Читать интересную книгу Московские эбани - Елена Сулима

— Я же тебе не наркотики предлагаю, милая!

— Но это похуже будет. — Убежденно ответила Зинаида — А если увидит кто из знакомых? — И глаза её и без того большие расширились.

— По-моему ты бредишь. Подумай — долго ли ты вот так безрезультатно просидишь здесь?

— Я не сижу и бездельничаю, я сюда на работу хожу. А то, что никого нет, так в этом не моя вина.

— Послушай, я не понимаю, — Виктория встала со стула и впритык уставилась на Зинаиду, — Зина, очнись! Зачем мы с тобою затеяли все это дело? Деньги зарабатывать или?..

— Вот вам нужны деньги, вы и зарабатывайте. А мне пока зарплаты хватает. — Проворчала машинально Зинаида, по всей видимости, даже не понимая, что говорит.

Изумление таким ответом Виктория поднесла руку к её лбу:

— Вроде температура нормальная… Почему же ты не понимаешь — у тебя нет никакой зарплаты. Те деньги, которые я дала тебе на первое время, чтобы протянуть, скоро кончатся. И не деньги я тебе дала, а шанс приобрести свой бизнес.

— Но не такой же!

— Никто тебя не просит заниматься этим постоянно, но тебе предлагается сделать хоть минимальный изначальный капитал. А как ты думаешь — он делается?

— А что ж вы одна не сделаете?

Виктория глубоко задумалась. Она никак не могла понять, где тот порог понимания происходящего, который не способна переступить Зинаида и почему она, желающая ей добра, не может ей помочь. А ведь было все так просто — ей казалось, — вручи она девочке то, чего она хочет — собственное дело, научи её, не наставлениями, как все, а совместным трудом зарабатывать деньги, дай ей возможность ощутить весомость первой заработанной суммы и все — человек, так сказать, встанет на ноги. И зачем она только ввязалась в это дело?..

Захотелось уйти, оставить и эту Зинаиду, и постоянно полусонного Якоба. Уйти и не видеть их никогда. Она уже было сделала шаг к двери, но мысль о том, что таким образом она распишется в собственном бессилии, глупости, остановила её.

— Так. Ладно. Все будет, как было.

— То есть как?

— Мы также все поделим на троих. Только ты будешь сидеть покуда здесь, на телефоне, это тоже нужно, мало ли чего, а я с Якобом поеду…

"Поедет с тобою Якоб, как же" — обиженно думала вслед уходящей в комнату Якоба Виктории Зинаида.

Она пыталась прислушаться — о чем они там говорили, но говорили они почему-то на этот раз тихо.

На самом деле Виктория попыталась изменить тактику, поняв, что прямо и просто с ними говорить нельзя: — Яш, ну поехали, пожалуйста. — Уже не диктуя, а скорее ноя, подошла к лежащему на диване Якобу.

— Да ну…

— Яш, но у меня машина барахлит. Поехали на твоей! Она больше.

— Я, кажется, пива выпил с утра.

— Хорошо, дай мне ключи от твоей машины.

— Нет. Ключи не дам. Машину бабам не доверяю.

— Яш, но очень нужно.

— Очень? Ну, поехали. Все равно делать нечего. — И он, лениво потянувшись, встал с дивана.

Лишь в машине спросил:

— А зачем поедем-то?

— Так, по одному адресу товар посмотреть. Вдруг выгорит? — ответила Виктория, не намереваясь более тратить времени на обсуждение.

Праздничное настроение покупателей, начавшееся ещё за день до праздника, заставило их покрутиться — на вырученные деньги срочно закупать товар, и снова раскидывать по киоскам. Так вложенные Викторией всего двести долларов, прокрутившись несколько раз, в полусотне киосков оказались тремя тысячами.

Получилось так, что, выйдя из офиса двадцать первого февраля, они оба появились в нем лишь вечером двадцать пятого.

Все эти ночи Якоб спал в квартире у матери. То, что он не ночевал в офисе, не осталось незамеченным Зинаидой, а Виктория постоянно звонила ей, спрашивая, как дела и коротко сообщала: — У нас все идет хорошо. Сиди и жди.

Три дня Зинаида просидела в офисе совершенно одна. Догадки мучили её. В одном не было сомнения, — Якоб и Виктория спелись за её спиной. Она теперь будет третьей лишней.

И когда веселые они вошли в конце третьего дня в офис и, развалившись в креслах, призвали Зинаиду к отчету — Как дела, что происходило, пока их не было?..

Зинаида, взглянув на изнуренное, но все равно сияющее лицо Виктории и поняла, что догадки были её не напрасны. Так и хотела крикнуть: "А… сошлись, снюхались!.." Но сама от себя не ожидая, выкрикнула хвастливо:

— А я деньги заработала! — и, увидев как они переглянулись, подмигнув друг другу, добавила: — пока вы отсутсвовали. — И судорожно нащупав в кармане сто пятьдесят рублей из той суммы, что дала ей ранее Виктория, многозначительно захрустела купюрами. — А что вы думаете — я оказалась неплохой гадалкой.

