Танкистам (в отличие от меня) думать незачем. Они на этой машинке уже раскатали в блин всю Европу! Что им я! Танк-то несерьезный! Маленький, пулеметный, броня картонная – я же все это знаю, читал не раз! Только нам здесь и такого много… Танк наплывает на меня как ужас во снах. Мне кажется, что я чувствую, как поскрипывает-постанывает белорусская дорога под тяжестью чуждого железа, перемалываемая в пыль безжалостными гусеницами. Танк наползает на меня, бью гранатой о танк. Граната молчит, ей, суке немецкой, по фигу мои мечты и страдания. Танк уже почему-то очень медленно заезжает на меня… Ну почему на ноги! Почему не на голову! Бо-о-ольно как!!! предыдущие смерти мои и рядом не стояли с этой болью! Когда же я уже сдохну! Гусеница неторопливо наваливается мне на грудь, а я все еще жив и почему-то в сознании. Я же должен был уже отрубиться?!! Слышу хруст собственных ребер и позвонков. Я еще успеваю почувствовать, как изо рта моего выдавливается огромный багровый пузырь. Что это? – кровь или и легкие тоже выдавились?..
Умираю… Наконец-то… Темнота…
Перемотка…
– И что вы предлагаете, товарищ старший лейтенант?
Блин, дорогой ты мой Прибылов, как же я люблю тебя и твою эту фразу! Знал бы ты!.. И хорошо, что не знаешь! А то бы придушил меня на этом самом месте.
– Минутку, товарищ Прибылов, дайте сообразить.
И начинаю думать. Значит, так… На немцев нападать надо одновременно на всех, так меньше будет жертв у нас. Дальше: скоро мимо поедет колонна мотопехоты, за ними, с небольшим интервалом, танки… Наша главная проблема это… это то, что мы вдали от леса, добежать проблематично. Значит: надо как-то оказаться к этому чертовому лесу ближе… А как? Дорога же хотя бы теоретически должна когда-нибудь подойти поближе к лесу, ну, или вообще пойти через лес, не все же полем идти? Здесь же никаких нормативов по расстояниям между дорогой и деревьями не было! Или были? Надеюсь, что не было… Иду я и думаю, прикидываю, планирую. Не хочу, чтобы ребята снова гибли. Нет, не так! – НЕ ХОЧУ!!! До сих пор перед глазами и то, как метались под пулеметами в первый раз, и как танк (пусть легкий, только не для человека!) накатывал на бегущую к лесу группку. И гусеницы в крови да с какими-то обрывками кишок. Вспоминаю свое бессилие, как я не мог гранату взорвать. Да и осознаю теперь: граната-то была противопехотная, ну, поцарапал бы я гусеницы или днище, и что? Вот дебил, а?!
Размышляю и прикидываю долго, проехала и мотопехота (те самые), проехали и треклятые танки, за тремя легкими, оказывается, идут танки и побольше, покрупней то есть (Т-3 или Т-4?). Вон они, горделиво катят, аж пятнадцать штук. Ну и пусть катят, я уже перестал горячку пороть, хватит. Оп-па! А дорога-то сужается и влево забирает! Таким вот образом, еще километр-полтора, и мы будем идти уже по краю леса – это же шанс!
Все! Моя «минутка» закончилась, пора выдавать решение. Только бы еще раз не…
– Товарищи командиры, впереди видно сужение дороги и затем вроде поворот, там конвоиры вынуждены будут идти ближе к нам. Другого шанса может не быть. Так что, по моему сигналу бросаемся на конвоиров. И вообще, это приказ, а приказы НЕ ОБСУЖДАЮТСЯ! Надо только распределиться. Во-первых, вы, товарищ танкист (среднего роста, внешне смесь Мартиросяна Гарика[50] с Саакашвилей[51], вроде кавказоид), как ваша фамилия?
– Лейтенант Гогнидзе, бывший командир взвода БТ-7[52] тридцатой танковой дивизии четырнадцатого мехкорпуса.
– Ты, лейтенант, командуешь левой частью головы колонны. По сигналу бросаетесь на конвоиров и делаете из них сациви, ну или чахохбили (это если немцы – петухи, чахохбили-то из птицы делают). Пока дойдем до сужения дороги, подготовь бойцов, распределите «своих» конвоиров, чтоб не бросились на одного всем скопом, а то остальные вас перестреляют. Понятно, Гогнидзе?
