Я метнул на колдуна взгляд. Искоса, чуть исподлобья. Из-за него я и получил прозвище, которое терпеть не мог. Волчатами обычно называли тех, от кого отказались родители.
– Не смей поднимать на меня руку, – глухо, сквозь зубы, предупредил я.
– Ты угрожаешь мне? – его глаза сощурились в злой усмешке. – Думаешь – особенный? Провинился, значит, тебя ждет наказание. И не надейся, что опять отправят на конюшню, поскольку тебя больше не трогает возня в навозе.
Посох описал круг в его руке. Я вздрогнул, внезапно ощутив боль на всех своих ребрах, и воспоминания жестокой картинкой встали на миг перед внутренним взором.
– Ты уже наказал меня, – слова сорвались с губ без моего ведома. – Вчера…
Изумление легло на лицо колдуна, словно он тоже это вспомнил. Меня вновь пихнул в спину ветер. Плащ вырвался из рук колдуна и потащил старика к противоположному краю площадки. Колдун наклонился навстречу воздушной струе и с упорством шагнул вперед, ко мне. Но едва его нога оторвалась от пола, как более сильный порыв продолжил подталкивать к краю. Злость колдуна сменилась изумлением, затем страхом и отчаянием. Он замер над пропастью, как я совсем недавно, на одних пальцах, беспомощно взмахнул руками и полетел вниз. Я отважился глянуть на внутренний двор, где на серых камнях лежала искореженная темная фигурка, и, переполненный ужасом, понял, что вокруг больше ни самого легкого дуновения…
Я открыл глаза и понял, что весь в испарине. То ли от царившей жары, то ли от принесенного сном давнего кошмара. Надо мной по-прежнему простирался зеленый шатер кроны огромного дуба. Причудливый орнамент переплетающихся ветвей все так же ярко подсвечивало солнце. Время давно перевалило за полдень, солнце катилось к закату, но прохладнее не стало. Воздух, наполненный сладким цветочным запахом, зной и безветрие делали густым, одуряющим. А от сна голова совсем стала тяжелой. Проклиная майскую жару, липкую и душную, я отыскал среди травы флягу, с отвращением хлебнул теплой воды. Затем, смахнув капельки пота со лба, вылил остатки на голову и лицо. И только после этого понял, что не так. Когда я, на коротком привале размышляя, куда ехать дальше, имел неосторожность заснуть – вокруг все замерло. Даже птиц и стрекота насекомых не было слышно. Теперь же вовсю пели цикады, высоко в небе звенели трели жаворонка, а со стороны дороги слышался глухой перестук копыт. Где-то совсем недалеко всхрапнул чужой конь.
С опаской выглянув из луговых зарослей, я обнаружил трех всадников всего лишь в футах шестидесяти. Они свернули с тракта и направлялись в сторону дуба, в чьей гостеприимной тени я остановился на отдых. Увы, другие близрастущие деревья обладали слишком скудной тенью, и эти трое не проехали мимо. Неприятный холодок страха пробежал по спине, когда я осознал, кто ко мне направлялся. Все одеты по погоде – тонкие льняные рубашки, холщевые штаны, на ногах легкие ботинки. На каждом одежды определенного цвета, обозначающего вид магии. Темно-зеленый первого выдавал в нем мага, имеющего власть над природой. Ультрамарин второго – управляющего водой. Что ж, они владели довольно безобидной магией, а вот третий… На фоне его белоснежного одеяния ярко сверкнул золотой диск шаровой молнии – амулет мага огня. В воздухе будто даже запахло паленым. А внутреннее чутье подсказывало, что столкновение с чем-то еще более жарким, чем сегодняшняя погода, окончательно доконает меня. Что и говорить – меньше всего я желал столкнуться один на один с огненным колдуном. На миг я отвернулся от них, стараясь разглядеть в гуще луга коня – травы, надо заметить, стояли уже выше пояса – и тихо позвал:
– Шэд. Шэд!
