прибыла и доставка — продукты сгрузили, и Максимилиан отправился кухарить. Я же, предоставленный самому себе, обошел дом и часть территории, прикидывая, насколько реальна ситуация, в которую я себя загнал.
Какой же я молодец: преспокойно распоряжаюсь деньгами, которые не только не мои. Они еще и Элен не принадлежат. А вдобавок ко всему прочему могут еще и графу Апраксину не принадлежать.
Последняя идея пришла мне в голову совершенно случайно. А вдруг он не врал? Вдруг он был должен кому-то еще и тогда двадцать миллионов рублей станут прекрасным поводом разобраться с теми, кто их похитил.
Отогнав от себя мрачные мысли, я решил, что лучше займусь этим попозже — если проблема вообще всплывет. А потом вернулся в дом.
— Как ты вообще познакомился с Трубецким? — спросил меня Максимилиан, расставляя на кухне посуду для нормального обеда. — Ты знаешь, кто он такой и где работает?
— Работа привела его ко мне, — ответил я, не собираясь сходу выдавать информацию.
— Да я знаю, что он из Третьего. Просто хотел убедиться, что ты действительно его знаешь, а не просто случайный человек, которого он попросил укрыть.
— Мы с ним некоторое время работали вместе, но я бы не сказал, что я хорошо его знаю.
— А мне он помог, хм, с одним щекотливым делом. И сказал, что я останусь ему должен. У меня тогда еще оставались деньги, я предлагал, но он отказался.
— Вероятно, теперь ты ему ничего не должен. А он — мне.
На этой загадочной для Максимилиана фразе мы сели за стол, и я впервые за последние дни поел нормально. И как бы я не спешил отправиться обратно в город, я понимал, что надо восстановить организм, а это — дело небыстрое. Поэтому остаток дня прошел предельно легко и беззаботно.
Мне показали окрестности поместья, которое включало в себя гектары лесов и даже пару заселенных деревень. Последние, как и само поместье, находились не в лучшем виде, но все же люди ковырялись в земле, занимаясь урожаем.
— Не у всех есть возможность прокормить себя на своей земле, так что люди ездят в город, — Максимилиан показал мне на обилие побитых теплиц в стороне от деревни, недалеко от речного берега, — За всем этим надо следить, понимаешь?
Собственно, в это и упиралась главная проблема поместья. За всем надо следить. Ему самому было некогда, а нанятые работники стоили денег. То ли это был намек, что я разорюсь, то ли он хотел сказать еще что-то — мне было трудно понять, не зная общей специфики дел.
Но первый день знакомства в целом получился очень продуктивным. Ужин, партия в карты, сон. Максимилиан к концу дня уже не казался такой уж копией меня самого, потому что слишком много отличий в характере я видел.
Например, он слишком легко сдавался. В этом был и свой плюс, иначе мне никогда бы не удалось его уговорить.
Следующим днем я, после крепкого, восстанавливающего силы сна, размотал бинты. Царапины все еще побаливали, но уже не было видно никаких следов воспаления, а глубокие рваные раны выровнялись, побелели и даже начали рубцеваться.
— Как поживают последствия твоей схватки с коротышкой? — поинтересовался Максимилиан, когда я спустился вниз.
— Неплохо, — отозвался я, — очень неплохо. Еще раз спасибо за мазь.
— Если уже сейчас неплохо, то через пару дней все будет куда лучше. На меня эта мазь действует не так сильно, как указывает производитель.
— Может, все потому, что ты пьешь по утрам? — я без шуток указал на вполовину пустую бутылку. Наверно, опять с коньяком.
— Так я лучше просыпаюсь. Терпеть не могу кофе! — поморщился Максимилиан.
Я сел за стол напротив барона, чтобы оценить его состояние. Вроде бы не слишком пьян, а значит, можно вести нормальную беседу.
— Скажи мне, что я должен знать о жизни дворянина?
— Ты так спрашиваешь, точно мы нелюди какие-то! — возмутился Максимилиан и махнул рукой. — Я шучу, не переживай. Понял все. Что ты хочешь знать?
— Быть может, есть что-то особенное, что непременно выдаст во мне обычного человека? — в голове вертелось слово «простолюдин», но произнести его в отношении себя — ни за что!
— Как говорил мой дед, — задумался мой собеседник, — у хорошего дворянина должно быть образование, честь и конь. Честь открывает двери и приводит к хорошим знакомствам, образование помогает выжить и проявить себя в людях, а конь — заработать славу. Или просто оставить хорошее впечатление.
— Сложновато выглядит!
— А потом он добавлял, — Максимилиан словно и не слышал моей ремарки, — что, по сути, достаточно одного коня. Но дорогого. Люди судят по внешности, знаешь ли. Так было сто лет назад и так осталось сейчас. Смотрят на то, какой у тебя дом, поместье — сколько гектар и людей. Лошадь — дорогая ли порода. А если есть автомобиль, то, чтобы непременно под заказ.
Я молчал. Ничего нового я пока не услышал. Такое было не только в этом мире, но и в моем. Я догадывался, что имея дом и машину в столь юном возрасте, я был для многих не объектом восхищения и обожания, а зависти и сплетен. Человеческая натура оставалась одинаковой независимо от формы государства.
— Поэтому, когда ты говоришь о разнице между дворянином и обычными людьми сейчас, то ты ее и не заметишь. Порой человек с титулом может оказаться распоследней сволочью и преступником. Он только имеет больше средств на подкуп, чтобы избавиться от внимания со стороны полиции или других служб.
— Я понимаю, — для большего эффекта я кивнул, потому что Максимилиан после этого монолога принялся рассеяно водить вилкой по тарелке.
— А потому есть очень важный для тебя момент. Выгодный! У тебя хорошо подвешен язык, поэтому я думаю, что ты легко войдешь в общество. Не знаю, как с образованием...
Я хотел уже ляпнуть про свое заочное образование, как часто делал, когда меня спрашивали об этом дома, но сдержался:
— Неплохо, — только и ответил я, не вдаваясь в подробности. — Хорошо, что не надо знать французский, как в девятнадцатом веке.
— Я тоже об этом думал, знаешь ли! — неожиданно живо воскликнул Максимилиан Бернард. — Я уже ходил на занятия, когда дед как-то сказал: «хорошо, что у вас нет нужды портить рот этими корявыми картавыми звуками и гнусавить,