– Понятно, товарищ старший лейтенант, разрешите исполнять?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Давай, лейтенант, и чтоб ни одного конвоира до середины колонны с твоей стороны; а это, с первого по шестой конвоиры – слева от колонны. Ну все, иди.
Вдохновленный началом, я продолжил раздавать указявки:
– Так… второй танкист (очень похож на «гламурного подонка», Пашу «Дождинку» Долю, но в форме РККА), как фамилия?
– Лейтенант Ивашин, командир… – Ивашин чуть замялся, – бывший командир танка КВ-1[53], двадцать второй танковой дивизии четырнадцатого мехкорпуса.
– Хорошо, Ивашин, твоя задача такая же, как и у Гогнидзе, но твоя часть правая. И… Ивашин, у нас командиров и так мало, ты особо не лезь на рожон, твоя роль – командовать, понял?
– Все понял, товарищ старший лейтенант, разрешите исполнять?
– Давай, лейтенант. Надеюсь, мы вместе еще Берлин брать будем! И Гогнидзе, ну, этому джигиту с БТ-7 передай, чтоб на рожон не пер.
Так, кто у нас следующий? Ага! – летуны.
– А ваша фамилия как? – спрашиваю у первого летуна-блондина (летчики оба невысокие, но широковатые, чем-то похожие, только масти разной: один блондин с карими глазами, другой – шатен с зелеными).
– Лейтенант Кравцов, бывший командир СБ-2[54], в плен взят прямо на аэродроме диверсантами врага!.. Спал я… Мы перед этим весь день пожары тушили, все равно ни одной машины целой не осталось, все разбомбили… Ну и сморило…
– У тебя задача, Кравцов, та же, но, как ты уже понял, на тебе шесть конвоиров слева сзади – с седьмого по двенадцатого. Как понял?
– Все понятно, товарищ старший лейтенант, разрешите выполнять?
– Давай, готовь красноармейцев, и распределите конвоиров.
– Ну а тебя как звают? – спрашиваю у шатена зеленоглазого (именно «звают», а не «зовут», те из читателей, кому лавры Потебни и Виноградова[55] покоя не дают, успокойтесь, а меня в данный момент больше лавры Проппа или Кона привлекают).
– Летчик-истребитель, лейтенант Никифоров, сбит в воздушном бою (прикрывали бомбардировщиков) на И-16 вчера, 24 июня. Но три «Юнкерса» за два дня сбить успел, правда, второго – в тройке с комэском Бадягой и вторым ведомым – Лехой Званцевым.
– Молодец, еще полетаешь. А пока твои, значит, Никифоров, шесть гансов справа сзади. Все, иди, и не надо переть сильно на рожон (повторяюсь я). Понятно?
– Ясно, товарищ старший лейтенант!
– Давай, летеха, дуй.
– Ну, товарищи военфельдшер и воентехник второго ранга, нам достается унтер (унтер в одиночестве брел за колонной, что-то жуя). Он опасней, видно, волчара (нет, лучше сучара) тот еще, да и у него не карабин, а автомат, вмиг может человек двадцать переметить пулями. Военинженер, ты имитируешь поплошание здоровья, падаешь, военврач типа тебе помогает, потом подбегаю я, поравняемся с унтером, втроем нападаем на него, твоя обязанность, военврач, вцепиться в автомат и не дать ему выстрелить, а отнимешь его, то вообще дважды молодец. Кстати, как вас-то зовут, товарищи командиры?
– Военфельдшер Калиткин (а я думал – Чехов).
– Воентехник второго ранга Прибылов (совсем, блин, не СердюкоФФ, хотя он вроде уже представлялся).
– Все ясно, товарищи? Теперь пробегитесь по командирам (танкистам и летчикам), передайте, что сигнал для нападения: мой крик – «Бей гадов!». (Блин, сразу забыл сказать людям!)
– А можно я с вами? – спрашивает у меня раскосый, невысокий, но широкоплечий человек (киргиз? казах? якут? бурят? – с уверенностью сказать могу, что не японец).
– А ты кто, боец?
– Сержант железнодорожного батальона НКВД, Выкван Эттувьевич Кузнецов (о, как обстоятельно-солидно представился!). Диверсантов мы вчера в лесу ловили, а я их за своих принял… Они в форме НКВД были, и документы вроде в порядке. Ну, обступили они меня и скрутили… Вот…
– Якут?