чужой квартире, где на стенах висят фотографии, на которых Ифа и ее друзья сняты в счастливые мгновения их общей жизни. Не моей. Иду в спальню и достаю из тумбочки Рори маленькую квадратную коробочку с тем самым кольцом. Оно мне почти впору. Ну почему я не такая, как все? Вот Хизер же вышла замуж, родила ребенка…
И тут у меня в памяти всплывает одна из ночей, когда Марго разрешила нам переночевать в вагончике. Это было за несколько месяцев до того злополучного лета; в кемпинге еще почти никого не было. Мы выбрали четырехместный домик на самом краю парка, с видом на скалы и залив Тилби. Каждая из нас могла бы спать в отдельной кровати, но мы предпочли раскладной диван в гостиной. Лежа рядышком, всю ночь проговорили, обсуждая предстоящую жизнь после школы.
– Я никогда не выйду замуж, – категорично заявила я, натягивая свой спальный мешок, пропахший плесенью. – Хочу попутешествовать. Увидеть мир. Не хочу быть привязанной к мужчине.
– Я тоже, – согласилась Хизер, укладываясь поудобнее внутри своего светящегося желтого мешка. – Хочу поехать в Париж, пожить на Левом берегу[37], порисовать и, может быть, завести любовника.
Звучало это нереально и смешно. Завести любовника?! Прямо как в кино. И мы, как взрослые, обсуждаем, что не собираемся себя ничем связывать, хотим завести любовников…
Однако Хизер никуда не уехала, да и любовника, насколько я знаю, у нее не было. Она встретила Адама в восемнадцать лет и вышла за него замуж в двадцать два. Марго говорила, что он был ее первым и единственным мужчиной.
Я встретила Рори в двадцать девять, и он не был моим первым.
Кладу кольцо обратно в коробочку и прячу поглубже, чтобы даже на глаза не попадалось. Выключаю свет и собираюсь выйти из комнаты, когда мое внимание привлекает заброшенный дом напротив. Я подхожу ближе к окну так, чтобы меня не было видно из-за занавески, и в одном из окон третьего этажа вижу неясный силуэт человека: не могу разобрать, мужчина это или женщина. В руках у него фонарик, и он направлен прямо на меня. Мог ли этот человек меня видеть? При мысли о том, что я сидела с включенным светом, совсем на виду, меня пробирает озноб. Это, конечно, может быть обычный бомж. Или кто-то все-таки следит за мной? Делаю шаг вперед и плотно задергиваю шторы.
Возвращаюсь в гостиную и слышу звонок. Хватаю телефон в надежде, что это Рори. Нет, Марго.
– Джесс?
Я заметила, что теперь она зовет меня, как и в детстве.
– Слушаю. У вас все в порядке? – По голосу слышно, что она расстроена.
– Ты, наверное, занята?
– Нет, совсем нет. – Фальшиво хихикаю. – Сижу дома одна.
Наступает пауза.
– А то я думала, ты где-то гуляешь… Ты всегда была светской птичкой.
Разве? Может, была когда-то. Теперь я только работаю, а в свободное время смотрю по телевизору сериалы вместе с Рори или изредка выпиваю в пабе с Джеком.
– Я нечасто выхожу в свет. – Так уж сложилось после того, как мы уехали из Лондона. Или раньше?
– Хотела тебе сказать, – продолжает Марго, – мне позвонили из полиции. На ружье, из которого стреляла Хизер, нашли чужие отпечатки.
Я непроизвольно выпрямляюсь. А вот это уже интересно…
– Правда? Чьи?
Она вздыхает:
– Они пока не знают.
От волнения начинаю ходить по комнате.
– Так это же хорошо? Значит, на спуск мог нажать кто угодно. – Как бы я хотела, чтобы это была не Хизер! Какая уж тут журналистская беспристрастность…
– Я… Ничего пока не ясно… – Голос Марго дрожит, и мое сердце разрывается от жалости к ней.
– Марго, Адам сейчас с вами? Вы ему рассказали?
Чтобы связь была получше, подхожу к двери балкона.
– Он заезжал к Хизер. А потом… – Ее голос прерывается, затем снова появляется, как при настройке радио. – Думаю, он вместе с Итаном сейчас у своей матери.
– Марго, – кричу я в трубку, – можно я к вам приеду? Дорога займет минут двадцать.
– Сейчас? – Опять помехи. – А ты сможешь?
– Иначе я не предлагала бы… Все, увидимся.
В отличие от моей матери, у которой на меня времени не хватало, Марго всегда была рядом. Нажав отбой, пишу записку Рори и выбегаю за дверь. Спускаюсь на лифте в подвал, где стоит моя машина. Парковка небольшая, хорошо освещенная; вокруг ни души. Чувствую, что мною постепенно овладевает страх, поэтому, сев за руль, сразу нажимаю на кнопку центрального замка. Выехав на улицу, смотрю в зеркало заднего вида – и замечаю человека, который стоит у дома и смотрит мне вслед. На этот раз мне точно не померещилось.
23
О чем только не думаешь в состоянии забытья! Странно: ты не умер, но по-настоящему не живешь. Я в чистилище. Жду пробуждения, а образы из прошлого один за другим проступают сквозь туман, как в сюрреалистическом кинофильме под названием «Моя жизнь». Настал черед вспомнить давно умершего отца. Если есть загробный мир и мы там с ним встретимся, надеюсь, он простит нас.
Его трудно было назвать хорошим человеком – он годами издевался над нами с сестрой. Маме тоже от него доставалось. Определенно, без него нам троим стало лучше. Но если б он не погиб, если б мы не переехали из Кента, то ничего этого не случилось бы.
И я никогда не причинила бы тебе боль, мама. Ты должна знать правду. Если я умру сейчас, моя история исчезнет вместе со мной.
Я не могу допустить этого.
24. Марго
По телефону полицейские поделились с Марго своими последними открытиями, и ей нужно с кем-то все это обсудить. Поэтому она и позвонила Джессике. В тот момент ей показалось, что именно она – знавшая Хизер в юности – сможет все понять.
Сразу после звонка Рутгоу Марго набрала Адаму. Тот воспринял новую информацию со свойственным ему скепсисом: мол, не стоит так возбуждаться по поводу отпечатков, они могли появиться на ружье достаточно давно и ничего не значить. Услышав такое, она решила больше ничего ему не рассказывать. Адам опять все подвергнет сомнению, а ей нужна надежда.
На какое-то время Марго отвлеклась: приехала пара туристов, чтобы арендовать один из фургончиков. Хотя из-за близости моря в кемпинге сейчас холодно и ветрено, порой находятся оригиналы, которые приезжают, чтобы полюбоваться суровым морем и насладиться прогулками по скалистому берегу. Обычно туристический сезон начинается через четыре недели – сразу после Пасхи. Приехавшие были молодыми людьми – примерно в возрасте