Читать интересную книгу Не изменяя присяге - Александр Лоза

Такая запись в вахтенном журнале корабля, даже без упоминания фамилий погибших офицеров, является непререкаемым документом для расследования убийства при любой власти.

На следующий день, 4 марта 1917 года, толпа «революционеров», зная, что команды миноносцев ушли в город на митинг, явилась к бортам миноносцев с требованиями выдачи для расправы офицеров. Вахтенные матросы на миноносцах 9-го дивизиона дали отпор толпе «революционеров», и разозленная толпа двинулась к месту стоянки миноносцев 5-го дивизиона. Крайним стоял эскадренный миноносец «Эмир Бухарский». Отлично ориентируясь во внутренних помещениях корабля, убийцы в считанные минуты добрались до кают-компании. Было время обеда. В кают-компании собрались старший офицер миноносца старший лейтенант Г. Ф. Варзар, лейтенант Н. Лауданский и лейтенант Г. Л. Нейберг. Офицеры были расстреляны в упор.

В этот день в вахтенном журнале эсминца «Финн» за 4 марта 1917 года сделана лишь одна запись: «Сего числа убит на берегу в городе старший офицер миноносца лейтенант Генрих Львович Нейберг».

Лейтенант эсминца «Финн» Г. Л. Нейберг на свою погибель оказался в гостях за обедом у своих друзей-офицеров на миноносце «Эмир Бухарский».

На следующий день после «ночи казней» через других офицеров мичман Б. Садовинский узнал, что происходило накануне на линкорах и в Минной дивизии: в эту ночь, неожиданно для офицеров, команды кораблей, еще вчера внешне дисциплинированные, сделались силой, мало подчиняющейся Морскому уставу и корабельному распорядку. Флотские офицеры даже не успели организоваться для самозащиты. Ничего не смогли они противопоставить убийствам и кровавым издевательствам и были вынуждены подчиниться ходу событий. Стрелять в своего же матроса — это не могло уложиться в голове ни у одного русского флотского офицера. Матросы же смогли переступить через это с легкостью.

Бруно кипел бешенством и злостью! После всего увиденного и услышанного он не находил себе места. Небольшая комната, которую он снимал рядом с заводом, казалась ему клеткой.

Убить безоружного офицера на своем корабле, в собственной базе, когда идет война!

Как все это могло произойти? Откуда у матросов эта звериная жестокость? За что?

Не так уж плохо, в отличие от солдат-окопников, жили матросы на кораблях.

Мичман Садовинский помнил, как в один из выходов их миноносец перевозил армейский десант.

— Хорошо живете, моряки, — говорили солдаты, с удивлением оглядывая крытые пробкой и крашенные светлой краской корабельные переборки и чистый кубрик.

Тогда почему море крови? Откуда садистская, нелюдская злоба, издевательства над ранеными офицерами, мародерство, грабежи трупов убитых офицеров?

На душе было муторно — до рвоты. Хотелось мстить, мстить и мстить. Но кому? Всем! Всей этой толпе в матросских бушлатах.

Без шинели, в одном кителе он выскочил в колодец двора, на снег. В вышине в морозном воздухе холодно сияли звезды. Знакомые штурманскому взгляду созвездия, созвездия зимы 1917 года, были на местах. Нет, небо не обрушилось и не опрокинулось!

В течение нескольких последующих дней разъяренные, сбившиеся в банды матросы, темные личности — подстрекатели и провокаторы, которых советские историки называли скромно — «агитаторы», дезертиры-солдаты, городская чернь и уголовники, выпущенные на свободу амнистией Временного правительства, были хозяевами на русской военно-морской базе в Гельсингфорсе.

