— А клятва, Эстефания? — вкрадчиво спросил он. — Вернуть обоюдную клятву можно только ночью перед храмом Двуединого. Или ты собралась хранить мне верность, несмотря ни на что? Я буду ждать тебя только сегодня. Не придёшь — посчитаю, что ты сделала выбор в мою пользу. Помни, я люблю тебя, Эстефания.
С этими словами он опять растворился в тени.
— Эсперанса, неужели я давала ему какую-то клятву? — повернулась я к горничной, которая с восторгом пялилась в то место, где исчез Эмилио.
— Конечно, Ваша Светлость, а как иначе? — ответила она и неохотно отвлеклась от разглядывания колонны, у которой точно никого больше не было. — У вас же настоящая любовь… была.
— Но встречаться с ним ночью?..
Письма хотелось вернуть очень, а ещё очень хотелось разобраться с клятвой, которая по неосторожности была дана не мной. Конечно, данная не мной клятва не взывала к моей ответственности, но вдруг в глазах местного божества я связана с этим напыщенным павлином Эмилио?
— Такие клятвы всегда даются ночью у храма Двуединого, — удивлённо ответила Эсперанса. — Неужто вы тоже забыли, Ваша Светлость? Их и дать, и вернуть можно только так.
— Но разве я могу как-то незаметно выбраться из замка ночью?
— Разумеется, — уверенно ответила Эсперанса. — Как и в прошлый раз, через потайной ход, Ваша Светлость.
— А он есть? — я насмешливо посмотрела на горничную. — Я про него совсем ничего не помню.
— Я знаю место, где он начинается, — неожиданно ответила та. — Ход отзывается на кровь Эрилейских и какое-то короткое слово на «А». Возможно, вы вспомните, Ваша Светлость?
— Возможно.
Слово я помнила, поэтому по дороге в замок размышляла, не будет ли глупостью с моей стороны тащиться ночью на встречу со столь подозрительной личностью, как Эмилио. Совершенно не верилось, что он отказался от своих планов и решил добровольно со мной расстаться. Но я прекрасно понимала, что мне может и не представиться другого шанса заполучить свои письма и развязаться с чужой клятвой. Если бы барон де Монтейо казался мне порядочным доном, я не задумываясь пришла бы на эту встречу, но теперь мне следовало сначала взвесить все за и против. Пока «против» набиралось куда больше.
— Радость-то какая, Ваша Светлость, — встретила меня улыбающаяся экономка. — Её Сиятельство сообщила, что прибудет завтра утром. Наконец-то вы сможете наносить визиты и принимать у себя соседей, а то сидите, как затворница целыми днями в библиотеке. А там, глядишь, и бал Её Сиятельство устроит.
— Да, бал — это всегда замечательно, — с деланым оживлением согласилась я.
На чашку весов с «за» опустилась весьма увесистая гирька. Встречусь я или нет ночью с Эмилио, но бежать мне нужно вне зависимости от этого.
Глава 18
Я ещё раз пересмотрела подготовленные вещи. Письма Эмилио, в которых ничего ценного не было, но которые я собиралась обменять на свои. Кошелёк с деньгами, как вырученными от продажи жемчуга, так и найденными в комнате, судя по всему, выданными опекуншей герцогине на мелкие расходы. Нельзя сказать, что сумма была совсем мелкой, но её не хватит не только на безбедную жизнь, даже при весьма скромных тратах больше чем на пару месяцев не растяну. Надеюсь, в университетах предусмотрена стипендия. На случай, если таковой нет, я тоже подготовилась: повыбирала из драгоценностей предметы без гербов и без особенностей, которые позволили бы вычислить владельца. Таких вещиц оказалось немного, поэтому я добавила колец с камнями покрупнее, чтобы в случае чего продавать запчастями: камни — отдельно, золото и платину — отдельно.
