— Подобное высказывание откровенно вульгарно, — сказал Альберт.
Прежде Викторию скорее обрадовали бы дядины слова: Альберту так не терпелось вернуться к ней, что он рано ушел с банкета. Однако негодование Альберта заставило ее взглянуть на все его глазами.
— Это роняет нас в общественном мнении, — сказал Альберт. — Это создает в умах людей непристойные образы.
Вот тут она страшно разозлилась на дядю Кемриджа и на все королевское семейство.
— Это все потому, что не сбылось его желание — женить на мне своего Джорджа, — сказала она.
— Они всегда будут болтать о нас подобным образом, — грустно сказал Альберт, — потому что мне позволительно делить с вами лишь эмоциональную сторону вашей жизни.
Итак, они снова вернулись к тому же!
Виктории казалось, что нормальные отношения у нее могут быть только с лордом Мельбурном.
Она часто раздумывала о прежних днях, когда они с лордом Мельбурном были так нужны друг другу. Если какой-нибудь день проходил без него, она чувствовала себя по-настоящему несчастной; и она не находила себе места, когда он, к примеру, обедал в доме леди Холленд. Она не могла понять — и не раз говорила ему об этом, — что такого нашел он в этой женщине: у нее прямо-таки вульгарный рот. Лорд Мельбурн всегда смеялся над тем, что он называл «холерическими вспышками проявления королевского нрава»; и очень скоро она тоже стала смеяться вместе с ним.
Он был рад, что она довольна браком (но, возможно, она не совсем довольна из-за того, что Альберта никак не удается убедить не вмешиваться в их дела), и часто он так и говорил ей об этом. Но это означало, что ее отношения с лордом Мельбурном несколько изменились. Он уже не был для нее важен, как прежде, и, возможно, именно поэтому она то и дело подчеркивала, что он всегда останется одним из самых дорогих ее друзей.
Однако, несмотря на тот факт, что положение менялось и возраст лорда Мельбурна начинал уже сказываться, развлечь ее ему по-прежнему удавалось легче, чем кому-либо другому. Лорд Мельбурн любил посплетничать, он знал столько интересного о людях. Альберт же считал сплетни предосудительными. Альберт был, разумеется, прав. О Боже, Альберт был до того добродетелен, что категорически отвергал многое из того, что ей прежде нравилось — танцы, засиживание допоздна, пересуды. По сравнению с Альбертом лорда Мельбурна можно было назвать безнравственным, но если кому-то он и казался таким, то она-то прекрасно знала, какой это чистый и славный человек. Альберт сказал бы, что она нелогична, но факт оставался фактом: она все-таки получала удовольствие от тех совещаний наедине с лордом Мельбурном в голубом кабинете, когда он, начав, например, говорить о Китае или Канаде — эти страны, находившиеся в разных концах земли, в то время давали повод для беспокойства, — переходил вдруг к чему-то совершенно легкомысленному, почти таким образом, который в прошлом — да и сейчас еще — она находила очень остроумным.
Именно лорд Мельбурн первым сообщил ей о лорде Уильяме Расселе, которого нашли убитым в его доме, где он жил один — не считая, разумеется, многочисленных слуг.
— Это какая-то загадка, — сказал лорд Мельбурн, устраиваясь поудобнее в кресле. — Лорда Уильяма нашли в спальне, уже окоченевшим. Вся постель была залита кровью. Горло ему перерезали так, что голова висела на ниточке.
— Какой ужас!
— Подробности слишком неприятны, чтобы я осмелился сообщить их Вашему Величеству, — сказал лорд Мельбурн. — Такие дела лучше поскорее забыть.
— О нет, — сказала королева, — я хочу слышать все. Бедный лорд Уильям, и какой удар для бедного лорда Джона. Какая трагедия! Кажется, только совсем недавно умерла бедная леди Рассел, оставив сиротами своих дорогих крошек.
Виктория всегда испытывала тревогу, думая о леди Рассел, умершей при родах. Теперь уже было точно установлено, что она сама беременна, и она уже начинала побаиваться последствий. Вынашивать ребенка еще куда ни шло, но когда она думала о неизбежных родах — ей становилось по-настоящему страшно.
Лорд Мельбурн, который прекрасно понимал, в каком направлении ее мысли, снова вернулся к убийству, как к более безопасному предмету разговора, чем рождение детей.
— Полагают, что воры проникли через черный ход и что, когда они находились в спальне лорда Уильяма, он проснулся и вспугнул их. Вот они и перерезали ему глотку. Служанка обнаружила тело лорда Уильяма только утром. Ночью никто ничего не слышал.
— Я надеюсь, что этих злодеев найдут. Бедный, бедный лорд Джон.
— А вот его не нужно жалеть. Он, кажется, весьма заинтересовался леди Фэнни Эллиот.
— Что?! Дочерью лорда Минто?
— Его второй дочерью. Ввиду того, что Минто — первый лорд адмиралтейства, крошка Джонни нередко навещал дом Минто. Конечно, не столько ради самого военно-морского министра, сколько ради леди Фэнни.
— Сколько ей лет?
— Около двадцати пяти.
— Крошка Джонни, должно быть, раза в два старше.
— Да, но из них получилась бы отменная пара. Не каждая, как вы знаете, может взять себе в мужья красивого молодого принца.
— Разумеется, не каждая, но Джонни сможет заботиться о ней, а она — присматривать за детишками.
— Вот именно!
— Будучи всего на три месяца старше Альберта, я тем не менее отношусь к нему покровительственно.
— И как его суверен. Суверену всегда следует относиться покровительственно к своим подданным.
— А муж — это подданный?
— Мы все — подданные Вашего Величества.
— Трудно рассматривать мужей в подобном свете.
С обычным для него пониманием лорд Мельбурн согласился, что действительно трудно.
— Я буду очень рада услышать, что крошка Джонни снова счастлив.
— О-о, пока это все лишь предположение.
Королева разразилась тем громким смехом, который в былые дни лорд вызывал у нее столь часто.
— Получается, — с притворной строгостью сказала она, — это всего лишь сплетня лорда М.?
— Вполне вероятно, — согласился лорд Мельбурн.
— Будем надеяться, она пущена ради Джонни. Когда, по-вашему, свадьба?
— Согласитесь, что сначала ему надо уговорить ее — шутка ли, вдовец с шестью детьми. Не всякая женщина захочет столько детей сразу.
Виктория засмеялась, но тут же посерьезнела.
— Лорд Мельбурн, вы, должно быть, знаете, что в нашей семье ожидается прибавление.
Лорд Мельбурн почтительно склонил голову.
— Альберт предлагает объявить об этом. Он вне себя от радости, вы знаете.
— Мы все ее разделяем, — сказал лорд Мельбурн, — но, Ваше Величество, я полагаю, сочтет более достойным, если эта добрая весть достигнет не всех ушей в одночасье.