Я льну к нему, обнимаю и кладу голову ему на плечо.
— Задавай следующий вопрос, — приказывает он, будто внезапно проснувшись.
— Откуда берутся драгоценные камни? — решаю сразу перейти к делу.
— В основном из Могока, Мьянма, но у нас есть и другие страны, которые поставляют нам необработанное сырьё.
Итак, обработка происходит здесь. У меня остался только один вопрос, и я не могу ошибиться, потому как другого шанса не будет.
— Мастерская находится в «Пансионате Надежда», не так ли?
— Если по какой-то странной причине ты решила возможным заполучить в свои руки то, что принадлежит мне… Ты ошибаешься, — произносит он, яростно обращаясь ко мне. — Ты можешь знать: где, откуда приходят и куда попадают, но не вздумай вбивать себе в голову никаких идей. Никто не может и не должен со мной связываться, — угрожающе предупреждает он.
— Мне не нужно то, что принадлежит тебе. Это простое любопытство, — отвечаю, пытаясь погасить огонь.
Карлос встаёт и берёт коробку в руки.
— Я собираюсь принять душ, когда закончу, можешь сходить и ты.
Смотрю, как он удаляется огромными шагами. Мне очень нужно поговорить с Джеком как можно скорее. В пансионате есть дети, ему нужно вызвать подкрепление. Команды из пяти человек совсем недостаточно. Я серьёзно волнуюсь. Не знаю, как Джек сможет гарантировать мне, что дети будут перевезены до операции. Но ему придётся это сделать.
Карлос
Двадцать девять лет тому назад
Слишком темно, я ничего не вижу. Мне холодно, почему я совсем голый?
Зубы стучат друг о друга, я не могу их остановить, и мне страшно. Почему я здесь? Мама сказала, что я должен приносить пользу и велела мне следовать за мужчиной, который приходил к нам сегодня днём. Он дал ей немного денег, а затем потащил меня за руку к своей машине. Потом он дал мне попить воды, после чего я почувствовал головокружение и сильную сонливость.
Мне холодно. Мне ещё никогда не было так холодно.
Дверь открывается, я поднимаю голову и вижу мужчину, который забрал меня из дома. В одной руке он держит верёвку, в другой — спортивную сумку.
— Пришло время сделать из тебя мужчину, Карлос, — мерзким тоном говорит он.
Я не хочу становиться мужчиной, мне всего восемь лет.
Я опускаю голову и съёживаюсь, чувствуя, как он приближается ко мне. Впервые мне по-настоящему страшно.
Бью кулаком по стене; звук удара заглушает струя воды. Я не должен был вспоминать, как мне пришло в голову говорить с ней об этом?
Зачем?
Я наклоняю голову вперёд. Ледяная вода продолжает бить по коже, омывая тело, забирая с собой воспоминания и эмоции. Я — Карлос Гардоса. Я сильный, меня не тревожит страх.
Мантры не работают, я продолжаю думать о той тёмной комнате. Не могу стереть боль, я всё ещё ощущаю её. Прошло много времени с тех пор, как я так себя чувствовал. В этом виновата эта чёртова женщина, она не должна была спрашивать, а я не должен был отвечать.
ГЛАВА 16
Карлос
Вздыхая, провожу рукой по лицу.
«Что мне теперь делать?»
Я впустил её в свою жизнь, показал свой мир. Повернуть назад уже не смогу.
С одной стороны, ощущаю себя преданным, с другой — растерянным.
Внутри этой женщины яд, а я ничего не могу поделать. Она замкнута, всегда пытается контролировать себя, но её красивые зелёные глаза говорят со мной. И когда я смотрю в них, то вижу себя давнего, и что-то истинное, глубокое, что заставляет меня чувствовать себя спокойно.
«Бля, она вы*бала мне мозг».
Я швыряю стаканом с ромом в стену и кричу.
— Mierda (Дерьмо)!
Я должен принять решение: подвергать её пыткам или нет?
Какой вариант будет наиболее полезен для того, чтобы заставить её рассказать мне всё?
Правда, что-то не вписывается, словно в этой истории не хватает кусочка головоломки.