В крови горел азарт. Эмилио я опасалась, но умеренно, потому что имеющимися заклинаниями могла от него отбиться. Я постаралась предусмотреть все варианты. К примеру, сварила зелье по противодействию ментальной магии, на случай если ему вдруг придет в голову внушить мне, что я всё ещё в него влюблена. Выпила я его загодя, потому что у этой вкусной тягучей жидкости был неприятный побочный эффект, особенно сильный поначалу: был ускоренный обмен веществ. Навещать каждые кустики по дороге к бывшему предмету обожания как-то неромантично. К полуночи обменялось все, что только можно, а лишнюю жидкость я не пила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сваренное зелье по превращению меня в обычного человека я аккуратно завернула в чепец, добавила амортизирующий кокон и опустила в карман, которых в платье Эсперансы, надеваемом мной ради конспирации, было аж два. Во второй карман отправились письма, все три пачки, до самого последнего листочка: желания сохранить что-то на память от Эмилио не находилось, сколь я ни рылась в глубинах души. Драгоценности карманам я не доверила, им пришлось увеличивать размер моей груди. Перстни и серьги приятно покалывали кожу, даря уверенность в завтрашнем дне.
Сильно беспокоила судьба горничной, которую тётушка непременно вывернет наизнанку, чтобы узнать, куда я делась. Конечно, я её попыталась обезопасить по максимуму, отправив вечером в деревню к родственникам, где она якобы будет ночевать. Но тёте при желании не составит трудов расколоть девушку. Конечно, единственное, что Эсперанса сможет ответить, это то, что я встречалась с Эмилио, но в данном случае честность не позволит ей сохранить рабочее место. Боюсь, что уволят её и без выходного пособия, и без рекомендаций. Но у неё речь шла всего лишь о работе, а у меня — о жизни, так что сожаления я подавила, в последний раз окинула взглядом комнату, которая так и не стала моей, и выглянула в коридор.
Дело двигалось к полуночи, поэтому в замке царила тишина: кто-то уже вкушал заслуженный отдых, а кто-то продолжал работать, но делал это так, чтобы до господских покоев не доносилось ни шороха.
Я активировала заклинание, гасящее звуки, и вышла, прикрыв за собой дверь. Идти было недалеко, до ближайшей ниши в стене, в которой стояла старинная уродливая ваза. То есть сама фаза была прекрасной формы, но изображённые на ней головы чудовищ внушали отвращение и безотчётный страх, поэтому, проходя мимо, я всегда ускорялась.
Но сегодня мне не просто пришлось остановиться рядом, а зайти за вазу, приложить руку к стене и прошептать: «Алейра». Кусок стены послушно отъехал в сторону, и я с замиранием сердца шагнула в темноту, вспомнила, что умею подсвечивать себе дорогу и создала ярко горящий шар перед собой. Шар был красив и слушался меня как живой. Посторонний человек ни за что не поверил бы, что несколько дней назад я о такой возможности и не задумывалась, а сегодня создала впервые. Результат меня настолько впечатлил, что я даже забыла закрыть за собой проём. Хорошо, что стена задвинулась сама. Наверное, при постройке потайного хода предки Эрилейских заложили защиту от выдачи тайны забывчивыми потомками.
Движение стены заставило меня очнуться и начать спускаться. Ночь не бесконечна, нам нужно не только обменяться письмами, но и клятву отменить. А если Эмилио от второго откажется, буду считать, что клятва не моя. Правда, на клятве Бласкесу это не сработало, но сработало на артефакте Истины, что обнадёживало, потому что клятва перед богом наверняка больше привязана к душе, чем клятва перед придворным магом.
Освещающий шар послушно реагировал на каждый мой жест, что вселяло уверенность в благополучный исход: всегда можно поджечь незадачливого ухажёра, если тому что-то взбредёт в голову. Честно говоря, личная подсветка оказалась весьма полезна: ступени длинной винтовой лестницы не отличались ровностью, и я бы уже не раз могла запнуться и полететь вниз, если бы не видела, куда ставлю ногу. Хорошо ещё, что в потайном ходе было совершенно сухо — ни мха, ни плесени, ни мокриц, короче говоря, никакого геройского антуража. Просто длинная лестница, к концу которой у меня заболели ноги. Наконец я уткнулась в стену, погасила подсветку, закрыла глаза, давая им возможность отдохнуть и настроиться на темноту, и только после этого прикоснулась к стене и произнесла заветное слово.
Эсперанса уже меня ждала, выделяясь тёмным силуэтом на фоне луны. Заметила она меня сразу и бросилась навстречу.