– А если действительно, почему отказался? – поинтересовался незнакомый собеседник, переводя тему.
Генри не удовлетворил нашего любопытства, пробубнив что-то невразумительное. Я снова погрузилась в сон.
***
Мы вместе ехали на кладбище. Генри решил, что в компании лича, которого оказалось не так просто победить, мне безопаснее. Учитель ещё долго ворчал по поводу того, что я раньше толком не объяснила, кто был моим покровителем и что со мной делал.
– О зельях я узнала только после того, как ты мне сказал, – напомнила некроманту.
– Хватит уже, – проворчал Генри. – Я думал, что знаю все зверства химмель и людей, но твоя история… Пусть кровавых сцен в ней почти не присутствует, у меня сердце ноет. И мне тебя всё больше жаль. Хочется не на кладбище вести, а в цветущий садик, чтобы только не видеть тебя грустной.
– Не жалей, – поморщилась я. – А в садике костей нет, мне не на чем тренироваться.
– Как хочешь… но, Ви, это действительно… чудовищно, – выдохнул некромант. И, не глядя на меня, признался: – Пока ты была без сознания, я не мог отойти от твоей кровати. Видела бы ты сейчас своё лицо! Это он тебя так исцарапал?
Я коснулась кончиками пальцев корочки запёкшейся крови на щеке. Это от удара хлыстом. И болело ужасно. К счастью, врач сказал, что шрама не останется. И неожиданно мне стало стыдно за свой помятый вид.
Генри подъехал ко мне и отвёл мою руку от лица. Я отвернулась, но учитель поймал мой подбородок, заставив встретиться с ним взглядом.
– Прости, если тебя обидел этот вопрос. Всё пройдёт, у тебя ещё вся жизнь впереди. Красота твоя никуда не денется, не волнуйся. Ты и сейчас красивая.
Он отпустил мой подбородок, подозрительно задержав взгляд на губах. Мотнул головой, пустив лошадь ехать дальше.
Мы помолчали. И что мне на это ответить? Словами моей благодарности не передать, Генри столько всего для меня сделал! Когда-нибудь, наверное, сочтёмся.
– Знаешь, ты действительно ворчливый и вредный, нелюдимый некромант, но доброте это не мешает, – подмигнула я ему. – Кстати! А как ты понял, что я в беде?
– На небо смотрел. Вот полюбоваться захотелось, но всякие мешались. Пригляделся, а вижу, что это моя ученица вдруг ни с того, ни с сего сражается с химмель. Сразу поскакал к вам, успев ещё и инквизиторам свистнуть. Они вас тоже заметили, но явно решали, кого вообще спасать надо.
Учитель скупо улыбнулся.
Когда мы подъехали к кладбищу, Генри уже прекратил мысленно сочувствовать мне и ломать кости маркизу в грёзах. Он полностью сосредоточился на том, с кем ему сейчас придётся сражаться. Некромант быстро поведал мне детали:
– Это даже не просто человеческий маг, это химмель. Поэтому молю тебя, не высовывайся! Предмет его силы – золотая цепь, которая сейчас у него на рёбрах. Ну что ж, я поехал.
– Да хранит тебя демиург, – пожелала я.
Я остановилась около густого кустарника, откуда могла более безопасно наблюдать за учителем и личем. Самого лича я уже видела отсюда и могла точно утверждать, что это не простой мертвец.
У лича были почти полностью сохранившиеся платиновые крылья, осмысленный взгляд пустых глазниц, а в черепе мерцал голубоватый свет. В рёбрах действительно запуталась золотая цепь, а полуистлевшая мантия почти ничего не прикрывала. Зато, когда этот мертвец взлетал, полы мантии шевелились, как нечто живое и зловещее.
Часа два я, стиснув зубы и сжав поводья до побелевших костяшек, наблюдала за Генри. Он достал из седельной сумки железную цепь, на одном конце которой зловеще поблескивал крюк. Никаких следов ржавчины на звеньях не было видно – за этим оружием тщательно следили.
Некромант поднял цепь и, широкими кругами размахивая ею над головой, двинулся в стону что-то делающего лича.
Чем именно занимался бывший химмель, я поняла почти в то же мгновение, когда яркая вспышка явно смертельного заклинания полетела в сторону Генри.
Учитель смог отбить атаку, но его кобыла споткнулась, из-за чего цепь чуть не коснулась земли.