Миноносец «Расторопный» ремонтировался на территории завода «Сокол». И хотя в казарме «Сернес», где жил экипаж, не удалось избежать выступлений горлопанов-провокаторов в матросских шинелях, кровавых расправ над своими офицерами матросы «Расторопного» не допустили. На «Расторопном» смутьянов хватало, но у команды не было и мыслей глумиться над своими офицерами. И командир — старший лейтенант А. И. Балас, и мичман Б. А. Садовинский, и мичман Воронин, и инженер-механик Н. Т. Гуляев — все эти офицеры были людьми требовательными в службе, но без издевательской жилки. Издевательств со стороны офицеров над нижними чинами на миноносцах, да и во всей Минной дивизии, в годы войны вообще не было. Люди и воевали, и жили бок о бок, и умирали, если такой была их общая судьба, вместе.

«Слава Богу, оружие и весь боезапас сданы на склады арсенала,» — думал в эти часы мичман Садовинский.

Матросы на «Расторопном» быстро вспомнили, что еще в 1907 году, во время спуска корабля на воду, рабочие судостроительного завода подняли на нем красный флаг.

Миноносец «Расторопный» строился на Невском судостроительном заводе в период после первой русской революции 1905 года, поэтому, когда 9 мая 1907 года миноносец торжественно спускали со стапеля, мастеровые завода подняли на нем красный флаг.

Непостижимым образом на миноносце знали эту историю, и в феврале 1917 году, в разговорах, матросы «Расторопного» гордились тем, что их миноносец первым поднял красный флаг революции, еще 10 лет назад — в 1907 году!

Действительно, в 1907 году газета «Русское слово» за 9 мая, писала:

«Сегодня на Невском судостроительном заводе были спущены два эскадренных миноносца — “Деятельный” и “Расторопный”. При спуске произошел маленький инцидент: рабочие прикрепили к миноносцам красные флаги с соответствующими подписями. Как только начальство заметило “преступные” флаги, они немедленно были сняты».

В экипаже «Расторопного», как и на других кораблях Минной дивизии, был выбран матросский комитет, из самых говорливых, который почти беспрерывно заседал в одной из комнат казармы «Сернес».

4 марта после 14 часов по кораблям, стоящим в Гельсингфорсе, разнеслась ужасная весть — убит командующий флотом адмирал А. И. Непенин.

В книге «Последние битвы Императорского флота» О. Г. Гончаренко писал: «4 марта 1917 года во время стихийных матросских выступлений в Гельсингфорсе, последний командующий Флотом Балтийского моря вице-адмирал Андриан Иванович Непенин был арестован по приказу “матросского комитета” за отказ сдать дела без соответствующего приказа Временного правительства.

Когда вооруженные матросы под командой какого-то маловыразительного на вид представителя “народной власти” выводили арестованного ими адмирала с территории Военного порта, из толпы грянул выстрел. Пуля попала Непенину в голову. Конвоиры его на миг остановились, опешив, но потом равнодушно двинулись прочь от лежащего на мостовой адмирала. В одну секунду Балтийский флот оказался обезглавленным».

По другим данным, 4 марта днем вооруженные матросы сняли командующего флотом А. И. Непенина и его флаг-офицера со штабного судна «Кречет» и под конвоем повели на митинг по случаю приезда в Гельсингфорс членов Временного правительства. На выходе, в воротах Военного порта, вице-адмирал А. И. Непенин был убит выстрелом в спину из толпы. Позднее эту «революционную заслугу» приписал себе бывший унтер-офицер береговой минной роты Петр Грудачев. В «Анкете моряков — участников революции и Гражданской войны», хранящейся в Центральном военно-морском музее в Санкт-Петербурге, он подробно описал, как стрелял в спину командующего вместе с тремя другими матросами. Об этом же П. Грудачев писал и в своих мемуарах «Багряным путем Гражданской». Убийца вице-адмирала А. И. Непенина не знал, конечно, что накануне, на совещании штаба Андриан Иванович, по словам очевидца, пророчески произнес: «Если так пойдет дальше, флот в море не выйдет. Сейчас — потому что нас держит лед, а завтра — потому что нас всех перебьют».

