Читать интересную книгу Противоборство - Даниял Ибрагимов

М. И. Кошкин не стал менять планы КБ. Но, продолжая модернизацию БТ-7 выдвинул новую задачу: сконструировать машину, которая будет такой же быстроходной и маневренной, как лучшие в мире танки, но при этом иметь мощную броню, способную надежно защитить экипаж от противотанковых средств противника. Но и это еще не все: будущий танк своим огнем должен поражать любые танки, противотанковые средства и живую силу противника.

Собственно, такая задача стояла перед всей советской танковой промышленностью. На ее выработку, на окончательную формулировку точки зрения на параметры будущих танков оказали влияние:

совещание танкистов и танкостроителей в ЦК ВКП(б) в 1938 году;

совещание там же по изучению опыта применения танков в гражданской войне в Испании по докладу майора Поля Армана;

конференция танкистов-стахановцев в Военной академии механизации и моторизации РККА.

После состоявшегося в ЦК партии совещания кировцам поручили создать своими силами новую боевую машину. Речь шла о тяжелом танке с толстой противоснарядной броней.

Предусматривалось, что он будет, как и Т-28, трехбашенным. Тут сказывалось прочно сложившееся в те годы убеждение: огневая мощь танков достигается установкой на них нескольких пушек и пулеметов. Для огневых средств делали две, три и даже пять башен. Численность экипажа доходила до семи-восьми, а то и до одиннадцати человек. Объем машин угрожающе рос, они получались высокими, выглядели внушительными. Нередко их называли сухопутными крейсерами. В некоторых статьях, бывало, проскальзывала и такая мысль: этот крейсер должен не столько хорошо двигаться и стрелять, сколько устрашать своим появлением в бою.

Конструкторы понимали, что если и дальше идти по этому пути, то машина утратит одно из своих неотъемлемых качеств – маневренность. Пока броня была сравнительно тонкой и защищала только от пуль, можно еще добиться приемлемой подвижности многобашенного танка. А как быть, если поставить на него усиленную броню? Да и выдержат ли многотонную махину узлы подрессоривания?

В сложившихся в то время условиях выбор типа двигателя, наиболее соответствующего условиям возможного боевого применения танков и вместе с тем не вызывающего излишнего усложнения конструкции машин, был одним из центральных вопросов, которые решались не только при проектировании средних, но и тяжелых танков.

Эти вопросы не давали покоя не только начальнику СКБ-2 Ж. Я. Котину, но и всем его подчиненным. В группу конструкторов для разработки нового танка, который уже назвали СМК (С. М. Киров), вошли в основном молодые, талантливые специалисты.

Возглавлял разработку СМК опытнейший конструктор Н. В. Цейц, а затем А. С. Ермолаев. Моторную группу проектировал Л. Г. Купчин, бронекорпус К. И. Кузьмин, установкой вооружения занимался С. В. Федоренко, ходовая часть на торсионной подвеске возлагалась на Н. Ф. Шашмурина, коробку передач в инициативном порядке взял на себя В. А. Маришкин, так как А. С. Ермолаеву, которому была поручена эта работа, не удалось найти приемлемого решения; бортовые редукторы разрабатывал А. Д. Гладков, а за электрорадиооборудование отвечал П. Т. Сосов.

Пытаясь проследить жизненный путь некоторых конструкторов СКБ-2, я не мог не искать ответа на вопросы естественные и закономерные: как формируется конструктор? Где истоки его творчества? Ответ был одновременно труден и прост. Прост для меня, так как сам в Советской Армии служил в танковых частях и уже более тридцати лет работаю конструктором, прост, ибо всем известно, что периоду мастерства предшествует пора ученичества. Труден, так как попытки разглядеть неповторимые подробности этого ученичества грозят увести далеко в сторону.

Человек становится Человеком с большой буквы, лишь окунувшись в гущу событий своего времени. Вот почему я рассказываю о том, что видели конструкторы КБ в студенческие годы, с чем столкнулись, став инженерами. Вот почему в этой главе рассказываю не об одном, а о многих конструкторах. Иначе просто невозможно обрисовать обстановку, в которой формировались их характеры, определялся творческий почерк.

Вероятно, не ошибусь, если первым наставником молодого коллектива СКБ-2 назову ветерана отечественного танкостроения О. М. Иванова, пришедшего в СКБ-2 по рекомендации С. М. Кирова. Это был опытнейший конструктор и производственник, вдумчивый и чрезвычайно скромный человек. Но его деятельность трагически оборвалась: по навету завистников и он был оклеветан и репрессирован.

