Читать интересную книгу Повседневная жизнь Вены во времена Моцарта и Шуберта - Марсель Брион

Созданный в 1752 году в Шенбруннском парке зоологический сад был сразу же открыт для жителей Вены, восхищению которых не было предела. Зверинец, приобретенный у некоего итальянца Альби, и дары иностранных монархов превратили этот зоосад в одну из самых значительных достопримечательностей города. По воскресеньям венцы целыми семьями устремлялись к замку с корзинками провизии, устраивали пикники в аллеях и на лужайках и ходили по павильонам, полным удивительных зверей. Автор Писем Айпельдауэра, шутник и остроумец Йозеф Рихтер, в очаровательно иронической манере рассказывающий на венском диалекте о достопримечательностях города, не упускает из виду и этих воскресных экскурсий в императорский зверинец. Он живописует читателю «двух обезьян, которые сидят на палке в окружении других им подобных, созерцающих с раскрытыми ртами эту пару весь день, с утра до вечера», «гигантских птиц [вероятно, страусов], чьи головы на длинных шеях возвышаются над головой моей супруги; на своих босых ногах они горделиво прогуливаются перед зрителями, как знатные дамы в большой аллее парка». В корзинку с едой венцы не забывали положить бутылку вина и большую краюху хлеба для слона, орехи и яблоки для попугаев и обезьян, корм для рыб, птиц и медведей.

«Почтенный слон, — рассказывает Шенхольц, — привлекал массу зевак, наполняя Шенбруннский парк людьми, как хороший актер наполняет деньгами кассу театра. Тихий и коварный, настоящий мудрец, этот старик жил в отведенном ему загоне в свое удовольствие». Он был любимцем публики, несмотря на то, что время от времени, задирая хобот, обдавал посетителей клубами пыли или обливал водой. Когда он заболел, венцы вырывали друг у друга из рук печатавшиеся в Винер Цайтунг бюллетени о его здоровье, а день его смерти стал днем национального траура.

Любовь к животным, любопытство ко всему редкостному и удивительному, чисто венское желание постоянно веселиться и удивляться неожиданному обогащало владельцев балаганов. Во многих кварталах города ни на день не прекращалась настоящая ярмарка, где акробаты, колдуны, паяцы, поводыри дрессированных животных старались перекричать друг друга, зазывая к себе гуляющих горожан. Чтобы представить себе усилия и изобретательность антрепренеров народных зрелищ, достаточно прочесть некоторые афиши, выставленные у ворот зверинцев по всей длине отведенного под них бульвара, некогда называвшегося Егерцайле, а позднее переименованного в Пратерштрассе. Зверинцам очень повезло, потому что бульвар этот был очень бойким местом — дорогой в парк, в котором венцев ждали очаровательные, приводившие в мечтательное настроение романтические деревья, мрак кустарников, скрывавший от нескромных взглядов флиртующие пары, игра в шары, кабачки, карусели, танцевальные залы, игры на сообразительность… Оглушенные зазывалами зверинцев — каждый расхваливал свой как самый лучший, — сбитые с толку люди просто не знали, куда идти. Предприимчивым хозяевам не оставалось ничего другого, как привлекать зрителей соблазнительными обещаниями, вроде приводимых ниже.

Вот, к примеру, объявление, появившееся в одной газете в 1818 году: «На Егерцайле, в первом павильоне слева, возле церкви, можно увидеть много огромных удивительных животных, смешных обезьян и множество красивых попугаев. Этот павильон принадлежит г-же Денебек, вдове знаменитого директора Театра превращений, который стоит здесь уже несколько лет. На сцене этого театра можно увидеть пару лилипутов, мужа и жену, чрезвычайно обаятельных и хорошо одетых, которые играют одновременно с деревянными марионетками и смотрятся рядом с ними очень забавно. Самые замечательные обитатели зверинца — лев, львица, большой королевский тигр, а также привезенный год назад броненосец из Южной Америки. До настоящего времени ни разу не удавалось вырастить броненосца в неволе. Лев отличается удивительной красотой, силой и величием. К сожалению, находясь в одной клетке со своей супругой, он снисходительно позволяет ей трепать ему гриву и вырывать из нее пучки волос. Львица, более дикая, чем он, беспрерывно рычит, он же присоединяется к ее рычанию, только когда проголодается. Общение этих животных между собой вызывает у публики волнение и даже приводит в ужас. Королевский тигр, прежде чем приняться за еду, ходит по клетке с огромным куском мяса в зубах, показывая, что вполне способен его сожрать. Броненосец похож на небольшого носорога».

