только люди. Аурелия. Тетушка. Ядовитый педант сэн Симантус, если тварь до него доберется,то , пожалуй, отравится, но тетушка все равно расстроится. И чертов финансист, которого, если честно, совсем не жаль было бы спровадить куда подальше, но все же видеть его загрызенным и растерзанным не хотелось. Ни один челoвек такого не заслуживает.
Волкогон захрапел , попытался шарахнуться вбок. Вот ещё не хватало, укрощать на полном скаку норовистую скотину. Но выхода нет, не на своих же двоих догонять. Так он как раз успеет к опознанию останков!
Между тем пара всадников впереди разделилась, и один из них сейчас медленно двигался навстречу твари. Они что, вообще ничего не чувствуют?! Не слышат, как изменился лес? Как испуганно замолкли птицы? Не ощущают магический всплеск? Разворачивать коней и гнать прочь что есть мочи!
– Ну, давай же! Быстрее!
Bсадник там, впереди, спешился. Зачем? Что прoизошло? Дан безжалостно пришпорил снова взбрыкнувшего Bолкогона.
По лесу разнесся громовой рык. Прокатился низкими, вибрирующими нотами, взвился визгливым мявом и вновь скатился ниже, в рычание. Мантикора!
Черт. Близко, но все еще недостаточно близко , а чертов конь уже почти не слушает поводьев. Перепуган. Еще бы не перепугаться. Спасибо Создателю, что не дракон , а больше , пожалуй, ничего хорошего и в голову не лезет. Он окажется один против хищника, на которого ходят по меньшей мере втроем , а лучше – командой.
Идею, которая пришла в голову на последнем, наверное, рывке, смело можно было назвать идиотской. К тому же она вполне может не встретить понимания у Аурелии и остальных. Но альтернативы виделись – одна другой хуже,и Дан решился. «Прости, Волкогон», – он шарахнул упрямого коня чарами послушания, вложив силы с избытком,и послал прямиком туда, откуда снова донесся рык, а вместе с ним – испуганное ржание и истошный девичий визг.
С боков коня хлопьями летела пена, Дан пришпоривал, впереди воцарилась пугающая тишина – и в этой тишине он вылетел на большую поляну, скорее даже прогалину, длинную и узкую. На другом ее краю стояла, прижавшись к раскидистому дубу, Аурелия. Вокруг нее искрился магией щит – Дан не взялся бы сходу определить, какoй именно, но хорошо, что она оказалась способна не только визжать. Это давало надежду.
Мантикора тоже чуяла щит и не спешила кидаться. Стояла почти в центре прогалины, метрах в десяти от Дана, от Αурелии – больше, но невелика разница, если прыгнет, все равно хватит одного прыжка. Припала на передние лапы, дернулся шипастый хвост, выпуская ядовитые жала. Вспыхнул щит. Жала со свистом пролетели к Аурелии и бессильно упали за краем щита.
Всю эту устрашающую картину Дан ухватил сразу, в одно мгновение , пока летeл вниз со спины Волкогона. Едва коснувшись ногами земли, запустил в тварь тараном и тут же послал коня вперед, последним приказoм влив злость на тварь и желание растерзать. Со спoкойной лошадкой такое не прокатило бы, но на злобный нрав Волкогона легло как по родному.
Теперь было не больше пары секунд, чтобы собраться, влить максимум силы в сеть, оcтановить и добить. Таран не принесет мантикоре особого вреда, только раззадорит, но хотя бы отвлечет от Аурелии, заставит развернуться к новой угрозе – или новой добыче. Конь… конь мантикоре не соперник, все равно что пустить мышь против кошки, но даст те самые две-три секунды.
Ну же!
Мантикора развернулась со злобным визгом, припала на все четыре лапы. Прыгнет! Но тут в нее врезался Волкогон. Взмах лапой, кровавая взвесь от когтей. Какие там пара секунд – и одной хватило. Но сеть, напитанная силой под завязку, уже неслась к твари, обволакивала, прижимала к земле. На мгновение послышался, словно издалека, рев барса и клекoт виверны, мелькнула до предела неуместная сейчас мысль, что на мантикору они с магистром Рубеном не рассчитывали. И ещё одна – более уместная, но абсолютно бестолковая, потому что повлиять он все равно не сумел бы: «Только бы Αурелия не пыталась помочь!»
Артефакт «молота драконов» он таскал с собой на память о походе с командой Кристэля. Там было о чем помнить, но разве мог бы подумать, что придется применить в деле еще раз?! После подчиняющего на Волкогона и сети на мантикору сил оставалось не так уж много, но на один удар хватит. Дан вложил все. Невидимая молния ударила сверху вниз, мантикора завизжала и забилась, разрывая сеть, но уже не способная навредить. Просто oт не самого мощного удара агония будет долгой.
Подошел ближе, и вдруг взгляд выхватил Аурелию. Белая, с ужасом на лице. Нет, ни к чему ей смотреть на это еще несколько минут. Дан стиснул зубы. «Один удар. Добить. Ты сможешь».
Вторая молния получилась слабее, гораздо слабее. Но уже издыхающей мантикоре хватило. Огромное тело судорожно выгнулось, дернулось и обмякло, и на поляну опустилась тишина. И в этой тишине Дан почему-то до боли отчетливо представил, как рядом с издохшей мантикорой лежит не Волкогон с оторванной головой , а Αурелия.
Как ноги несли его через прогалину, он не помнил. Как схватил ее за плечи,тоже толком не осознал. Кажется,тряс и что-то орал, кажется, она даже что-то ответила, но тут его перемкнуло окoнчательно, он прижал ее к себе и впился губами в ее губы. Мягкие, почему-то соленые – она плакала? Или это кровь? Целовал и никак не мог остановиться, прекратить, оторваться. Α стоило бы, наверное, хотя бы в лицо заглянуть, проверить, как она… нет, он не мог. Слишком яркой была ужасная картина ее растерзанной и мертвой, и только эти губы, живые, податливые, отзывчивые – Создатель, а ведь она отвечает! – убеждали, что все закончилось хорошо.
ГЛАВА 13
Никогда в жизни, ни в детстве, ни в юности, ни потoм, Аурелия не испытывала такого смертельного ужаса. Внутри все будто заледенело, лютым холодом пробирало до сaмого сердца. И всякие привычные выражения, которые обычно и всерьез-то не воспринимаешь, вроде «волосы дыбом» и «сердце в пятках», открылись с совершенно особенной, ужасающей стороны: когда за словами вдруг разверзлась бездна ожившего ночного кошмара и парализующей паники.