Об обстоятельствах этого чудовищного убийства капитан 2-го ранга Г. К. Граф пишет следующее: «В 3 часа дня разнеслась весть, что в 1 час 20 минут в воротах Свеаборгского порта предательски, в спину, убит шедший на Вокзальную площадь командующий флотом вице-адмирал А. И. Непенин. Убийство адмирала Непенина произошло при следующих обстоятельствах. Адмирал Непенин в сопровождении своего флаг-офицера лейтенанта П. И. Тирбаха сошел на берег. Едва только адмирал стал выходить из ворот порта, сзади него раздался выстрел. То убийца в матросской форме совершил свое злое дело. Адмирал упал, но и тогда в него было сделано еще несколько выстрелов из винтовок и револьверов. Флаг-офицер в момент первого выстрела был насильно оттащен своими матросами-доброжелателями в сторону и этим спасен. Этот случай определенно показывает, что тут преследовалась цель убить именно адмирала Непенина, вне связи с убийствами офицеров вообще».

Сохранились свидетельства лейтенанта Таранцева, жившего в тот период в Гельсингфорсе на улице, ведущей от порта в город. Эта улица построена в два уровня, из которых верхний расположен на 5–6 метров выше нижнего. Около половины первого к нему вбежал вестовой и закричал: «Ваше благородие, там внизу, на улице, убивают командующего флотом!» Лейтенант Таранцев бросился вниз, и глазам его предстала следующая картина: «Группа людей стояла у перил улицы и смотрела вниз, где на снегу, лицом вверх, лежал адмирал Непенин, а стоявшая от него в 10 шагах группа матросов стреляла в него из наганов. Увидев стоящую над ними и глядящую на происходящее публику, один из матросов направил на них наган и закричал: “Расходитесь, а то будем по вас стрелять!” Люди шарахнулись от них. Тело адмирала пролежало в снегу до трех часов дня, когда к месту убийства подъехал грузовик. Соскочившие с него матросы бросили тело на платформу и увезли в покойницкую клинической больницы Гельсингфорсского университета, куда свозились трупы всех убитых офицеров». Не только офицеры флота — очевидцы этих кровавых дней — документально засвидетельствовали все происходящее в Гельсингфорсе. Об этом свои воспоминания оставили и матросы, пришедшие во власть благодаря февральским событиям 1917 года. Так, дослужившийся в советское время до должности коменданта Московского Кремля матрос с крейсера «Диана» П. Д. Мальков в «Записках коменданта Кремля» о событиях февраля 1917 года в Гельсингфорсе пишет следующее: «В конце февраля 1917 года по боевым кораблям, сосредоточившимся в Гельсингфорсе, поползли слухи о революционных выступлениях питерских рабочих и солдат, о волнениях в Кронштадте, в Ревеле. Толчком к взрыву послужил приказ командующего флотом Балтийского моря адмирала Непенина, в котором сообщалось об отречении Николая II от престола и переходе власти в руки Временного комитета Государственной думы. Ненавистный адмирал заявлял, что в Ревеле, мол, начались беспорядки, но он, командующий, “со всем вверенным ему флотом откровенно примыкает к Временному правительству” и в Гельсингфорсе не допустит никакого нарушения порядка, никаких демонстраций и манифестаций. Приказ Непенина зачитали на кораблях 3 марта, и в тот же вечер поднялся весь флот, стоявший в Гельсингфорсе. Застрельщиками выступили матросы “Андрея Первозванного”. Поздним вечером на клотике броненосца ярко засияла красная лампа. Восставший корабль просемафорил всей эскадре: “Расправляйтесь с неугодными офицерами. У нас офицеры арестованы”. 4 марта утром “Андрей Первозванный” поднял сигнал: “Выслать по два делегата от каждого судна на берег”. Это было первое собрание делегатов всех судов. На собрании был создан Совет депутатов. В тот же день на судах были избраны судовые комитеты. Делегаты с судов рассказывали на собрании о зверствах отдельных офицеров, ярых приверженцев самодержавия, об издевательствах, которые они чинили над матросами. Наиболее злостные из них по приговору команд были расстреляны. Приговор привели в исполнение прямо на льду, возле транспорта “Рига”. С “Дианы” были расстреляны двое: старший офицер и старший штурман, сущие изверги, яростно ненавидимые всей командой».