Время от времени Иогансен переводил глаза на столик, где сидел Гельмут Вольтат. Его спутник ушел танцевать с дамой, и он тоже остался один. Кнехт подошел. Они поздоровались.
– У меня к вам есть поручение, – Иогансен наклонился и сказал почти на ухо: – Мистер Хадсон хотел бы побеседовать с вами по вопросу, который может заинтересовать вас.
Вольтат метнул взгляд по сторонам. На них никто не обращал внимания.
– Когда?
– В любое время, когда вам будет удобно.
– Хорошо. Завтра я дам вам ответ. Вы, конечно, будете на совещании?
Оркестр перестал играть, танцующие возвращались к столикам. Вернулся и Кнехт. Спутнику он тихо сказал:
– Ответ даст завтра, на совещании.
Больше об этом не говорили. Вскоре в ресторане появились еще две пары – чопорные дамы в сопровождении элегантных мужчин. Англичанин поднялся, приветствуя их. Представил Луизу и ее отца. За столом завязалась легкая, непринужденная беседа, но Кнехт в ней почти не участвовал. Шутки до него не доходили, а сам он никак не мог придумать, что бы такое сказать. Пары часто уходили танцевать, Кнехт оставался один и все свое внимание сосредоточивал на коньяке и бифштексе. В голове приятно шумело, и ему вдруг захотелось принять участие в разговоре. А что?.. Нельзя же весь вечер молчать! Он отодвинул тарелку и вытер ладонью рот. Англичанка с длинным подбородком испуганно на него посмотрела. Официант подал сладкое. Кнехт не заметил взгляда соседки, не обратил внимания на смутившуюся дочь, которая глазами делала ему какие-то знаки.
– А знаете, что я вам скажу.
Сидящие за столом повернулись к Мартину. Он подпер щеку рукой.
– Знаете, например, какой длины кишки у китов? А, не знаете!.. Больше двухсот метров! Честное слово! Сам мерил. Выпотрошили одного и растянули кишки на палубе, как манильский канат… – Кнехту нравилось, что он привлек внимание. То-то вот! Он ухмыльнулся. – А вот мозгов у кита маловато – килограммов шесть, больше не будет. Тоже взвешивали. У него, знаете, мозги составляют какую-нибудь двадцатитысячную часть туши. Да… Я вот раз своими руками загарпунил одного – больше ста тонн, честное слово! А мозгов, поверьте мне…
– Папа! – растерянно воскликнула Луиза.
Соседка брезгливо передернула плечами. Все смущенно переглянулись, шокированные словами Кнехта, но китопромышленник пытался продолжать.
– Простите, мы пойдем потанцуем, – прервал новый знакомый. – Разрешите пригласить вашу дочь?
Кнехт снова остался один и налил себе коньяку. Затуманенным взором следил он за дочерью. «А ведь, честное слово, они подходят друг другу! Может, в Лондоне и свадьбу справим…» Он пребывал в очень приятном настроении.
Когда все снова сошлись за столом, Кнехт услышал сзади себя чей-то веселый голос.
– Хелло! Кирпатрик, вы тоже здесь? Как поживаете?
Запоздалый посетитель подошел к англичанину, которого Мартин уже начал считать почти что зятем, и дружески поздоровался. Кирпатрик скривил недовольную гримасу. Черт принес этого шалопая! Выполняя деликатное поручение, Кирпатрику не хотелось, чтобы китолов знал его фамилию.
– Я завернул сюда, – говорил между тем не вовремя появившийся приятель, – чтобы выпить на сон грядущий пару мартини. Кстати, кто из вас был сегодня на дерби?.. Жаль, многое потеряли! Кто бы мог подумать, что Индус придет первым!.. Жена здорова? Очень рад!.. Как дети?.. Очень хорошо. Передавайте привет!
Знакомый Кирпатрика поболтал еще несколько минут, перескакивая с одного на другое, раскланялся со всеми и направился к стойке.
Кнехт насупился. Жена… Дети!.. Ему показалось, что человек, названный Кирпатриком, обманул его в самых лучших чувствах. Чего крутит девчонке голову! Порядочные женатые люди так не поступают. А она тоже дура, растаяла!.. Глядите, как раскраснелась! Не разберешь отчего – от увлечения или от лисьего палантина. Надо же в такую жару обряжаться в меха!
Он заторопился. Пора домой. У него есть совершенно неотложные дела.