В августе того же года приехавший из Парижа француз Доминик Ферран объявил, что «с разрешения высших властей он представит уважаемой публике большую труппу в составе тридцати четырех обезьян самых разных пород, а также коллекцию редких, удивительных птиц, которые будут показаны одновременно с обезьянами. Владелец предлагает этих животных тем, кто хотел бы их купить. Представление состоится на Егерцайле, рядом с церковью Св. Иоанна, в большом, специально построенном павильоне». Критики зрелищ посвящали статьи зверинцам, поскольку народ получал в них не меньшее удовольствие, чем от театра, и их описания при этом зачастую весьма талантливы. Об этом можно судить, прочитав заметку, напечатанную в Винер Цайтунг за 1829 год: речь идет о зверинце Фердинанда Экзингера, построенном напротив Молодежного кафе. Эта статья позволяет говорить о том, что, отказавшись от банального оформления зверинцев, Экзингер уже прибегал к пейзажным и панорамическим приемам, пример которых подал Гамбург, и с тех пор этому примеру следуют все зоологические сады.

В числе подопечных Экзингера было четыре крокодила, много змей — кобр и питонов, гигантский морж и другие животные, такие, как пеликаны, канадские лебеди, антилопы, китайские золотые фазаны. Но хроникер находит особенно достойным похвалы то, что звери эти содержатся не в клетках, а прямо в парках, огороженных высокими решетками, и «посетителю не приходится терпеть неудобства от зловония отбросов, неизбежного при содержании животных в закрытых помещениях». Мы видим здесь, пишет он, «одно из самых очаровательных и самых изобретательных зрелищ, которые только можно себе представить. Перед нами то внезапно возникают зубчатые скалы и замшелые серые камни, то мы переносимся на головокружительной высоты альпийские вершины, откуда с громоподобным шумом срываются лавины. Но этот пейзаж не остается безжизненным: забавными прыжками перед посетителем проносятся быстроногие серны, на лужайках то и дело появляются смешные пугливые зайцы, а в мрачных расселинах гнездятся орлы и грифы. Эта живая картина, с точностью отражающая природу, будет для всех зрителей самым приятным сюрпризом».

Марионетки

Театр превращений г-жи Денебек, о котором мы только что говорили, показывал такие диковины, как балет лилипутов с марионетками, которые вместе играли роли и танцевали, и эти «оптические эффекты» очень нравились зрителям в конце XVIII века, вызывая у них бурные эмоции. Романтический вкус к призракам и таинственным явлениям опускался до уровня ярмарочного представления; волшебные фонари проецировали образы привидений, волны воздуха от мрачно подвывавших вентиляторов шевелили задники, вызывая у наивных людей «дрожь перед сверхъестественным»; а через минуту они уже испытывали сладостное наслаждение после пережитого страха, сидя в зеленой беседке кабачка за кружкой пенистого пива или за стаканом молодого вина.

Соединение у г-жи Денебек лилипутов с марионетками, очевидно, создавало атмосферу волнующей двусмысленности, вызывало неуверенность, способную превратиться в тревогу, когда живой человек повторяет жесты марионетки, а марионетка в свою очередь настолько ловка, что может создавать иллюзию живого человека; где в таком случае граница между реальностью и иллюзией? Венцы обожали марионеток; их привозили в город из всех провинций империи и из-за границы. Венеция и Сицилия присылали сюда своих самых проворных буратино, Богемия — примитивных деревенских кукол, в репертуаре которых были лишь грубые фарсы да гротескные прыжки. Если Пульчинелла родился в Италии, а Гансвурст в германских провинциях, то Касперле был плодом чешской фантазии. Таким образом, в этой миниатюрной Лиге наций, собравшейся в кукольном замке, вплотную соседствовали разные расы и народы. Театры марионеток были повсюду. Самые примитивные играли свои представления в какой-нибудь крытой фуре бродячих артистов, в которой тут же по окончании действа переезжали на новое место, чтобы снова играть в другом квартале города; такие театры были самыми бедными, но зато их представления были самыми естественными и, вероятно, самыми смешными. В стационарных театрах исполнялись пьесы и оперы с превосходными пением и музыкой. Марионетка соперничала и с певцом, и с актером, порой даже затмевая его, что дало Генриху фон Клейсту повод сочинить свой восхитительный Трактат о Марионетке, несомненно, самый полный и глубокий из всего написанного на эту тему.