Читать интересную книгу Неизвестные приключения Шерлока Холмса - Адриан Конан Дойл

Какое-то время мой друг курил в полном молчании.

— Верзитон сумел объяснить причину возникшей ссоры? — спросил он потом.

— Здесь утверждается, что в своих добровольных показаниях он информировал полицию о случившейся между ним и дядей размолвке, поводом к которой послужило желание последнего продать ферму Чадфорд, что Верзитон посчитал дальнейшим и лишенным целесообразности уменьшением размеров их владений.

— Дальнейшим?

— Судя по всему, сквайр Аддлтон за последние годы продал несколько земельных участков, — ответил я, бросая газету на диван. — Должен заметить, Холмс, что я могу припомнить лишь немного случаев, где личность преступника была бы столь очевидна с самого начала.

— Скверно, Уотсон, весьма скверно, — согласился мой друг. — В самом деле, если исходить из того, что все факты изложены точно, мне трудно понять, зачем этому мистеру Винсенту попусту тратить мое время. Впрочем, если не ошибаюсь, то как раз его шаги доносятся сейчас с нашей лестницы.

В дверь постучали, и миссис Хадсон распахнула ее перед нашим посетителем.

Мистер Винсент оказался мужчиной невысокого роста с удлиненной формы бледным и траурно-грустным лицом, обрамленным бакенбардами. Некоторое время он в нерешительности стоял на пороге, разглядывая нас близорукими глазами сквозь стекла пенсне на черном шнурке, продетом в петлицу его довольно-таки сильно поношенного сюртука.

— Это никуда не годится, мистер Холмс! — громко воскликнул он потом. — Я был вправе рассчитывать, что моя телеграмма послужит гарантией частной беседы между нами. Абсолютно приватной, сэр. Дело моего клиента…

— Позвольте вам представить моего коллегу доктора Уотсона, — перебил его Холмс, жестом приглашая присесть в кресло, которое я успел придвинуть поближе. — Спешу вас заверить, что его присутствие здесь может оказаться крайне полезным.

Мистер Винсент смерил меня взглядом исподлобья, а потом положил шляпу и трость на пол, опустившись на мягкое сиденье кресла.

— Прошу вас поверить мне, мистер Уотсон, — промямлил он, — что я вовсе не имел в виду вас обидеть. Просто это ужасное утро, совершенно ужасное для всех, кто питает добрые чувства к семейству Аддлтонов из Фоулкс-Рэта.

— Несомненно, — кивнул Холмс, — но смею надеяться, что прогулка до станции нынче утром несколько помогла вам успокоить ваши нервы. Я давно обнаружил, что даже небольшие физические нагрузки сами по себе оказывают расслабляющий эффект.

Наш гость чуть заметно вздрогнул.

— Вы правы, сэр, — воскликнул он. — Но мне не совсем понятно, как вы…

— Это слишком просто, чтобы тратить время на долгие объяснения, — сказал Холмс нетерпеливо. — У человека, которого доставили бы к поезду, не было бы свежего пятна грязи на левой гетре и такого же следа на наконечнике трости. Вам явно пришлось идти по лесной тропе, а поскольку погода стоит сухая, нетрудно заключить, что на вашем пути встретилась водная преграда или ручей, который пришлось пересекать вброд.

— Ваши рассуждения совершенно логичны, сэр, — отозвался мистер Винсент, не преминув при этом бросить на Холмса весьма подозрительный взгляд поверх стекол пенсне. — Моя лошадь сейчас на дальнем выпасе, а в такой час в нашей деревне даже простой телеги не нанять. Как вы верно подметили, мне пришлось дойти до станции пешком, чтобы поспеть к самому раннему поезду на Лондон, и вот я здесь, чтобы просить, нет, мистер Холмс, скорее даже требовать вашей помощи в деле моего несчастного молодого клиента, мистера Перси Верзитона.

Холмс откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза и сложив кончики пальцев рук вместе.

— Боюсь, что ничего не смогу для него сделать, — заявил он. — Доктор Уотсон уже успел изложить мне основные данные по этому делу, и улики кажутся мне неопровержимыми. Кстати, кому поручено вести следствие?

— Насколько мне известно, ввиду серьезности совершенного преступления, местная полиция передала дело в Скотленд-Ярд, где им будет заниматься инспектор Лестрейд. К моему глубокому сожалению, ибо само имя Лестрейда должно, как я понимаю, вызывать у вас, мистер Холмс, болезненный приступ ревматизма.

Мне следует, видимо, пояснить, — продолжал посетитель, — что я являюсь старшим партнером юридической фирмы «Винсент, Пибоди и Винсент» из Форест-Роу, которой семья Аддлтонов поручает вести все свои дела уже более ста лет.