Мерзавец, валявшийся где-то на травке, даже не фыркнул. Пытаясь отогнать чувство паники, я вновь обернулся к колдунам и присмотрелся повнимательнее. Все они оказались молоды. Старшему, магу огня, на вид – не больше двадцати пяти. Остальные на два-три года младше. Вряд ли кто-то из них мог похвастать большим опытом в колдовстве. В этом возрасте они только получают сан колдуна и отличительный амулет и впервые покидают стены своей обители, очутившись в мире, который знают только по книгам. Так уж было заведено, что мало кто из учеников оставлял обитель до окончания обучения. Понадеявшись на это, я сглотнул комок в горле, поднялся, дожидаясь, когда они подъедут, и изобразил физиономию простого деревенского парня. Теперешняя моя внешность весьма этому способствовала: волосы казались выгоревшими на солнце и имели растрепанный вид, да и лицо наверняка не отличалось чистотой после долгого пути. Рубашка, куртка и ботинки затерялись где-то в траве, а штаны, единственное, что на мне сейчас было, благодаря дорожной пыли превратились из черных в грязно-коричневые.
– Добрый день, – с добродушием поприветствовал огненный маг, осадив лошадку передо мной.
Остальные повторили приветствие.
– И вам доброго дня, – отозвался я уважительно и невольно почесал нос потянувшей ко мне морду соловой кобылки.
Лошадка же доверительно обнюхала мне ладони, ее губы с тихим пофыркиванием прошлись по моим щекам.
– Тише, глупая, – прошептал я, отпихивая ее морду от себя, догадавшись, что она на самом деле учуяла.
– Ты местный? – спросил белый, с улыбкой наблюдая за проявлениями дружелюбия ко мне своей лошадки. – Нам нужно проехать к замку короля Фернинга. Знаешь, где он находится?
– Вы немного забрали к северу. Надо еще немного проехать вперед до первого перекрестка и повернуть на правую дорогу, – пояснил я. – Она пошире этой и приведет вас прямо к замку. Здесь недалеко.
– Спасибо, – поблагодарил белый маг. – Хотелось бы передохнуть, но раз мы близко от замка, то, пожалуй, поедем. Счастливо.
Они было тронули лошадей, когда кобыла под белым наотрез отказалась идти и громко заржала. И в этот миг откуда-то, словно вынырнув из травы, черно-серебристой тенью вылетел гарцующий Шэд. Да, у деревенских парней никогда не было и не будет таких коней. Крупный и высокий в холке жеребец вместе с тем обладал грациозной статью. Вороная шерстка серебрилась под солнцем, в густой гриве вились серые, почти седые пряди. Серые же подпалины покрывали пясти тонких длинных ног. Впрочем, я все равно не расседлал его, и на черной бархатной попоне красовался один из родовых гербов нашей обители – вышитая серебром луна внутри такого же серебряного созвездия сыча.
Три обнаженных клинка мгновенно оказались у моей шеи. И холод металла не показался мне приятным в такую жару. Вместо этого вернулось чувство паники, и я зажмурился, боясь шелохнуться.
– Мама! – постыдно вырвалось у меня.
– Ха, он вспомнил свою мать, – усмехнулся один из них. – Не думал, что у темных колдунов есть матери.
– Вряд ли он колдун, – возразил другой. – Совсем еще мальчишка, наверное, только ученик.
Они спешились и при этом умудрились не отвести клинков от моей шеи.
– Кажется, ты ошибся, друг, – раздался голос белого.
Приоткрыв один глаз, я увидел, что он нашел в траве мой талисман, и надежда на спасение погасла.
– Значит, он все же колдун, – продолжил белый. – Жалко все же… но…
Я в ужасе воззрился на них, и колдуны, смущенные, переглянулись и опустили мечи. Хотя в ножны не убрали.
– Сколько тебе лет? – раздумчиво осведомился белый.
– Семнадцать.
– Что же ты делаешь вне обители темных колдунов? Обычно вы не разъезжаете среди бела дня. Или тебя послали со срочным поручением?
– Нет, – я потупил взор. – Меня выгнали.
– Выгнали?! – изумились они.
– Никогда не слышал, чтобы темные кого-то выгоняли, – заметил белый. – Тех, кто не устраивает Совет главных, ликвидируют. Как же это Совет сохранил тебе жизнь? В чем ты провинился?
– Что толку объяснять, если вы меня все равно убьете? – произнес я едва слышно.
– Ха-ха, неужто это правда, и вам рассказывают такие байки о нас? Или ими запугивают только непослушных учеников? – усмехнулся синий. – Впрочем, если ты не ответишь, тогда мы тебя точно убьем.
– Ну, хорошо, – смирился я. – Ты попал в точку – я действительно не отличался послушанием. Учителя этого не перенесли и решили изгнать меня.