соколова, быстрыми шагами приближающегося к беседке.
Пока Ирина Владимировна хлопотала и наливала ему суп, он краем глаза увидел старый фотоальбом на скамейке.
— Вот только не говори, что ты его смотрела!
Таня закивала головой.
— Как там в Москве? Как у тебя дела? — спросила она.
— Не очень, — он посмотрел ей прямо в глаза и там была темнота.
Глава 26
Она проснулась рано, но в комнате было уже светло. Летом так рано светлеет.
Таня накинула халат и выскользнула бесшумно из дома в сад. Утреннее пение птиц еще не закончилось, кроме птиц не было слышно ничего. Идеальный фон. Она прошла по тропинке до беседки внутри сада и уселась прямо на деревянных ступенях.
В воздухе была легкая прохлада, которая совсем скоро исчезнет без следа под беспощадным июльским солнцем. Неожиданно лето в Москве в этом году было очень жарким. Мокрая от росы трава, запах яблок и совершенно другое ощущение времени. Тут все было медленнее, движения, слова и время.
Таня за эти пять дней уже набралась, как ей казалось, сил и выспалась. Ей становилось скучно, хотелось в город и на работу, в свой обычный режим дня. Да и как бы не были милыми хозяева, Таня уже чувствовала, что не дает им отдохнуть, что они уже привыкли жить вдвоем, и она тут лишняя.
На работе думали, что эти дни она работает из офиса «Федерал». Как это провернул Соколов, Таня не знала. И где он был сам, тоже представления не имела. Больше он не появлялся в этом доме, не звонил и не писал. На телефон, как они договорились, Таня отвечает только на знакомые номера, вечером вообще выключает. Почему так, она не спрашивала. Сил сопротивляться не было.
Очень хотелось вычеркнуть эти пару последних месяцев из своей жизни. И начать заново.
Три — четыре раза в день заходил Виталий, который как бы должен был ее охранять, где он сам находился все остальное время, Таня не знала.
— Кажется, мне пора домой! Да, Муська? — рядом с совершенно равнодушным взглядом лежала хозяйская кошка, которая даже не пошевелилась, когда она присела рядом.
— Таня, это ты там? — на крыльце послышался голос Ирины Владимировны.
— Да! Это я! Доброе утро! — отвечала она громко.
— Кофе, милая?
— С большим удовольствием! — и Таня улыбалась, сидя на этих ступеньках.