Итогом жизни и сорокалетнего служения российскому престолу стал смертный приговор и эшафот, который построили специально для него и некоторых других сановных представителей прежних царствований на спуске Васильевского острова у здания Двенадцати коллегий. Правда, занесенный над головой топор был остановлен: казнь заменили ссылкой в Березов, где он вскоре и умер. Заслуги Остермана очень скоро были преданы забвению.
Судьбам чиновников, в разное время возглавивших внешнеполитическое ведомство, завидовать не приходится. Отнюдь не всем из этих оставивших славный след в российской истории людей довелось умереть своей смертью. Посольский дьяк Иван Висковатый, долгие годы ведавший внешними сношениями Московского государства в царствование Ивана Грозного, был казнен. Тогда же был казнен и дьяк Васильев, преемник Висковатого в Посольском приказе. Возглавивший Посольский приказ Артамон Матвеев, который вел внешние дела при царе Алексее Михайловиче, был сброшен стрельцами с Красного крыльца в Кремле и зверски убит.
Мало мы знаем и еще об одном ярком представителе племени дипломатов — графе Никите Ивановиче Панине (1718–1783). В течение двадцати лет он возглавлял Коллегию иностранных дел при Екатерине II. Панин был инертен и даже, по мнению императрицы, ленив. Однако за этой его медлительностью и несуетностью ощущалась мудрость государственника, делавшая его незаменимым. Рассудительностью, глубокими познаниями, собственным достоинством Панин вызывал опасливо почтительное отношение к себе окружающих. Причиной тому был представленный им обширный проект, касавшийся реформы правительства. Проект, оказавшийся не по вкусу недавно занявшей трон императрице, ставил целью устранить влияние фаворитизма и установить такую «твердую форму правительства», при которой государство управлялось бы «не изволением лиц, а властью мест государственных».
Дипломатический талант Панина сочетался с безупречными нравственными качествами. В его честности были убеждены даже политические враги, которые уважали графа как личность гордую, благородную, безусловно неподкупную. Екатерина II одарила его всеми мыслимыми по тем временам наградами, однако держала на расстоянии, поручив ему, помимо прочего, заботы о воспитании наследника престола, будущего императора Павла I.
Деятельность Панина оказалась так или иначе связанной с осуществлением идеи «Северного аккорда», предполагавшей заключение всеми северными державами общего наступательного и оборонительного союза для поддержания мира на севере Европы и противодействия Бурбонской и Габсбургской династиям.
Подписанные Паниным союзные договоры 1764 года с Пруссией, 1765-го — с Данией, 1766-го — с Великобританией сформировали сильную, хотя и не лишенную некоторых внутренних противоречий коалицию, укрепив позиции России и обеспечив ей ряд гарантий в условиях тогдашней угрозы со стороны Османской Турции.
Глубокий и яркий след в богатой блестящими именами екатерининской эпохе оставил Александр Андреевич Безбородко (1747–1799). Его скульптурная фигура выделяется среди других в основании величественного памятника Екатерине II, что поставлен в глубине Невского проспекта на площади Островского. Он был искусным льстецом и тонким политиком, умел вершить труднейшие государственные дела и при этом, совсем в духе своего времени, предаваться пьянству и распутству. Стремительно взойдя по чиновной лестнице, он до конца дней оставался незаменимым при дворе. Его феноменальная память, изворотливость, искусное владение словом, способность к импровизации и глубоко осмысленной творческой деятельности привели к невероятному даже по тем временам жизненному триумфу. Когда в возрасте 52 лет он скончался, потомки на надгробном памятнике не без хвастовства начертали: «Александр Безбородко, князь Империи Всероссийской с титлом светлости и граф Римской… трудом и дарованиями приобрел доверенность государей, в царствование Екатерины II и Павла I управлял внутренними и внешними делами…» О его необычайных способностях свидетельствует дошедший до наших дней любопытный анекдот. Однажды, «среди пламенной оргии», ему сообщили, что императрица требует его к себе. Мертвецки пьяный Безбородко приказал окатить себя ледяной водой, пустить кровь сразу из обеих рук, мгновенно протрезвел, переоделся и отправился во дворец. «Александр Алексеевич, готов ли указ, о котором мы говорили давеча?» — спросила государыня. «Готов, матушка», — ответил Безбородко, достал из-за пазухи бумагу и стал читать. Императрица слушала внимательно, а когда Безбородко окончил чтение, одобрила документ и попросила оставить ей текст, так как хотела кое-что в нем исправить. Безбородко упал на колени и стал молить о пощаде: оказалось, что он держал перед собой чистый лист.
В русской истории XVIII–XIX веков известны целые династии дипломатов. Так, судьба старейшего русского дворянского рода Бестужевых-Рюминых могла бы послужить сюжетом драматичнейшего исторического повествования. Эти щедро одаренные от природы люди из века в век верно служили Отечеству именно на дипломатическом поприще. Поднимаясь к вершинам власти, предки Бестужевых стали одним из опорных кланов Дома Романовых. В семье сложилась традиция отправлять юных отпрысков в возрасте 10–12 лет на выучку за границу, откуда через 5–6 лет они возвращались подготовленными к деятельному служению Отечеству.
Один из первых Бестужевых, Матвей, еще в XV веке выполнял посольские поручения Ивана III, вел переговоры с золотоордынским ханом Ахметом. К моменту восхождения на престол Петра I (1699) Бестужевы были уже весьма влиятельным дворянским родом Российской империи. Петр I часто привлекал их к государственным делам как внутри страны, так и за границей. Благодаря энергии и заслугам Петра Михайловича Бестужева, выполнявшего, не без успеха, многие поручения Петра, в том числе и «присмотр политических дел за границей», постепенно продвигались по служебной лестнице и его сыновья — Михаил и Алексей, которые впоследствии вошли в число немногих именитых политических деятелей XVIII столетия, занимая высокие государственные и дипломатические посты.
Старший, Михаил Петрович Бестужев, семнадцатилетним юношей был направлен Петром I в Копенгаген в должности секретаря посольства, и с тех пор вся последующая его судьба была связана с дипломатической деятельностью за пределами Отечества. За свою долгую жизнь — и в петровское царствование, и потом — он выполнял дипломатические миссии в Лондоне, Гааге, Стокгольме, Берлине, Вене, Париже. Даже участие его супруги, урожденной графини Ягужинской, в заговоре против императрицы Елизаветы Петровны не повлияло на продолжение дипломатической карьеры Михаила Бестужева. Графиня Ягужинская была осуждена к наказанию кнутом, «урезанию языка» и ссылке, а Бестужев отправился посланником в Берлин, потом — в Варшаву…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});