– Я видел. Есть еще непокорные племена. Их спасает джайвы. Но джайва коварна. Увести беззащитных в ее дебри, – разве это спасение им? Там нельзя жить, дети не выдержат и нескольких дней.
– Чужеземец, ты среди нас лишь два дня, но берешься рассказывать о джайве нам, в ней родившимся!
– Я говорю правду.
– Дар, если нельзя укрыть людей в джайве, что, по-твоему, мы должны сделать? – спросил Лиента, который уже знал цену его словам.
– Я не хотел обсуждать это сегодня. Это преждевременно. Мое предложение покажется вам странным, если не сказать хуже. Но ты спросил, Лиента, поэтому выслушайте меня. Эрит пал. Здесь у вас два выбора: умереть или стать покорными. Но есть еще третий путь – найти новые, свободные земли и уйти, оставить эти захватчикам. Вы потеряете землю, но сохраните жизнь, людей, будущее, те есть – самое ценное.
– Ты не наш. Духи твоих предков не живут здесь. Тебя ничто здесь не держит. А я здесь родился, здесь умер мой отец. Почему я должен без боя отдать врагу мой родовой очаг? Разве мы трусы? Я не хочу бежать. Погибнуть, защищая свою землю, вот честь для воина! – запальчиво проговорил Иланд.
– Погибнуть много ума не надо. Но разве жизнь твоя принадлежит тебе, а не тем, кого ты обязан защитить? Если твоя смерть станет им спасением, тогда честь тебе и хвала. Но если ты трусливо первым уходишь из жизни скорой и легкой смертью, чтобы не видеть их мучений – это только позорное бегство от своего долга.
Иланд вскипел, метнул злой взгляд:
– Как смеешь ты, чужеземец!..
Лиента поднял руку, прерывая гневные слова.
– Не горячись, отважный Иланд, мы собрались не для ссоры. Дар чужестранец, так. Но ни один из нас не сделал для людей больше, чем он. И для твоего племени тоже. Ты хотел благодарить моих разведчиков? Он всего один, – кивнул Лиента в сторону Андрея.
Взгляд Иланда стал удивленным. В следующую минуту он в смущении опустил глаза, приложил правую руку к груди в знак того, что винится перед Андреем.
– Пусть горе и гнев никому не туманит разум, – призвал Лиента. – Кто хочет еще сказать?
Какое-то время все молчали – Иланд высказал то, что примерно думал каждый. Андрей и не ждал их немедленной поддержки – на такое трудно решиться. Он не боялся ответственности за многие судьбы. Андрей Граф, командор Разведчиков-хронотрансаторов по должности и роду деятельности обязан был уметь брать на себя ответственность, какого бы масштаба она ни была. Он умел просчитывать и принимать решения, и уверен был, что не вовлекает этих людей в крупномасштабную авантюру, что цель достижима. История знает немало примеров тому, как целые народы вынуждено снимались с обжитых мест, кочевали в поисках новых.
– Скажи, чужеземец, – после долгого молчания заговорил Ставр, – если мы не примем твое предложение и решим драться, ты уйдешь?
Все смотрели на него в ожидании ответа.
– Мы будем драться вместе. Я не ваш, верно. Но по причинам, которые от меня не зависят, я не могу вернуться на свою родину. Поэтому я просил Лиенту принять меня. Каким бы не был ваш выбор – я с вами. То, что я предложил, считаю для нас единственно разумным выходом. Но обсуждать это сейчас не надо, мы все устали и слишком много впереди других трудных дел.
Да, дел было много, и большая их часть должна была спрессоваться в завтрашнем дне. Начнутся они визитом Андрея в ратушу. Позже, с наступлением темноты, в город просочатся лугары и начнут выполнять свою часть плана. Все, что можно было – продумали; что могли – предусмотрели, а неожиданности – упаси от них, милосердный Тау.
* * *
Совет вождей состоялся утром, а после полудня Андрей встретил Адоню. Она еще была болезненно бледной, вокруг глаз залегли тени, но девушка совершенно преобразилась. Волосы были тщательно расчесаны и заплетены в тяжелую косу, лоб перехватывал белый замшевый ремешок-оберег, светло-серое платье, украшенное по вырезу простой вышивкой, выглядело нарядным, глаза светились густой лазурью. Она встретила взгляд Андрея, и губы дрогнули в робкой улыбке.
– Тебя и не узнать, Адоня, такая красавица стала.
Она смутилась, опустила голову, проговорила:
– Я тебя искала, Дар… Мне надо сказать…
– Что?
– Нет… Не здесь…
В поселке стало тесно. Мимо то и дело проходил кто-то, Андрея приветствовали, он должен был отвечать. Деловито пробегали мальчишки, поодаль, в нескольких шагах на траве ползали малыши под присмотром озабоченной девчушки.
– Идем, – позвала Адоня и пошла вперед.
Они шли сквозь заросли, и Андрей смотрел, как скользит по ее плечам игривое кружево, создавая переливчатую ажурную вязь из солнечного света и тени. Пронизанная солнечными потоками, джайва звенела сотнями голосов, и невозможно было вообразить ее другой – темной, душной, жуткой. Сейчас тоненькая девушка была неотъемлемой частицей этого мира, казалась неуловимой, трепетной, как бегучие пятна света, по которым ступали ее маленькие босые ноги.
Адоня вдруг резко остановилась. Андрей посмотрел поверх ее головы, шагнул вперед. Горячая ладонь легла на его руку, потянула назад.
– Не надо туда…
Андрей пригнул ветку и увидел крохотную полянку, а на ней – женщину. Она присела на корточки и что-то рассматривала в траве. Адоня снова потянула за руку и в этот момент женщина обернулась, взглянула на Андрея. Потом спокойно встала, стряхнула травинки с подола ветхого платья, повернулась спиной и вошла в заросли. Но прежде, чем они скрыли ее, она снова обернулась, посмотрела выжидательно, пристально, толи спрашивая, толи желая что-то сказать.
– Постой, – сказал Андрей.
Женщина отвернулась и пошла.
– Майга! – снова окликнул он.
Она остановилась, чуть повернула голову. Андрей подошел к ней.
– Тебе передали слова Лиенты. Почему же ты снова уходишь в джайву?
Майга взглянула поверх плеча Андрея, усмехнулась.
– Тебе трудно увидеть ответ? Вон он.
– Майга, иди в поселок, ты нужна им. И мне нужна.
Женщина посмотрела на него, молча повернулась и ушла,
– Чего ты испугалась?
– Она злая и страшная.
– Что в ней страшного?
– Непонятная…
– А я – понятный? Еще вчера я тоже страшным тебе казался. Может быть лучше попробовать понять, чем обижать ни в чем перед вами невиноватого? Какое зло она тебе сделала?
– Так все говорят…
– Выходит, никакого? Разговоры эти глупые.
Адоня недоверчиво смотрела на него.
– А у Майги ведь больше причин считать злыми вас.
– Я не хотела ее обидеть…
– Ты теперь лучше других знаешь, как страшно, когда одна, ты скорее поймешь ее. Люди несправедливы к ней, никто не приглашает к очагу, не зовет разделить кров, привыкли, что она одна, вроде, так и должно быть. Но когда беда, люди должны быть вместе. Приветь ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});