Склонившись вперед, Холмс подобрал с дивана газету и, резко ткнув пальцем в нужную статью, молча передал ее адвокату.

— Отчет составлен достаточно точно, — с печальным вздохом признал маленький человечек, пробежав глазами газетные столбцы, — хотя в нем забыли отметить тот, например, факт, что входная дверь оказалась не заперта, хотя сквайр до этого сказал дворецкому Морстеду, что лично запрет ее.

Холмс удивленно вскинул брови.

— Не заперта, говорите? Гм… Вполне вероятно, что сквайр Аддлтон попросту забыл о двери в пылу ссоры с племянником. И тем не менее, остаются одна-две подробности, которые мне пока не до конца ясны.

— Какие же, сэр?

— Я правильно понял, что погибший уже переоделся ко сну?

— Напротив, на нем была его обычная одежда. А вот мистер Верзитон был в своем домашнем халате.

— Я также обратил внимание, что после ужина сквайр отлучался из дома на час или даже чуть больше. Он имел привычку совершать верховые прогулки на сон грядущий?

Мистер Винсент перестал поглаживать свои бакенбарды и бросил на Холмса взгляд, исполненный внезапного интереса.

— Теперь, когда вы заставили меня задуматься об этом, сэр, — живо отозвался он, — могу с уверенностью утверждать, что подобной привычки за ним прежде не водилось. Впрочем, вернулся он вполне благополучно, и я не совсем понимаю…

— Верно, верно, — перебил Холмс. — А скажите-ка мне, сквайра можно было считать богатым человеком? Постарайтесь ответить как можно точнее на этот вопрос.

— Матиас Аддлтон был весьма и весьма состоятелен. Будучи самым младшим сыном в своей семье, он около сорока лет назад эмигрировал в Австралию, примерно в 1854 году. В Англию он вернулся уже в семидесятые, будучи обладателем крупного состояния, которое сколотил на австралийских золотых приисках. Его старшие братья умерли, и в наследство ему досталось также семейное имение Фоулкс-Рэт. К сожалению, не могу сказать, что он пользовался любовью в наших краях, поскольку обладал характером нелюдимым и угрюмым. Большинство соседей испытывали к нему скорее неприязнь, а в роли мирового судьи он нагнал немало страху на местных правонарушителей. Словом, человек он был суровый, мрачный, замкнутый в себе.

— А насколько хорошо складывались отношения с дядей у мистера Перси Верзитона?

Юрист ответил не сразу.

— Боюсь, что они не слишком ладили, — сказал он потом. — Мистер Перси — сын покойной сестры сквайра — жил в Фоулкс-Рэте с самого детства, и, когда поместье перешло в собственность дяди, остался и присматривал за ведением хозяйства. Разумеется, он является наследником имения, причем его доля включает сам особняк и значительную часть угодий. Вот почему он не раз резко возражал, когда дядя решал продать одну из ферм или земельных участков, что не могло не привести к значительным трениям между ними. К величайшему сожалению, прошлой ночью в доме не было его жены, и надо же, чтобы она отсутствовала именно в такую ночь!

— Его жены?

— Да. Я говорю о миссис Верзитон — очаровательной и изящной молодой особе. Она отправилась погостить к друзьям в Ист-Гринстеде и должна была вернуться только сегодня утром, — мистер Винсент сделал паузу. — Бедняжка Мэри, — тихо добавил он затем. — Представляю, каково ей будет вернуться домой и узнать, что сквайр мертв, а ее муж обвиняется в убийстве!

— Хотел задать вам всего лишь один вопрос, — сказал Холмс. — Как описывает события прошлой ночи сам ваш клиент?

— Его версия событий очень проста, мистер Холмс. Он утверждает, что за ужином сквайр информировал его о своем намерении продать ферму Чадфорд, а после того, как он высказал недовольство намечавшейся сделкой, указав на то, что она не только бессмысленна, но и нанесет ущерб поместью, дядя обозлился на него и они крупно поссорились. Чуть позже сквайр распорядился подать ему лошадь и уехал из дома, никому и ничего не объяснив. По возвращении он попросил принести ему бутылку портвейна, и, предчувствуя, что ссора после этого может только усугубиться, мистер Перси пожелал дяде спокойной ночи и удалился в свою опочивальню. Однако, разгоряченный спором, он не смог сразу заснуть, и, по его словам, по меньшей мере дважды собирался было выбраться из постели, поскольку, как ему показалось, он слышал отдаленные звуки голоса дяди, доносившиеся из большого зала.

— Почему же он так и не спустился, чтобы выяснить, в чем дело? — резко спросил Холмс.