Я вспомнила Тахеша и его огромные рога. Ага, значит он был старик по нашим меркам. Я снова провела по рогу Зуиласа, замеряя длину, а точнее — отсутствие этой самой длины.
— Ты молод, — прошептала я. Конечно, я подозревала, что он молод, но теперь я в этом окончательно уверилась. Наверное, он вступил во взрослую жизнь совсем недавно, также, как и я.
— Этерран прожил много много лет, — прорычал Зуилас.
— А как долго живут демоны.
— Мы живём пока не умрём.
Да, всё сразу стало ясно. Хотя… в таком жестоком обществе, как их, наверное, редко кому удаётся дожить до старости.
Тени в его глазах завораживали меня — скрытые знания, хитрость, жестокость, опыт и инстинкты выживания, отточенные годами в постоянной борьбе и опасности. Мои пальцы скользнули вниз, слегка касаясь его виска, скулы.
— Что это за Naventis, о котором говорил Этерран?
Его взгляд скользнул по моему лицу и спустился чуть ниже. Он слегка потянул за декоративную пуговичку, пришитую в самом низу моего свитера.
— Это собрание Dīnen. Наши истории говорят, что раньше все Dīnen приходили на собрание. Часто туда приходили и payapis.
— Payapis?
— Старые демоницы. Женщины, которые больше не могут вынашивать потомство. Они очень могущественные.
— Они — королевы?
— Они могут наказывать молодых демониц, если те создают слишком много проблем. Но payapis не раздают команд, они лишь делятся мудростью, — он слегка наклонил голову, прижимаясь своей щекой к моей ладони. — Существует легенда, что однажды демоница убила глупого Dīnen, который правил слишком долго. Но это было ещё до того, как…
До того, как жадные люди начали призывать Dīnen, тем самым лишая демонов правителей и внося хаос в их мир.
- А как сейчас проходит Naventis? — я боялась услышать ответ, но не могла не задать этот вопрос. Я придвинулась к нему поближе, становясь между его колен.
— Dīnen первого ранга собираются вместе, едят и пьют, и хвалят друг друга. Иногда приходят Dīnen второго ранга, но это будет удачей, если им удастся продержаться хотя бы один сезон и не быть призванными в мир hh’ainun.
— А третий ранг?
— В Девятом, Десятом и Одиннадцатом Домах больше нет Dīnen. Их призывают каждый день и каждую ночь. Они исчезают, исчезают, исчезают. Никто не знает, кто у них там Dīnen. Уж слишком быстро они сменяются.
— А Двенадцатый Дом?
— Мы не ходим на Naventis. Лушвер и Дхират убьют нас, если мы придём.
— Но ты пришёл.
Он ухмыльнулся, обнажая кончики клыков:
— Мой план был хорош. Я предупредил их и исчез, и они не смогли меня найти. Они искали и искали, а я смеялся над ними.
Его веселье было заразительным, и я улыбнулась в ответ. Не осознавая, что я делаю, я наклонилась к нему поближе — буквально впечаталась в его грудь. Мои пальцы обвились вокруг его шеи. Его рука сжала подол моего свитера, и он притянул мои бёдра к своему животу.
Я вздрогнула, вырываясь из транса. Дыхание было прерывистым, сердце колотилось, как бешеное. Оцепенев от внезапного внутреннего смятения, я заставила себя вдохнуть — мои лёгкие тут же заполнил его запах. Его тепло проникало в моё тело. Его тело было таким сильным, мужественным. Мне не хотелось отпускать его, но я должна это сделать.
Собравшись с силами, я убрала руки с его шеи и отступила на пару шагов назад. Мои свитер легко выскользнул из его пальцев, и он не попытался притянуть меня обратно. Его мрачные, немного грустные, глаза неотрывно следили за мной.
Удивлённая тем, что он не попытался притянуть меня — а это его любимое занятие — я уселась рядом с ним на кровать, оставляя между нами приличное расстояние.
— Я хочу рассказать тебе о себе, вот только не знаю, что именно. Что ты хочешь знать?
— Почему твоё…
— Не это, — резко оборвала я его.
Он раздраженно фыркнул и уставился в потолок, обдумывая, что бы такое спросить.
— Расскажи о своей матери.
— О маме? Ты не хочешь узнать обо мне?
— Нас «лепят» наши мамы. Узнаю её — узнаю и тебя.