— Неужели кто-то приходил? — удивился и Якоб, казалось, ещё больше обрадовался, её деньгами. И даже как-то уж очень нетерпеливо покосился на её карман.

— Да. Приходила одна женщина. Я ей всю правду сказала. Она мне сто пятьдесят рублей заплатила. Вот. — И Зинаида положила на стол три пятидесятирублевки.

Виктория взяла их и быстро, словно три карты, раскидав на столе перед каждым из присутствующих по одной, сказала: — Что ж делим их на троих — как договорились. Про развитие пока забудем, а теперь…

Якоб с грохотом выдвинул ящик письменного стола и деловито положил в него полтинник, задвинул ящик и, положив локти на стол, уставился на Зинаиду, улыбаясь.

То, что далее произошло, явно не входило ни в чьи планы. Увидев, как исчезли в письменном столе деньги и, осознав, что она держит в руках всего лишь один полтинник, вместо былых трех, Зинаида не смогла сдержать хлынувших слез.

— Вот ты какой! Жирный! И с машиной еще! И ты у меня, матери одиночки, когда мой ребенок голодает, какой-то паршивый полтинник отбираешь!

— Подожди, подожди, но мы же договаривались?.. Что все, что заработаем, делим на троих, — Виктория положила ей руку на плечо, желая остановить её, но Зинаида вывернулась и отскочила в угол комнаты, глядя то на нее, то на Якоба, словно затравленный зверек. — Сволочи вы, вот кто! Эксплуататоры! И моим трудом!..

Якоб помрачнел и открыл ящик, брезгливо выбросил из него пятьдесят рублей на стол.

— Договорились!.. Как же! Пока я здесь работала… Сами, знаю я, чем вы занимались! — Зинаида подскочила к столу взять деньги.

— Не бери, Зина! — Крикнула Виктория и бросилась между полтинником и Зинаидой, но та уже схватила его сунула в карман своей кофты.

— Как тебе не стыдно! — прошептала Виктория.

— Мне-то не стыдно! Это вам должно быть стыдно! Видно в молодости не нагулялися! — рыдала в голос Зинаида.

— Тогда возьми и эти деньги — указала Виктория на так лежащий перед ней полтинник.

— Да ладно! Пусть на твоей совести будет! — И захлебываясь слезами, выскочила из офиса.

— Якоб. Она не в себе. Ты прости её. Пусть она завтра придет, когда успокоится, мы все-таки дадим ей её долю.

— Что?! — взревел Якоб. — Еще чего! После того, что я услышал! Она, видите ли, мать одиночка, а у меня машина! Я толстый! Так что же я — за все это кормить её должен?! — И остыл тут же, отдуваясь, утирая пот мятым носовым платком — Уф… Ну и дала девка! Ну и дала! А я то, дурак, чуть было сразу деньги на стол не выложил, потом думаю — пусть похвастается… Ничего себе девочка!..

— Нет. Вы оба с ума сошли! Это все надо остановить!

Виктория выскочила во двор в надежде догнать Зинаиду, все объяснить, и вдруг остановилась как вкопанная. Крышка алого гроба свисала из окна первого этажа.

Виктория вспомнила розовый гроб на снегу, в тот день, с которого начались её попытки помочь Зинаиде, и поняла, что цвет сгустился окончательно — Зинаиды ей не вернуть. Окончился отрезок судьбы, отмеченный такими странными знаками, и растянуть его более — невозможно.

Потом она нашла объяснение такой беспардонности жильцов — в подъезде тесно, наверняка у них маленькая комната в коммунальной квартире — крышку от гроба поставить-то некуда… Это тебе не Таиланд, где никто никого не смущает смертью близкого, там даже сообщают о ней с улыбкой, чтобы не расстроить, не обессилить переживанием. А то, что раньше такого не видела и в Москве, то — просто жила в районе с менее беспардонными традициями. Но как не объясняла себе Виктория увиденное в одно мгновение и все сразу встречи с Зинаидой с тех пор не искала.

ГЛАВА 20

— Я никогда не ездил на слоне… Я никогда не ездил на слоне… Борис тщетно пытался вспомнить следующую строчку вроде бы известного стихотворения Шпаликова. Он сидел в железном каркасе, напоминающем кресло из детской карусели, водруженном на спину могучего животного. Металлическая трубка, слишком символически обозначавшая спинку кресла, в соответствии со степенностью слоновьего шага, мерно била по поясничному отделу позвоночника. — Черт, так не только шишку — горб набьешь! — постанывал Борис, и снова: — Я никогда не ездил на слоне… Удовольствие ниже среднего.