— Да, ты вчера явился ко мне спать.
 — Это я помню, — упирает локоть в колено и прикладывает ладонь ко лбу.
 — Зато не помнишь, как называл меня отвратительной женой, жалел о нашей свадьбе…
 Резко поднимает голову и кривится. Голова, видимо, заболела еще сильнее от такого резкого движения.
 — Что?
 — Я догадывалась, что ты жалеешь о нашей связи, но то, что я отвратительная жена… — отрицательно качаю головой. — Что я тебе только сделала… Я же только и делала, что была послушной во всем… И только стоило мне начать себя ценить, так я сразу отвратительной стала. Знаешь что?.. — готовлюсь сказать решение, о котором не пожалею, сжимая губы в тонкую линию. — Не поеду я с тобой ни в какой Питер. И не запретишь ты мне жить от тебя отдельно. Я не твоя собственность. Я съезжаю в квартиру отца. Сегодня же! Отвратительная жена больше не будет тебе глаза мозолить.
 Срываюсь прочь, глотая слезы, но слышу за собой погоню. Вхожу в нашу комнату, ведь там лежит мой чемодан, и пытаюсь закрыться, но Мирон успевает оттолкнуть дверь вместе со мной.
 — Не смей мне мешать. Я буду собирать вещи! — мчусь к шкафу, который распахиваю и стаскиваю чемодан с высокой полки.
 Но Мирон тут как тут: забирает чемодан, зашвыривает его обратно как попало и закрывает шкаф так, что он об стену бьется.
 — Что ты творишь?! Я сказала, что не поеду с тобой в Питер! Не заставишь!
 — Плевать мне на Питер!
 — Врешь!
 — Нет! — идет ко мне, смотря поистине безумным взглядом. Невольно вспоминаются слова Ланы о том, что он возможно мучил Таю. Но я не могу в это до конца поверить. Сердце к этой правде не лежит. — Это мне неважно.
 — Тебе важно подчинение и…
 — Все, остановись, — требует он разбитым голосом. Прижатая к комоду, я безотрывно смотрю на него. — Так больше нельзя.
 — Что… нельзя?
 — Нельзя нам так больше жить, — останавливается в каких-то сантиметрах от меня. — Забудь о разводе. Мы будем жить нормально.