Почему я? Почему она готова на всё? Когда Валентина впервые вошла на «Виллу Фалько», я знал, что она не та, за кого себя выдаёт. Но мне приспичило рискнуть, чтобы понять её намерения. Я лгал всем, даже Касандре, заверял, что всё в порядке, но это было не так.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Что заставило эту женщину захотеть стать частью моей жизни?
Мне нужны ответы, и она должна дать их мне, я требую.
Нужно загнать её в угол, я попробую по-хорошему и посмотрю, что получится.
На телефон приходит сообщение от Виктора, начальника службы безопасности.
«Она вышла из своей комнаты и сейчас в баре».
Сжимаю челюсти и глубоко вдыхаю.
Спокойствие. Контролируй себя. Не психуй.
Мантра, похоже, работает. Надеюсь, я смогу продержаться достаточно долго.
Я провёл ночь, придумывая для неё тысячу разных пыток, злость играет со мной злую шутку. Правда, теперь я стал лучше, больше не злюсь на мир, теперь он принадлежит мне.
Даже если она пытается всё испортить, я ей не позволю.
«Нет, чёрт возьми».
Ещё не родился тот, кто может меня нае*ать.
Валентина
С тех пор как узнала о новой доставке, я не могу сомкнуть глаз. Я всё перепробовала, чтобы связаться с Джеком, но выбраться отсюда не получается. Времени больше нет, и я не могу дальше позволить себе осторожничать.
— Джек, — шепчу я по телефону из своей комнаты.
— Почему ты звонишь мне оттуда, ты с ума сошла? — спрашивает встревоженно.
— Наш шанс. На этот раз это что-то действительно большое. Они собираются использовать грузовик, а я буду проводником, — говорю, оглядываясь по сторонам.
Я подхожу к окну и смотрю на двор, Карлос ещё не вернулся.
— Когда?
— Через шесть дней.
— Наконец-то! Я уже на Кубе, организовать команду будет несложно. Скажи мне, где?
— Агуас Кларас, но адреса я не знаю.
Джек ругается, потом я слышу его вздох.
— Джек. Ты можешь делать всё, что хочешь, но у меня есть две просьбы, в которых ты не сможешь отказать.
— Какие?
— «Пансионат Надежда», пожалуйста, не допусти, чтобы с детьми что-то случилось.
— Хорошо. А другая просьба?
Я крепко сжимаю занавеску в руках.
— Никто не должен вставать между мной и Карлосом Гардоса.
— Я не понимаю, — смущённо комментирует он.
— Джек, неужели ты думаешь, что я терпела его всё это время, чтобы оставить в живых? — Воспользовавшись его молчанием, я продолжаю: — Я решила умереть и утащить его с собой. Его империя будет разрушена навсегда, а я, наконец, смогу присоединиться к мужу и сыну. Ты просто должен мне пообещать, что найдёшь жильё для детей.
— Ты ведь не серьёзно! — восклицает он, повышая голос.
— Я серьёзна, как никогда. Именно это я решила в тот самый момент, когда узнала имя человека, уничтожившего мою семью. Я ждала смерти три года, и ты даже представить себе не можешь, насколько медленной и бесконечной была эта агония.
— Господи, подумай, ты не можешь этого сделать! Ричард бы этого не хотел, — протестует он более низким тоном.
На заднем плане слышны голоса, должно быть, Джек находится в людном месте.
— Ни Ричард, ни Дэвис не хотели умирать, кто-то другой решил за них, и этот кто-то должен умереть от моей руки.
Джек не может понять, что значит видеть, как твоя жизнь растворяется в воздухе. Мой сын ни в чём не виноват, у него не было времени повидать мир, но кто-то решил, что он этого не заслуживает.
— Хорошо, я обещаю тебе, дети будут в безопасности и… Согласен и в другом вопросе. Мы вмешаемся при доставке, а когда умереть Гардоса, решать тебе, — заключает он.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Прощай, Джек.
Я заканчиваю разговор и постукиваю телефоном по подбородку, наблюдая, как открываются ворота. На подъездную дорожку въезжает машина Карлоса.
«Какой момент будет лучшим, чтобы положить конец всему?»