Некромант, приложив немалые усилия, снова стал целиться. Лич хрипло расхохотался и взмахнул крыльями, уходя в небо. Странно… я будто не слышала этого смеха, он гремел в моей голове.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Генри предпринял попытку достать крюком лича, но химмель извернулся в воздухе, цепь по крутой дуге прошла мимо него.
Лич поливал его различными заклинаниями, но тщетно. Близко подходить к некроманту тоже не решался – не самоубийца (если можно так выразиться). Где-то, спустя ещё три попытки зацепить мёртвого химмель крюком, Генри безнадёжно отложил цепь. Он взял в руки посох, вскинул его над головой и стал нараспев читать какое-то сложное заклинание. Сила чернотой охватила фигуру некроманта, словно живое одеяло, сотканное из теней.
Лич, почувствовав, что дело пахнет жареным, приземлился и тоже стал каркать что-то более опасное.
Они стояли друг напротив друга, как дуэлянты. Кто раньше и сильнее атакует, тот и выиграл.
Химмель закончил быстрее, от его раскрытых в сторону учителя костей ладони понёсся луч какого-то золотистого света. Он при жизни был целителем! А сейчас это бездушное создание использовало столь благой дар для чёрных дел.
Луч магии разрезал пространство рядом с Генри, подняв камни и клочья земли в воздух. На несколько страшных мгновений учитель скрылся из виду. Химмель взлетел, сверху наблюдая за содеянным. Поле битвы погрузилось в тишину.
Я не могла ни о чём думать, даже в мыслях боясь признать, что лич только что мог победить…
Однако ещё до того, как клубы пыли осели, мёртвого химмель сбило с неба что-то большое и чёрное.
Лич, напоминая детский мячик, упал на землю, несколько раз подпрыгнув, перевернувшись, прокатившись…
Короче, когда движение стихло, нежити не было, виднелись только разбросанные вокруг кости. И мой помятый учитель, сжимающий в руке что-то золотое. Та самая цепочка! Предмет силы лича!
Золото расплавилось в руке некроманта и стекло на землю дымящейся лужицей сквозь пальцы.
Глава 11. День чародея
Глава 11. День Чародея.
Et si on célébrait ceux qui ne célèbrent pas
Pour une fois, j'aimerais lever mon verre à ceux qui n'en ont pas
À ceux qui n'en ont pas
Трек Stromae – Santé
– Рота подъём! – громыхнул Генри, вырастая рядом с моей кроватью.
– Некромант, закопайся! – проворчала я и, исполнив собственное желание, забралась глубже под одеяло.
Собственно, кто-то сегодня излишне наглый попытался одеяло у меня отобрать. Я не растерялась и вцепилась в него с другого края.
– Изыди! Мы только четыре часа поспали! – рыкнула я на учителя. Потянула нагретую моим телом вещицу к себе, а Генри не отпускал и даже не напрягся, чтобы удержать одеяло. Легче Бурого на руки поднять. Бесполезно! Проворчала: – Ты обещал, что время сна принадлежит мне без учёта форс-мажорных обстоятельств.
– Уже полдник, – фыркнул учитель. – Ты проспала не четыре часа, а четырнадцать.
– Тебе бы тоже не помешало, – заметила я, кивая на новый шрам на его руке. Некромант опустил засученные рукава, скрывая неровный рубец. Он относится к людям, которые ненавидят жаловаться и показывать слабость.
– Всё у меня нормально. Вставай уже. Жду тебя внизу.
Кряхтя и постанывая, встала. Быстро залезла в немного помятое платье, волосы зацепила лентой в простой хвост. Ноги сунула в суконки и важно прошаркала по коридорчику с лестницей в гостиную.
Внизу ждал меня не только Генри, но и две какие-то коробки, напоминающие подарочные. Вряд ли там очередные скелеты. Я остановилась на последней ступеньке, как вкопанная. Точно же! Скоро наступит День Чародея!
Учитель рассказал, что дата выбрана неслучайно. В эти дни не бывает магических аномалий, не случается вторжений. То есть, все маги могут выдохнуть. И эта блажь длится неделю, после которой наступает праздник Небес. А дальше идёт чёрная часть года – Сезон красной луны и белого солнца. Это будет длиться до первого месяца весны. Потом опять передышка, хотя и тут частенько бывают исключения. Иногда таких передышек почти не бывает, а иногда весь сезон получается каким-то рваным. То светила регулярно меняют цвет, то нет, то есть и так далее.