Кирпатрик не возражал. Он распростился с остальными и отправился провожать Луизу и Кнехта. Мартин всю дорогу молчал. Его раздражала болтовня дочери. Что она нашла в этом субъекте?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Машина остановилась у тускло освещенной набережной Темзы. Шофер выскочил из кабины и распахнул дверцу. Кирпатрик вышел из машины, учтиво простился и приказал шоферу ехать домой. Из дому он позвонил сэру Вильсону и доложил о результатах встречи.
– Надеюсь, вы не назвали моей фамилии? – спросил советник премьера.
– Нет, сэр, о вас не было и речи. Я говорил только о Хадсоне.
– Отлично! Значит, ответ будет завтра. Спокойной ночи!
III
Гельмут Вольтат покинул ресторан гораздо раньше Кнехта и его спутника. Он сразу же отправился в посольство, чтобы поговорить с фон Дирксеном – германским послом в Лондоне.
Той же ночью в Берлин отправили шифрованную телеграмму. Дирксен сообщал в министерство иностранных дел о том, что попытки Гельмута Вольтата войти в контакт с английскими деятелями пока не удались, но англичане сами, видимо, ищут такой встречи. Посол информировал о предложении, поступившем через норвежского китолова, и запрашивал, какие будут указания господина министра иностранных дел. Фон Дирксен настоятельно просил сообщить ответ не позже одиннадцати утра, к открытию совещания китоловов.
На следующий день Вольтат сам нашел в кулуарах норвежского китопромышленника и доверительно сообщил, что готов встретиться с мистером Хадсоном. Он просил уточнить место встречи.
Министериаль-директор еще перед отъездом на совещание получил ответ из Берлина. Риббентроп отнесся одобрительно к английскому предложению, но рекомендовал Вольтату не давать никаких обещаний, больше слушать самому, а предстоящий разговор представить как частную беседу, как предварительное зондирование почвы.
Кирпатрик тоже присутствовал на открытии конференции китобоев. Подтянутый, элегантный, он оживленно разговаривал с членами британской делегации, когда Кнехт протиснулся к нему сквозь толпу гостей и участников совещания. Он отозвал Кирпатрика в сторону и передал ответ министериаль-директора.
– Благодарю вас, господин Иогансен, – сказал англичанин. – Не откажите в любезности выполнить еще одну просьбу – передайте министериаль-директору, что мистер Хадсон ожидает его сегодня после полудня в любое время. Вот адрес.
Кирпатрик достал из бокового кармана карточку и передал ее Кнехту.
– Как чувствует себя ваша дочь? Она очень мила…
– Спасибо, – сердито буркнул Кнехт, вспомнив вчерашние огорчения.
Делегатов пригласили в зал заседания. Немецкие китопромышленники сидели за противоположным концом стола, покрытого зеленым сукном. Кнехт нацарапал лаконичную записку: «Сегодня после ленча в любое время». Он вложил ее в конверт вместе с адресом, надписал «Господину Вольтату, министериаль-директору» и передал соседу. Кнехт видел, как записка шла по рукам делегатов, как Вольтат неторопливо раскрыл конверт, прочитал, аккуратно сложил записку, сунул ее обратно в конверт и положил в карман. Он еще некоторое время посидел на совещании и вскоре ушел.
С тех пор норвежский китопромышленник Мартин Иогансен никогда не встречался ни с Кирпатриком, очаровавшим его дочь, ни с Гельмутом Вольтатом, с которым Кнехт собирался перемолвиться по поводу продления контракта. Ни тот, ни другой не появлялись больше на заседаниях китоловной комиссии. «Стоило ему приезжать в Лондон!» – думал Кнехт, досадуя и недоумевая по поводу странного поведения Вольтата.
В житейских заботах, в сутолоке повседневных дел Кнехт забыл вскоре о таинственном посещении шхуны представителем Хадсона. Только раз, на заключительном банкете китоловов, подвыпивший Кнехт по простоте душевной похвастался за столом, что именно он, Кнехт, организовал встречу английского министра с господином Вольтатом. Разговор слышал кто-то из журналистов, и это просочилось в печать, но Кнехт не имел представления о последствиях своего бахвальства – это произошло уже после его отъезда из Лондона. Да и едва ли он мог вспомнить, что говорил на банкете, когда проснулся на следующее утро с тяжелой головной болью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})