— Это кто такой? — ледяным голосом спросил Ханасу.
— Его зовут Джей, — сказал я. — Он заведует нашим Моральным Корпусом. Он следит за тем, чтобы никто не нарушал наш моральный закон.
Окинув Джея презрительным взглядом, Ханасу повернулся ко мне.
— Я его уже когда-то встречал, — сказал он. — Уведите его отсюда. Пусть прибудут ваши корабли, и мы приступим к операции против чужаков.
— Похоже, ты меня не понял, — сказал Джей Ходах, выбивая зубами чечетку. — Я запрещаю эту операцию. Она аморальна.
Ханасу медленно повернулся и окинул его ледяным взглядом.
— Ты не имеешь права говорить со мной об аморальности. Я главный толкователь Моральной Философии, и я олицетворяю здесь Закон. Мы совершили ошибку, заставив чужаков развязать войну. Теперь мы прекратим ее при помощи того же способа.
— Нет! Два отрицательных действия не равны одному положительному. Операция запрещена.
— Ты не можешь остановить нас, так как здесь у тебя нет никакой власти. Ты можешь лишь убить нас, чтобы остановить. Если ты не убьешь нас, мы будем действовать согласно нашему собственному моральному закону.
— Вас остановит…
— Только смерть. Если ты не можешь отдать такой приказ, то отойди в сторону и не мешай.
Повернувшись, Ханасу пошел прочь. Джей пару раз открыл и закрыл рот, но не произнес ни слова. Он весь посинел от холода. Я сделал знак двум школьникам.
— Эй, ребята. Помогите этому бедному старику вернуться на корабль, чтобы он согрелся и обдумал там свои философские проблемы.
Джей пытался сопротивляться, но ученики крепко взяли его под руки и повели на корабль.
— И что теперь? — спросила Анжелина.
— Обитатели Кеккончихи полетят к чужакам и попытаются выиграть войну. Моральный Корпус не сможет убить их, чтобы помешать им защитить нас. Полагаю, Джею и Инкубе будет над чем поломать головы. Возможно, они не разрешат нам оказывать помощь серым людям, если нападут способ оправдать это решение.
— Я уверена, что ты прав. А что дальше?
— Дальше? Мы спасем Галактику. В очередной раз.
— Ты как всегда скромен, — сказала Анжелина и громко чмокнула меня в щеку.
Глава 22
— Потрясающе выглядит, как ты считаешь? — спросил я.
— По-моему, отвратительно, — ответила Анжелина, морща нос. — И воняет к тому же.
— Это улучшенный вариант первой модели. Запомни, там, куда мы отправляемся, все плохое считается хорошим.
Впрочем, Анжелина была права. Выглядело все это отвратительно. Однако меня это обрадовало.
Мы стояли в дверях кают-компании космического корабля, который заказали специально для этой операции. Перед нами располагалось множество рядов глубоких кресел. Не менее пятисот. В каждом кресле сидел омерзительнейший чужак. От их вида у любого нашего врага вылезут на лоб глаза — ведь все они были сделаны по образцу и подобию моего первого маскировочного костюма. Целая армия гештункинцев. Конечно, многочисленные сердца и плазменные помпы врагов не стали бы биться так сильно, знай они, что в каждом костюме чужака сидит обитатель Кеккончихи. А в хвостах у них спрятаны мощные синаптические генераторы.
Наш крестовый поход за мир начался.
Организовать его оказалось не так уж и легко. Моральный Корпус решительно противился нашей операции по промывке мозгов. Но им пришлось проводить свои приказы через планетарные правительства, и я впервые благословил бюрократический аппарат. Пока эти приказы дошли до нас. Специальный Корпус предпринял ряд мер, чтобы избежать их выполнения. Главные техники исчезли, и никто не мог узнать, куда они подевались. Возмущенного профессора Койпу подняли среди ночи с постели и отправили в глубь Галактики, не дав даже времени, чтобы надеть носки. Была построена полностью автоматизированная планета, где разместились наши агенты и добровольцы с Кеккончихи. Пока готовились костюмы чужаков, Ханасу возглавил занятия с группой специалистов по психоконтролю. Мы как раз успели все закончить и вылетели к чужакам, когда через час после этого к нам направился боевой корабль Морального Корпуса. Чтобы остановить нас. Впрочем, это скорее помогло нам, чем помешало. Благодаря ему мы быстро преодолели вражеские заслоны.
— Мы в зоне устойчивой связи, — сообщил я. — Вы готовы к работе, добровольцы с Кеккончихи?
— Мы готовы, — послышался громкий, но монотонный ответ.
— Удачи вам. Экипажу надеть костюмы.
