Читать интересную книгу Телемитские тексты (Liber CCXXVIII - MCLI) - Алистер Кроули

Если он все еще невежественен в вопросе Имени, пусть он повторяет слово подобающее этому особому Ритуалу. Такие как АБРАХАДАБРА — Слово Эона, которое означает «Великая Работа завершена»; и AUMGN интерпретированное в Части III Книги IV;[46] и имя «ЗВЕРЬ», число которого показано перед этим Объединением с Ангелом, и Его Работа есть не иное, как сделать всех людей участниками Мистерии Мистерий Магии.

Так, произнося то или иное слово, пусть Адепт противостоит натиску своего Ангела и выдержит Его, чем может вынудить Его согласиться к продолжению соединения в сознании, пока не достигнет способности к чистому пониманию, и точной передаче[47] трансцендентальной Истины Возлюбленного к сердцу, что поддерживает его.

Неизменное повторение одного из тех Слов должно сделать Адепта способным к сохранению статуса Объединения на несколько минут, даже вначале.

В любом случае, он должен разжечь свою страсть, поддерживающую его успех; настолько горячо воодушевление и устремление — настолько близок триумф. Он должен увеличивать свои усилия.

Пусть он остерегается «жажды результата», ожидания очень многого, и утраты отваги, если его первый успех последует через серию неудач.

Успех формирует успех, видится неуместным сделать неудачу фатальной к последующим попыткам. Он боится неудач; боязнь вторгается в концентрацию и так исполняет свое собственное пророчество. Мы знаем, как большое удовольствие в одном из любовных занятиях делает обладателя опасающимся позора на следующие несколько случаев; фактически, до тех пор пока близость не приведет к идее, что его любовь не более чем человеческая. Уверенность возвращается постепенно. Невыразимый экстаз привносится посредством более трезвой радости использования элементов очарования.

Так, впервые ослепленный восторгом нового ландшафта, поворачивает, продолжая созерцать, улавливая все более изысканные детали видения. В начале они будут затуманены ослепляющим натиском всеобщей красоты; они показываются один за другим, и шок убывает, и пылкий восторг уступает место разумному интересу.

Адепт почти всегда начинает со стремительного потока лирических картин магических преувеличений о «несказанной любви», «невообразимом блаженстве», «невыразимой бесконечности беспредельного совершенства».[48] Он обычно теряет свое чувство соразмерности, юмора, реальности, и голоса здравого смысла. Его эго часто надуто до точки взрыва, еще он может быть смешон, если будет так жалостно угрожающ к себе и другим. Он также имеет тенденцию принимать свои новонайденные «истины света» за полное тело истины, и настаивает, что они должны быть так же эффективны и жизненно важны для всех людей, как и для него самого.

Мудро хранить молчание о тех вещах, «недопустимых к выражению», которые он может услышать «на седьмых небесах». Это может не относиться к шестым.

Адепт должен взять себя в руки, как бы ему не хотелось сотворить новые небеса и новую землю в следующие несколько дней после своей триумфальной победы. У него должно быть время, чтобы восстановить равновесие, которое было нарушено вторжением Бесконечности.

Когда он станет «отрегулированным» для общения с Ангелом, он найдет его пылкий экстаз усовершенствованным качествами спокойствия и ясности, которые добавляют силу, если он развивает и укрепляет свои умственные и моральные качества, устраняя их смутность и беспорядочность. Он станет с этих пор способным к общению с Ангелом, представляющимся до этого невозможным; и теперь он знает, что шторм звука, который раньше мнил Голосом, был только гомоном его собственного замешательства.

Истина, сообщаемая Ангелом и в огромной степени расширяющая горизонт Адепта, совершенно определенна и точна. Она не распускается в двусмысленность и абстрактность. Она обладает формой, и исповедует закон, в точности любых путей и ступеней, как и полагается телу истины. Она превосходит истину материальной и интеллектуальной сфер человека, как Математика Философии с ее «бесконечным рядом» и «множеством Кантора» школьную арифметику. Одно включает другое, однако, этим можно исследовать и сущность природы жизни, и ростовщическую выгоду.

Следующая истинная цель Адепта во всей этой операции, ассимилировать себя со своим Ангелом непрерывным сознанием объединения. Ангел — доступное изображение его собственной истинной Воли, творить которую есть весь закона Бытия.

