Читать интересную книгу "Однажды в Мидлшире - Дарья Эпштейн"

завершить начатое. Пока в его дом не въехал молодой и амбициозный писатель, который так же, как и он сам, любил живой огонь камина.

* * *

– Так, ребятки, утречко! Пятиминутная готовность и к моему столу. Планерка!

Дропс бодро вошел в редакцию, озаряя ее светом своего энтузиазма. Журналисты настороженно переглянулись. Такое настроение босса сулило им очень много работы, преимущественно скучной. Они не ошиблись.

– Рождество! – заявил Дропс. – Чудесное время для ярмарок, благотворительных распродаж и заседаний всяческих комитетов. А так же ограблений, но их анонса у меня пока нет.

– Удивительно, – пробормотала Менди.

Дропс одарил ее маниакальной улыбочкой и продолжил:

– Работаем с тем, что есть!

Он плюхнул на стол пачку листов. Менди вздохнула. Каждый год она просила Дропса делать рассылку вместо того, чтобы плодить макулатуру, и каждый год он злонамеренно игнорировал ее просьбу. Вот и сейчас он приподнял бровь и ехидно ей подмигнул. Бумага пошла по рукам. Первым оказался список организаций, дающих благотворительные рождественские банкеты, но его Менди знала наизусть, как и их меню, стабильно отвратительное. Она передала его дальше и, мстительно взглянув на Дропса, вытянула лист из середины, развалив всю пачку.

– Боже мой! Кто это придумал?

Остальные повернулись к ней. Дропс перегнулся через стол и заглянул в лист.

– О да, это нынешнее нововведение. Мэр предоставляет городские автобусы, так что, думаю, идея во многом принадлежит ему.

– Но дом престарелых? С визитом в колонию?

– Должно быть как минимум интересно. И поучительно для обеих сторон. Возьмете его себе. А хотя нет, пусть берет Виктор. У него там подружка. В доме престарелых, не в колонии.

Менди фыркнула. Виктор чуть улыбнулся.

– Кстати, Виктор, вам от нее письмо. Представляете, в наше время кто-то все еще пишет бумажные письма.

И Дропс протянул Виктору чуть помятый конверт. Адрес стоял редакционный, но в графе «получатель» значилось его имя. Буквы были крупные и четкие, и Виктор невольно вспомнил записи Михлича. Странно, как почерки старых людей становятся похожи друг на друга! Время стирает индивидуальность…

Но нет, только не Еву Кло. Есть индивидуальности, которые не стереть ничем. Разве что могильной плитой. А в случае с Михличем не справится и она.

– Спасибо, – сказал Виктор.

– Менди, для вас у меня есть персональное предложение. Думаю, и вашей сестре это будет интересно. Можете взять ее с собой в качестве фотографа. Или в качестве участника, если она не будет рассказывать о реальных людях.

Дропс протянул ей пригласительный бланк, на этот раз не из принтера. Он был настолько обсыпан блестками, что мог бы заменить дискотечный шар.

– Конкурс рождественских сказок. Живые рассказы от живых рассказчиков, – прочла Менди. – Ух ты! Гораций, да вы просто Санта!

– Я его младший брат, – ухмыльнулся редактор. – Но не думайте, что это все. Четвертый лист тоже ваш. И это. И вот это…

Менди обреченно вздохнула. Почти все задачи были ей знакомы. Среди них попадались и интересные, но на ее любимую аналитическую колонку времени почти не оставалось.

Пока она изучала свои списки, Виктор изучал свои и приходил к сходным выводам.

– Но послушайте, Дропс! Это ведь физически невозможно! Вот здесь вечер начинается в одиннадцать, а на следующий день мне нужно быть в шесть утра на другом конце Мидлшира! А потом следующее – уже в десять. Я просто не успею… То есть у меня ведь больше ни на что не будет времени!

Взгляд Дропса из дружелюбного тут же стал колючим. Он прищурился.

– Добро пожаловать в безжалостный мир журналистики! Ни у кого из нас больше не будет времени до самого Рождества, так что все мы учимся спать на ходу, есть на бегу и писать в любом состоянии сознания. Если выдержите и не загремите в лечебницу, считайте, сорвали джек-пот, и я, так и быть, дам вам выходной. А пока – работаем, друг мой, работаем!

Он отвернулся от ошарашенного Виктора и крикнул:

– Сьюзан! Почему вы не здесь? Чем вы там вообще занимаетесь?

– Отвечаю на звонки, – пискнула Сьюзан.

– Идите сюда. Вот это – вам.

Лицо Сьюзан вытянулось.

– Пожалуйста, Гораций! Я же просто секретарь!

– Я вас недавно повысил, помните? Ох, ну не смотрите на меня так! Это всего лишь детские елки. Джо будет интересно. Кстати, как ваши успехи с расследованием?

Он покосился на Менди и Виктора и махнул им рукой:

– Что сидим? Вопросы? Нет? Тогда… Погодите-ка, Виктор.

Дропс переводил взгляд с его невыспавшегося лица на такое же лицо Сьюзан.

– Это совершенно не мое дело, но я должен знать. У вас что, роман?

Сьюзан и Виктор посмотрели друг на друга и расхохотались.

– Понял, нет, – сказал Дропс. – Тогда постарайтесь выспаться, сегодня – ваш последний шанс.

Когда остальные ушли и Сьюзан села напротив его стола, Дропс внимательно ее оглядел. Длинная русая коса закинута на плечо, у глаз – тревожные морщинки, уголки губ смотрят вниз. Он спросил:

– Сьюзан, у вас все хорошо?

Она пожала плечами:

– В целом да, спасибо. Скажите, Гораций… Что вы знаете о лесных духах?

В это время Виктор распечатал письмо. Шутка Дропса про подружку показалась ему глупой, но сейчас он волновался так, будто действительно вскрывал письмо от девушки.

Там оказалось несколько тетрадных листов, и, взглянув на первый, Виктор улыбнулся. Она все-таки написала ему рецепт печенья!

Он воровато выглянул из-за ноутбука, убедился, что все в редакции заняты своими делами, и принялся читать.

«Привет, Виктор!

Надеюсь, вы в добром здравии. Про себя могу сказать, что жива и способна связно мыслить, а для моего возраста этого достаточно, чтобы считаться в целом здоровой. Хочу поблагодарить вас. Во-первых, за интервью. Я-то рассчитывала на крошечную заметку, а вы отвели мне целую полосу. Впрочем, мне всегда казалось, что рано или поздно слава меня настигнет, и хорошо, что это произошло не совсем поздно. Ну, вы понимаете. В вашем тексте я выгляжу куда остроумнее и живее, чем в реальной жизни, и за это вам моя вторая благодарность. Вы нашли способ наложить макияж на столетнюю старуху. И третья благодарность за то, что вы, Виктор, совершили чудо.

После вашей публикации у меня нет отбоя от посетителей. Я даже не предполагала, что столько людей решат вспомнить свою бывшую училку, и не просто вспомнить, но и навестить. Дирекция даже расширила часы посещений. Сначала это было специально для меня, но разве стариков угомонишь, когда они видят хоть какое-то неравенство? Теперь к нам разрешено приходить с десяти утра до десяти вечера. Конечно же, я пишу вам это с намеком. Надеюсь, вы