в сторону Луны. Мучить себя — это новое хобби. Возвращая своё внимание к Хейли, я впервые смотрю ей в глаза. Опьянение и разочарование от сегодняшнего вечера вынуждают меня сделать заявление, приправленное выдумкой.
— Вообще — то, я вроде как встречаюсь кое с кем.
Она в замешательстве наклоняет голову.
— Я думала, у тебя с той блондинкой всё кончено?
— Так и есть. Это кое — кто другой.
— О, правда. Кто — нибудь, кого я знаю?
Я улыбаюсь. Ложь, слетающая с моего языка, становится слаще, чем чаще я её произношу.
— Нет, — я допиваю остатки пива одним глотком и выбрасываю пустую бутылку в импровизированное мусорное ведро. — Мне нужно повидаться с несколькими людьми. Береги себя, Хейли.
Прежде чем она успевает ответить, я пересекаю пляж и направляюсь прямо к единственному человеку, с которым хочу поговорить сегодня вечером.
— Это здорово, Луна. Я так горжусь тобой, — это первое, что я слышу, когда бочком подхожу к ней и Люку. Его рука покоится у неё на спине, когда он снова наливает ей вина.
В мягком свете пламени я вижу, что её глаза слегка остекленели. Она слишком много выпила. Меня охватывает беспокойство; она никогда много не пьет. Сколько раз он наполнял её бокал?
— Привет, — говорит она, и на её лице появляется ошеломленная улыбка.
— Привет. Ты хорошо проводишь время? — спрашиваю я самым непринужденным тоном, на который способен, указывая подбородком на её напиток.
— Ага, — отвечает она.
— Луна как раз рассказывала мне о своём повышении на работе, — вмешивается Люк, и я не упускаю из виду оттенок самодовольства в его улыбке, как будто он раскрывает что — то, чего я ещё не знаю.
Но знает ли он все способы, которыми она может раскрыться? Знает ли он, что когда она сильно кончает, кончики её ушей мило краснеют? Интересно, знает ли он, что она моя пара на гала — приёме в субботу вечером?
— Да. Луна упоминала об этом. Это потрясающе, — отвечаю я.
Между нами повисает тишина. Возможно, если я задержусь здесь достаточно надолго, он перестанет прикасаться к ней и отвалит.
Глаза Люка слегка прищуриваются, когда он смотрит на меня.
— Значит, завтра возвращаешься в Сиэтл, приятель?
Я бросаю косой взгляд на Луну, которая смотрит в своё вино. Облако вины окутывает меня. Я не хочу быть причиной того, что она чувствует себя неловко, и моё идиотское поведение приводит именно к этому.
Я стараюсь сохранять легкий тон.
— Да, дом готов, так что я готов вернуться и начать предсезонную подготовку.
Люк кивает и поворачивается к Луне, его рука скользит ещё на дюйм вниз по её спине. Моя кровь закипает, я знаю, что ей это не понравится. Я также знаю, что она не захочет, чтобы я вызывал его на дуэль — ей нравится делать это самой.
— Кстати, о ремонте. Я всё ещё могу повесить эти гравюры, если ты хочешь.
— О, она сама всё сделала, — вмешался я.
Снова ведешь себя как придурок, Зак.
Луна весело подмигивает мне, и черт меня побери, если это не выводит меня из себя.
— Спасибо, но Зак прав, я всё лето укладывала половицы. Я и молоток похожи друг на друга, — она поднимает руку и скрещивает указательный и безымянный пальцы.
Люк слегка замялся, ему явно не понравился её ответ.
— Хм, ладно. Но если ты передумаешь, завтра я не работаю — выходной. Я могу приехать и помочь, если тебе нужно. Ты, наверное, сейчас завалена школьными заданиями.
Чёрт. Он не знает, что мы с ней уедем из города на следующие несколько дней.
Луна быстро бросает на меня взгляд, который кричит: “Пожалуйста, ничего не говори”.
Я понял тебя, Ракета.
Засовывая руки в карманы шорт, Люк наконец убирает руку со спины Луны.
— Уже поздно, и я думаю, мы закончили с едой.
Он начинает всё убирать, а затем хватает пакет и идет по пляжу, чтобы выбросить всё в мусорное ведро.
Я протягиваю руку, беру вино Луны и ставлю его на стол перед нами.
— Пройдешься со мной?
Желание взять её за руку в свою угрожает подавить все мои мысли, пока мы идем вдоль берега. Она выглядит великолепно в бледно — розовом платье и милой бирюзовой заколкой, скрепляющей ее длинные волосы.
Кажется, прошла целая вечность, когда она наконец заговорила.
— Между нами всё кажется странным.
Я выдыхаю.
— Это просто период адаптации, вот и всё, — ложь продолжает сопровождать этот вечер.
— Я встречу тебя завтра в аэропорту. Наверное, мне стоит добраться туда самостоятельно, поскольку обратно я полечу одна.
— Хорошо, — я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней, пряди волос, обрамляющие её миниатюрное личико, развеваются на ветру. — Ты всё ещё уверена, что хочешь пойти?
Пожалуйста, скажи ‘да’.
— Да. Если ты всё ещё хочешь, чтобы я была там?
Я хочу, чтобы она была везде рядом со мной.
— Луна, я спросил просто для того, чтобы проверить, хочешь ли ты всё ещё прийти. Я воспользуюсь любым временем, которое мы сможем провести вместе.
Уголки её рта слегка приподнимаются.
— Я тоже. Особенно учитывая, что ты платишь мне за полет первым классом.
Я запрокидываю голову и смеюсь. Оглядываясь по сторонам, я замечаю, что, кроме нас, никого нет. Теплое зарево костра всё ещё горит, но все ушли.
— Как насчет ночного купания?
— Что? Сейчас?
Я закидываю руку за голову и стаскиваю футболку.
— Сейчас самое неподходящее время.
— У меня нет купальника.
— Незначительная деталь, — я перекидываю её через плечо и устремляюсь к воде, прокладывая себе путь сквозь волны.
Её крошечные кулачки бьют меня по спине, а вода разбрызгивается вокруг нас.
— Отпусти меня, Эванс!
— Никогда!
— Я серьезно. Тогда я не пройду на гала — приём!
— О, теперь ты играешь жестко, да? Ладно, ты победила, — я бросаю её в воду, истерически смеясь, когда она выныривает, чтобы глотнуть воздуха, совершенно промокшая.
— Мудак, — она посылает в мою сторону волну воды, которая попадает мне прямо в лицо.
— Давай не будем играть в эти игры. Ты же знаешь, что дразнить медведя опасно.
Она приподнимает взмокшую бровь.
— Ты ведешь себя как крутой парень, но я знаю, что скрывается под твоей внешностью закаленного хоккеиста.
— Ах да?
— Да, как Тутси — поп1 или что — то в этом роде. Твердый снаружи, мягкий внутри.
— Ты как взрывающаяся карамель, — возражаю я.
— Что ж, это вкусно.
— Определенно вкусно. Мне нравится, как оно хрустит у меня на языке.
Я возвышаюсь над ней, когда подхожу так близко, что чувствую её сладкий аромат над соленым океаном. Я трепещу