Меня прошибла странная дрожь. Такая простая концепция, но в устах демона эта мысль была слишком глубокой. Интересно, понравилась бы ему философия?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мама, — только при одной мысли о ней меня накрыла грусть. — В отличие от меня она была оптимисткой. Всегда весёлая и улыбающаяся. Она занималась реставрацией старых книг и гримуаров. Она обожала это дело. Она часто повторяла, что люди вкладывают свою душу в создание книги, а потому реставрировать книги — это как реставрировать души.
Он непонимающе уставился на меня.
— Это просто слова, которые она любила повторять, — пояснила я ему. А то ещё примется разрывать книги, желая найти в них души людей. — Она имела в виду, что книга может иметь огромное значение для человека.
— Но в книгах нет никакой пользы. Как она может быть чем-то ценным?
— Некоторые книги полезны. Например, гримуары. На твоё возражение она бы сказала, что даже неодушевлённый предмет может стать частью тебя. Потерять этот предмет — это, как потерять часть тела.
Он недоверчиво нахмурился, и я расхохоталась.
— Зуилас, ты бы ей понравился. Я в этом уверена. Она бы хотела узнать твои мысли о нашем мире. Начиная от книг и заканчивая даже самым незначительным поступком человека.
— А ты хочешь узнать?
— Хочу узнать что?
— Что я думаю?
Я открыла рот, затем закрыла и тихонько выдохнула:
— Хочу. Я бы забрасывала тебя вопросами круглые сутки, но ты всё время жалуешься, что я слишком шумная. Вот моя мама бы допрашивала тебя, пока бы ты ей всё не рассказал. И она бы не обращала внимания на твою грубость и плохое настроение. Она была смелее меня.
Лёгкое прикосновения к моей щеке — он вытер слезу, а я даже не поняла, что плачу.
— Тебе больно, vayanin? — спросил он мягко. Неуверенно.
— Я скучаю по ней. Не проходит и дня, чтобы я не молила о том, чтобы она оказалась жива. Я скучаю и по папе, но мама… она всегда поддерживала меня. Столько всего произошло, и я хочу…я хочу поговорить с ней всего лишь раз. Всего ещё один лишь раз, чтобы она подсказала мне, что делать. С тех пор как её не стало я чувствую себя такой потерянной.
Я всхлипнула и отвернулась от Зуиласа, пытаясь собраться с силами. Успокоившись, я повернулась к нему. Он настороженно следил за мной. Его мысли, как и всегда, были загадкой для меня. Между его бровей залегла маленькая морщинка.
— А что насчёт тебя? Твоя мама. Ты её знал?
— Да.
Это меня удивило. У меня сложилось впечатление, что демоницы не могут похвастаться материнской привязанностью.
— И какой она была?
— Молодой и zh’ūltis.
Я в недоумении уставилась на него.
— Ни одна демоница не выберет в качестве отца ребёнка демона из Дома Валиир. Особенно, если она может заполучить Дхирата, Асмадея или Гелиса. Женщины хотят сильных детей. Им не нужны слабые и маленькие, — фыркнул он. — Моя мама была молодой и знала совсем мало о жизни. Но она умела быть умной добычей. Этому искусству она обучила меня лучше, чем обучали других демонов. Я жив благодаря ей.
Я мысленно поблагодарила его мать за все уроки, что она ему преподала.
— А что насчёт твоего отца?
— Отцы приходят за своими сыновьями только тогда, когда их призовёт магия. Они забирают их на территорию мужчин и учат их драться.
— Мужская территория? — прервала я его. — Ты имеешь в виду, что женщины и мужчины живут на разных территориях? Отдельно?
— Да. Женщины живут группами. Мужчины не решаются заходить на их территорию, иначе их могут убить.
— А, тогда как…, - щёки снова зарделись. — Как происходит спаривание?
— Мужчина приходит на женскую территорию с подарками. Обычно это еда. Но это опасное занятие. Мужчины приносят еду пока женщина либо не выберет одного из них, либо не попытается убить их.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Это звучит ужасно.
— Значит, твой отец пришёл за тобой, когда его позвала магия?
— Да. Мы ушли туда, где много много песка — подальше от других демонов. Там он мог научить меня всему, что знает — как бороться, как побеждать. Это бы заняло много лет. На тот момент я знал только самые слабые vīsh, как выпускать когти и как прятаться в Ahlēvīsh.