После Иванова СКБ-2 возглавил 29-летний военный инженер Ж.Я. Котин.

К моменту начала проектирования тяжелого танка с противоснарядной броней на заводе уже в течение пяти лет шло серийное производство средних танков Т-28. Однако многие узлы этой машины в первый период освоения оставались недоработанными. Она с трудом проходила приемосдаточный пробег, на завод из воинских частей то и дело поступали рекламации и замечания. Лишь после того, как руководство конструкторской группой, занимавшейся модернизацией танка Т-28, поручили Н. Л. Духову, к концу 1938 года положение удалось выправить. Были переработаны многие узлы ходовой части, усилена броня танка. Но главное, что необходимо было сделать Духову, это усовершенствовать бортовую передачу, которая до сих пор была узлом аварийным. Ондолго работал над ней, но труд не привел к успеху. Тогда было решено разработать новую, отличавшуюся от имеющихся бортовую передачу. Это удалось. Чертежи нового узла за подписью Духова пошли в цех, и Т-28 получил надежную бортовую передачу.

В 1943 году, в разгар Великой Отечественной войны, Духову довелось осматривать один из первых подбитых на фронте фашистских танков Т– V («пантера»). Когда он стал знакомиться с бортовой передачей, с удивлением обнаружил хорошо знакомый механизм, спроектированный им еще в 1938 году для танка Т-28. Все объяснялось просто. В начале войны эта советская машина пошла в бой и перестала быть секретом для немецких конструкторов. Когда они получили заказ выпустить танк, превосходящий наш Т-34, у них не хватило времени на проектирование. Вот они и решили «позаимствовать» удачное решение.

За два-три года до войны на Кировском заводе шло производство установочной партии нового среднего колесно-гусеничного танка Т-29 ЦН, с идеей о котором пришел в коллектив СКБ-2 Николай Валентинович Цейц. Он и возглавил проектные работы по созданию нового танка. Именно он стал одним из воспитателей молодых специалистов. Ветераны СКБ-2, хорошо знавшие Николая Валентиновича Цейца, характеризуют его так. Внешне – это был человек среднего роста, чуть больше пятидесяти лет от роду. Очень интеллигентный, скромный. Он никогда не грубил, говорил очень тихо, с улыбкой и его улыбка всех очаровывала. Часто садился рядом с разработчиком и анализировал его конструкцию не только с точки зрения теоретической механики и сопротивления материалов, но и рассматривал возможные физические явления и тепловые процессы в узле или агрегате. При этом всегда проводил расчетный анализ. Редко пользовался справочниками. При рассуждении сам выводил простую и удобную для расчета формулу и ею пользовался.

Уже отмечалось, что сохранение многобашенной компоновки СМК при переходе к противоснарядному бронированию приводило к чрезмерному увеличению массы танка. При проектировании тяжелой машины становилось очевидным, что туг нужен другой подход, иные компоновочные решения. Тщательно изучив опыт применения танков на войсковых учениях и полигонах, инженеры КБ пришли к выводу, что создание многобашенных танков нецелесообразно. В них командир не в состоянии в одиночку управлять огнем «батареи». К тому же в таком танке стрельбу можно вести только с места, то есть для каждой отдельной башни делать короткую остановку, тогда как другие только выбирали цели. Экипажу за точность огня в бою приходилось бы расплачиваться собственной безопасностью: часто останавливающийся высокий танк – хорошая мишень для артиллерии противника.

Конечно, трудно было отказаться от уже сложившегося взгляда на тяжелую машину как многобашенную. Но мысль усилить броню за счет удаления некоторых башен взяла свое. Поэтому параллельно с работой над СМК началось конструирование нового варианта тяжелого танка, который виделся как однобашенный и с одной пушкой, зато весьма мощной.

Забегая вперед, скажу, что накануне празднования 30-летия Победы над фашистской Германией специальный корреспондент журнала «Стандарты и качество» И. Салтыков задал Ж. Я. Котину вопрос: «Что послужило решающим условием, определившим выбор классической схемы тяжелого танка?»

Отвечая, Котин рассказал, что однажды в наркомате обороны он встретился с группой молодежи в штатских костюмах. Это были наши танкисты, вернувшиеся из Испании. Зашла речь об опыте танковых боев. Самым интересным в рассуждениях «испанцев» были мысли о том, каким должен стать современный танк. В шутливой форме это звучало так: «Ты сделай такую машину, чтобы в ней можно было воевать и чай пить». По сути дела, закончил рассказ Котин, это была заявка на тяжелый танк с толстой броней и мощным вооружением...