еда, вода. Принесли соседки, как делали всегда, если к Марии приходили с просьбой или жалобой люди. Никто не стал выяснять, почему не в редакцию, а в старую мечеть. Значит, так надо. Варжетхан прибежала почти сразу же. Размотала Катины ноги и ахнула. Даже она такого не видела – язвы, струпья, воспалившиеся, нагноившиеся.
– Как же так можно? – ахнула Варжетхан.
– К Богу иду, – ответила тихо Катя.
– Может, к Богу со здоровыми ногами пойти? – хмыкнула Варжетхан, гадая, с чего начать лечение. Странно, что еще сепсис не начался. Тогда бы точно пришлось ампутировать. Пальцы уже потемнели.
– Он и вылечит, – ответила смиренно Катя.
– Я вылечу, он нет, – сказала строго знахарка. – Хочешь до него дойти, дай мне возможность тебя вылечить.
– Хорошо, – улыбнулась Катя, – значит, он мне вас послал.
Варжетхан выругалась по-осетински.
Целый месяц знахарка выхаживала странницу. Бабушка сидела рядом и записывала рассказы – где Катя побывала, каких людей встречала, как Бог ее вел, когда уже дороги не видела. Рассказы были похожи на сказку, притчу. Они всегда заканчивались трагически. Не было в них счастливого финала. Катю обязательно обманывали, прогоняли, отбирали поданную крупную купюру. Нет, ей было не жалко денег, жалко, что свечки не сможет поставить. Пошла в церковь, рассказала все как на духу, очень просила дать ей хоть одну свечу, но и там ей отказали. Выпроводили, чтобы не пугала своим видом приличных прихожан.
– Бог их простит, я за них молюсь. – Этой фразой странница заканчивала каждый свой рассказ.
– Может, не стоит за таких молиться? – уточнила Варжетхан.
– А кто ж еще, если не я? За таких больше никто не попросит, – ответила Катя и улыбнулась.
Знахарка, приходя делать перевязки, твердила, что нужно в город, в больницу. Она не справляется.
– Значит, так тому и быть, – улыбалась покорно Катя и отказывалась ехать в больницу. Не позволяла поставить себе капельницу, не желала пить таблетки, не давала делать уколы.
– Надо бороться, – твердили ей и Варжетхан, и моя бабушка. Они обе смотрели на нее, как на ненормальную.
– Значит, в этом мое испытание, им посланное, – твердила странница, глядя в потолок мечети.
– Дорогая, это не испытание, а антисанитария и запущенная болезнь! – кричала Варжетхан. – Теперь твой Бог хочет, чтобы я чудо сотворила? Так передай ему, что и Варжетхан не всесильна. Вот умрешь тут на моих руках, так сразу же и сообщи – кто там вас в рай принимает? Павел или Петр? Не помню. Так ты им скажи, что Варжетхан сделала все возможное! Вот пусть твой Бог разум тебе вернет, чтобы ты от лечения не отказывалась, тогда и я в кого хочешь поверю! Воду в вино превращать… велика наука! У нас любая женщина в селе такое может, – хмыкнула знахарка. – Конечно, если три дня на свадьбе или юбилее гуляют, так никаких запасов не остается. Вот и приходится смешивать вино с водой.
Катя улыбнулась. А Варжетхан продолжала:
– Какие там еще чудеса? Воскрешение мертвого? Так и у нас такое было. Мария, помнишь Сослана, сына Залины?
– Как не помнить, – ответила моя бабушка.
– Сосланчик умер. Так умер, что совсем не дышал, – рассказывала Варжетхан, – лежал мертвый, холодный. До этого не падал головой, эпилепсией не страдал. Объявили мертвым. Если бы меня вызвали, так я бы сразу сказала, с чего он мертвый. Так нет же. Боялись, что слухи пойдут нехорошие – Сосланчик был обручен. Невеста из приличной семьи. Папа в горкоме работал. Молодым на свадьбу квартиру обещали. А то, что Сосланчик накануне упился до полусмерти, конечно, друзья знали, но молчали. Ладно бы араки выпил, так нет же – Сосланчик пил вино, настоянное на маковых головках. Конечно, он умер, я бы удивилась, если бы нет. Никто ж не спросил у друзей, что они такого делали, что Сосланчик умер. Меня побоялись позвать, знали, что я их сама убью или такое подмешаю в вино в следующий раз, что они вообще на него смотреть не смогут. Ну что с них взять – молодые и дурные. Думают, они первые такие и до них никто вино на маковых головках не пил на спор. Они ж поспорили, кто больше выпьет. Конечно, Сосланчик победил. А то я такая старая, что не помню, как сына тети Аллы не могли добудиться – двое суток спал. Или я не помню, как сама Соне вино такое сделала, чтобы она уже поспать могла. Бессонница ее так замучила, что она чуть с ума не сошла, бедная женщина.
Ну когда Сосланчик в гробу вдруг сел, так сразу за мной бросились. Хорошо хоть дома сел, а не при всех на кладбище. Тогда бы мне запасов настойки точно не хватило. Я спрашивала: а сердце слушали? Пульс проверяли? Нет, конечно. Умер и умер, лишь бы был сейчас здоров. Поспал Сосланчик хорошо, только и всего. Счастье, что проснулся заранее, а если бы уже под землей?
Какие еще чудеса? Исцеление косноязычного? Так это к логопеду надо. Иисус дотронулся до языка… все правильно. Массаж языка, специальные палочки, с помощью которых нужный звук можно извлечь. Тотик не говорил до пяти лет. Мычал, как тот теленок. А если говорил, то только я его понимала. Меня как переводчика вызывали. Сколько я его родителям про логопеда талдычила? Нашла специалиста в городе… Пришлось угрожать, что ребенок немым останется, если они меня не послушаются. Ох, какие я кары обещала наслать, лишь бы родители одумались. А что делать? У меня работа такая. Тотик через два месяца заговорил. Сейчас так болтает, что лучше бы уже помолчал. Слушай, вообще рот не закрывает! Обожаю его.
Про исцеление от бесов – это совсем просто. В любую женщину бесы каждый день вселяются, только успевай их прогонять. А как иначе, когда свекровь взглядом буравит – не так помыла полы, не так приготовила, не так подала. Дети уже до ручки довели – у младшего зубы режутся, средний опять не пойми где носится, домой не загонишь, приходит грязный, вся одежда порвана, проще выбросить, чем зашить и отстирать. А старшая, мамина помощница, вообще не в себе. Сидит, уставившись в стенку, не докричишься, не дозовешься. У нее любовь, видишь ли. То рыдает, то смеется. Как только стук в ворота – несется, будто все, конец света наступил. А муж? Опять гуляет где-то. Уголь привезли, дрова. А кто кучи будет разгребать? Вот пусть только появится – взять бревно и по голове. От всей души. Еще свекровь заладила, что плохо за детьми смотрит и дочь упустила – не пойми где ходит и не пойми с кем. Как замуж выдавать, если опозорится? Но ведь известно и