Также Ангел появляется в Тифарет, которая есть голова Руах, и т. о. Центр Гравитации Разума. Он также напрямую вдохновляется от Кетер, изначального «Я», прямым Путем Верховной Жрицы или инициированной интуицией. Следовательно, Ангел есть истинный Логос или ясное выражение всего Бытия Адепта, так что, по мере возрастания в совершенном понимании Его имени, он приближается к разрешению предельной проблемы — Кем он там в действительности является.

На этой конечной формулировке Адепт может доверить своему Ангелу быть своим проводником, ибо только сознание Тифарет соединено путями с различными частями его разума.[49] Поэтому, никто, кроме Него, не имеет знаний, которые нужны для вычисления схемы поведения, которая организует и уравновесит силы Адепта, в тот момент, когда он будет вынужден противостоять Бездне. Адепт должен контролировать компактность и связность массы, чтобы отбросить ее прочь одним уверенным жестом.

Я, Зверь 666, возвышаю мой голос и клянусь, что я сам перенесен сюда моим Ангелом. После того, как Я достиг Знания и Собеседования с Ним силой моего рвения к Нему, и этим Ритуалом, что дарую моим собратьям, и большее из Его великой Любви, что Он направил ко мне. Да, воистину, Он направил меня к Бездне, Он заставил меня отбросить все, что Я имел, и все, чем Я был; и Он покинул меня в тот Час. Но когда я восстал за пределами Бездны, чтобы возродиться в чреве БАБАЛОН, тогда он вошел в мое девственное сердце как Властелин его и Возлюбленный!

И Он сделал меня Магом, провозглашающим открыто Его Закон, Слово нового Эона, Эона Коронованного и Побеждающего Ребенка.[50] Т. о. он исполнил мою волю принести полную свободу Человечеству.

Воистину, кроме сего чуда, совершил он во мне еще тьму иных чудес. Но о них я поклялся хранить молчание.

Soror Veriney, Soror N, Soror I.C.

Liber DCCCXI Energised Enthusiasm

Возбужденный энтузиазм Замечания о Теургии I

I A O, высшая Сущность у гностиков, истинный Бог — вот Повелитель этого дела. Так взовем же к Нему тем именем, которым богохульствуют Компаньоны Королевской Арки, дабы Он помог нам провозгласить в этом наброске переданные нам методы!

II

Как я предполагаю, божественное сознание, которое отражается и преломляется в работах Гениев, питается определенной секрецией. Эта секреция аналогична сперме, но не идентична ей. Лишь немногие мужчины, и еще меньшее количество женщин (такие женщины все без исключения являются андрогинами) обладают ей в любое время и в любых количествах.

Эта секреция настолько связана с половыми отношениями, что иногда мне кажется, будто она может быть сопутствующим продуктом процесса вырабатывания семени. В некотором виде это учение было давно общепринято, что заметно в религиозных запретах любых культур. Святость считалась зависящей от целомудрия, а целомудрие практически всегда трактовалось как воздержание. Но я сомневаюсь в том, что зависимость действительно такая простая, как считается; например, на своем опыте я обнаружил, что проявление умственной творческой силы всегда совпадает с некоторым ненормальным состоянием физических сил, направленных на воспроизводство. Но то, что долгий период воздержания или переизбыток оргий благоприятны для ее проявления или хотя бы для ее зарождения, совершенно не очевидно.

Я знаю себя, во мне эта сила черезвычайно сильна, ее результаты грандиозны. Например, я полностью написал «Тангейзера» от замысла до завершения за шестьдесят семь часов непрерывной работы. Даже когда я остановился, я не почувствовал прошедшего времени и не ощутил никакой усталости. Эта работа была написана мной в возрасте двадцати четырех лет сразу же после окончания оргии, которая должна была полностью исчерпать мои силы.

Все чаще и чаще я замечал, что так называемое сексуальное удовлетворение не удовлетворяло и не утомляло меня, и извергалось в виде потоков поэзии, опозорившей меня.

Но и в противоположность этому, период воздержания иногда укреплял меня перед великими делами, хотя это совсем не факт. По окончании экспедиции К2, после пяти месяцев воздержания я вообще ничего не сделал, за исключением очень незначительных стихов, написанных месяцами позже.