Я залез в свой костюм, а Анжелина — в свой. Джеймс и Боливар запрыгнули в костюмы роботов. Нахлобучив металлические головы, они помахали мне руками. Я застегнул молнию на животе и повернулся к коммуникатору.
— Мой дорогой Скользкий Джим вернулся с того света. — На экране появился отвратительный урод, размахивавший клешнями и щупальцами.
— Я вас не знаю, сэр, — жеманно проворковал я. — Но вы, наверное, были знакомы с моей сестрой. А меня зовут Скользкий Боливар. — Я нажал на кнопку, и из моего глаза выкатилась огромная слеза. — Мы на Гештункине услышали о ее доблестной смерти и прибыли сюда, чтобы отомстить!
— Тогда добро пожаловать! — захрюкала тварь. — Меня зовут Сесс-Пула. Я новый командующий вооруженных сил. Давай ко мне на корабль, и мы устроим замечательный банкет!.
Я так и сделал. Состыковав наши корабли, я направился к нему в гости. Чтобы увернуться от его склизких объятий, я сделал шаг в сторону, и он шлепнулся на пол.
— Познакомься с Анн-Желем. Он — мой начальник штаба. Эти маленькие роботы принесут нам еду и выпивку.
Банкет удался на славу. К нам присоединялись все новые и новые уроды. Мне стало интересно, кто же остался управлять кораблем. Очевидно, никто.
— Как идет война? — поинтересовался я.
— Ужасно! — пожаловался Сесс, опустошая ведро какой-то отвратительной булькающей жидкости. — Нет, конечно мы продолжаем гнать этих двуногих, но они не хотят вступать с нами в сражение. Моральный дух солдат упал. Всем им уже по горло надоела война, и они мечтают, как бы быстрее вернуться к своим склизким возлюбленным. Но война должна продолжаться. Я так думаю.
— Мы покажем тебе, — закричал я, хлопнув его по плечу. — Мой корабль битком набит кровожадными добровольцами, которые так и рвутся в бой. Они великолепные солдаты. К тому же, превосходные навигаторы, артиллеристы и повара.
— Клянусь Мокрым Гогом, мы возьмем их к себе, — громко икая, сказал Сесс. — У тебя много солдат?
— Ну, — уклончиво ответил я, — достаточно, чтобы поместить по одному на каждый флагманский крейсер. Кстати, если офицерам понадобятся совет или доброе слово, пусть они обращаются к моим людям. Кстати, они очень сексуальны.
— Мы спасены! — завопил Сесс.
Скорее наоборот, подумал я, оскалив в улыбке зубы. Мне стало интересно, сколько времени понадобится моим саботажникам, чтобы справиться с работой.
Оказалось, что немного. Чужаки уже созрели для мозговой атаки. Разложение шло своим ходом, и через несколько дней Сесс-Пула заполз в командирскую рубку, где я следил за тем, чтобы не столкнуться с космическим флотом людей. Он мрачно посмотрел на экран тремя парами покрасневших глаз.
— Бессонница мучает? — спросил я, щелкнув его по глазному отростку, и он втянул его внутрь с несчастным видом.
— Да, дорогой Боливар. Флот разваливается на глазах. Солдаты хотят вернуться домой, собрать урожай прошлогодних девственниц, у которых скоро начнется период течки. Я и сам задаюсь вопросом, что я здесь делаю.
— А что ты здесь делаешь?
— Не знаю. Мне опротивела эта война.
— Надо же. Я тоже об этом думал. Ты обратил внимание, что люди не такие уж и сухие? У них влажные глаза и мокрые красные отростки во рту.
— Ты прав! — забулькал он. — Как-то я об этом раньше не задумывался. А что мы можем сделать?
— Ну… — начал я и стал рассказывать.
Через десять часов могучая космическая армада стала разворачиваться в космосе. Корабли возвращались на свои планеты.
На грандиозной попойке, которую они закатили в честь победы, — мы внушили чужакам, что они победили — мы с Анжелиной наблюдали за весельем.
— Я уже к ним привыкла, и они мне кажутся довольно милыми, — призналась Анжелина.
— Я бы не стал этого утверждать но теперь, когда они отказались от своих захватнических планов, я отношусь к ним гораздо терпимее.
— Кстати, они довольно богатые, — заметил Джеймс, подливая какого-то пойла в мой бокал.
— Мы тут все исследовали, — добавил Боливар, подкатываясь с другой стороны. — За время боевых действий они захватывали корабли, планеты и спутники. Они очищали все банки, потому что знали, с каким трепетом люди относятся к их содержимому. Но они не используют деньги, как мы.
— Знаю, — ответил я. — Они пользуются кое-чем другим, о чем лучше не говорить вслух.