населением практически не воспринимается. У людей из-за дефицита образования и знаний (даже местные учёные будут выглядеть в глазах выходцев из двадцать первого века наивными детьми) словно пелена в мозгах, многое осознаётся на инстинктах и на интуитивном уровне. Недостаток элементарных знаний как раз и порождает всю эту мистику и мракобесие.
Ну, да это всё лирика. А я, меж тем, продолжал обрабатывать мужика эффективными методами шоковой терапии.
– Попробуешь хоть в чём вставлять мне палки в колёса, подбивать прямо, тайно, опосредованно или иным каким способом народ на бунты и непослушание – сразу умрёшь скоропостижной смертью! А мне придётся вести нравоучительные беседы уже с другим, более сговорчивым священнослужителем. Теперь, отче, я тебе разрешаю задавать мне вопросы. Спрашивай!
– С чего же тогда, княже, церковь жить будет?
– Во-первых, обращайся ко мне государь. Во-вторых, как только вы откажетесь от взимания десятины, я составлю грамоту, подтверждающую все предыдущие пожертвования в пользу церкви прежних смоленских князей. А это, между прочим, множество имений, сёл и даже городов – центров волостей (вроде Сверковы Луки), монастырских слобод, деревень и погостов. За церковью сохранятся их судные духовные и ставленные пошлины. Никто вам по-прежнему не воспрещает промышлять ростовщичеством, делать земельные приобретения монастыри смогут и дальше, а также развивать в монастырских стенах ремёсла.
– Государь, но меня церковный клир не поддержит!
– Ты смоленский епископ или погулять вышел? Впрочем, самых несговорчивых можешь направлять в мой ОВС к Зуболому. Умные поймут и попридержат язык, а дураков не жалко – станут живыми мишенями для моих пехотинцев.
Епископ осуждающе покачал головой, но промолчал. Потом продолжил:
– Ты, Владимир Изяславич, не подумай, что через меня, но киевский митрополит про всё творящееся в княжестве рано или поздно узнает! Особливо ему не по ндраву придётся отмена взимания десятины. И за такие богопротивные дела уготовано тебе будет церковное отлучение…
– Ха-ха-ха, – я громко заржал, – напугали ежа голой задницей! Киевский митрополит мне не указ! Пускай хоть отлучает, хоть на голове стоит – мне до его анафем нет никакого дела! Ещё вопросы?
Епископ вскользь бросил на меня мрачный, задумчивый взгляд.
– Не вопрос, государь, но предупреждение хочу изречь устами древних, коими сказано было: «А которая земля переставливает порядки свои, и та земля недолго стоит».
– Хватит мне в уши заливать древними изречениями, на мякине меня не проведёшь! Ты ведь, отче, не дурак, а потому прекрасно знаешь, что на любой жизненный случай в Святом писании или в других древних манускриптах можно найти соответствующее случаю изречение. Оно может тебя и твои действия как прямо поддерживать, так и опровергать. Хотя зачем далеко ходить, прямо на поверхности есть аналогии. Новый завет, выражаясь твоими словами, «переставил порядки», учреждённые Ветхим заветом. У славян христианство «переставило» многовековые языческие древние порядки и так далее, и тому подобное. По сравнению с этими поистине титаническими сдвигами отмена десятины – сущий пустяк!
– Но сказано было…
– Тебе сказано было, что у нас здесь не богослужебный дискурс, поэтому оставь своё заумное красноречие для других. Давай поговорим по существу, – я жёстким тоном прекратил пустопорожние разглагольствования, но и сам замолчал, заметив в дверном проёме взволнованное лицо комвзвода, тут же к нему и обратился:
– Докладывай!
– Государь, в подвалах под кельями обнаружена темница с двадцатью двумя сидельцами!
– Отлично! Освободите их, накормите, помойте да затем отведите ко мне на подворье.
– Зачем тебе эти тати? – удивился вслух епископ, впрочем, сразу же прикрывший себе рот, столкнувшись с моим нахмуренным взглядом.
– Поговорю с ними, если толковые люди среди них найдутся, то поставлю их при твоей персоне помощниками. Случится что хоть с одним моим соглядатаем – не обессудь, спрос будет лично с тебя. Кроме того, для вящего нашего спокойствия отныне Соборную гору будет охранять посменно рота пехотинцев, между нами говоря, тайных язычников. Поэтому вести с ними душеспасительные беседы, пытаться их ещё как-то завербовать я тебе не советую! И просто в разговоры с ними вступать не надо, они подчиняются только своим командирам – и никому более! С сегодняшнего дня они будут, меняясь между собой посуточно, дежурить на соборной крепостной стене. И все эти мои распоряжения, святой отец, не обсуждаются! Ясно?
– Уразумел, государь, – буркнул совсем сникший Алексий.
– Я вскоре отправлюсь в поход, надо навестить своих родичей. В городе оставлю батальон, то есть более трёх сотен бойцов, под командой нового наместника Смоленска – Перемоги Услядовича. Прежний выборный посадник себя скомпрометировал участием в мятеже и сейчас кормит червей. И вообще, институт посадничества я отменяю, буду сам, своей властью назначать в столице и в других городах наместников. Но моё отсутствие – это не повод тебе как-то обольщаться и проказничать. В отношении меня тебе жизненно важно кое-что осознать: я ни на секунду не верю в какую-то святость вашей долгогривой братии. По моему скромному мнению, вы, всего лишь прикрываясь служением Господу Богу, туго набиваете свою мошну.
Епископ угрюмо взглянул на меня, но промолчал.
– Я вас, дармоедов, не трогаю лишь исключительно из-за того, что вы имеете некоторое влияние на суеверный народ. Только нежелание затевать новую смуту останавливает моё страстное желание половину из вас перевесить, а остальных разогнать!
Я намеренно запугивал и сгущал тучи, всё-таки боязно мне было оставлять Смоленск. А ну как патлатые подобьют народ на новый бунт? Теоретически это было вполне возможно.
– Да ты, государь, никак атеист? – подал голос епископ.
– Вовсе нет! Есть и среди вашей братии святые старцы, имеющие полное право вещать от имени высших сил. Но их на всю Русь считанные единицы, да и вы им рты закрываете, записываете их в язычники да в ведьмаки. Ну да не об этом речь. Как сказано в Евангелии, «Отдайте кесарево кесарю, а Божие Богу», поэтому не следует церкви соваться в мирские дела правителей земных, иначе можно отхватить много неприятностей, при этом загубив свою душу, заменив служение Господу мирскими дрязгами. Поэтому, отче Алексий, я тебя спасу от сей печальной участи, самостоятельно или с моей помощью, но ты откажешься от всех этих дьявольских соблазнов. Ну а будешь соваться в мирскую политику, манипулировать боярством или мизинным людом – будешь отгребать наравне с мирскими правителями. Некоторые князья и бояре уже пострадали за то, что перешли мне дорогу. Поверь на слово, если в мои дела влезут священнослужители, скидку на их сан я делать не буду! Надеюсь, мы друг друга поняли?
– Понятливый я, Владимир Изяславич! На тот свет не спешу. Служба Господу Богу уже давно приучила меня к смирению. Ежели тебе довелось побить своих врагов и стать