Минц с Удаловым взяли на себя формальную сторону общения, а молодые Петры пропадали неизвестно где и даже ночевать на корабль не являлись. Это было грубейшим нарушением дисциплины, Удалов хотел было собрать всю группу и обсудить поведение молодежи, но Минц возразил.
– Зачем, – сказал он, – изображать из себя тоталитаризм? Раз в жизни наши космонавты попали к живым людям, в свободное общество, а ты тут же – собрание!
– Не лежит у меня душа к этим гулянкам. Ох, плохо это кончится.
И вправду, это кончилось неожиданно.
На шестой день космонавт Петр Гедике заявился к ужину с молодой зеленоватой особой (таким был цвет кожи у жителей Столоки) с небольшим третьим глазом во лбу, но в остальном простой девушкой. Девушка смущалась и все порывалась уйти.
– Мы полюбили друг друга, – сказал Петр Гедике.
Девушка потупилась. Петр Иванов нарушил молчание.
– Ну, блин! – сказал он.
– И что же вы предлагаете? – спросил профессор Минц.
– Придется мне жениться, – сказал Гедике.
– Этого еще не хватало! – воскликнул профессор. – Да вы понимаете, что говорите!
– Понимаю, и сам бы не спешил с браком, но Гругена настаивает.
Минц посмотрел на Удалова. Удалов на Минца.
– А ничего в этом плохого нету, – сказал Гедике. – Ну, привезем мы с собой представительницу другой планеты – нам же за это спасибо скажут. А американцы уж точно утрутся!
– Молодой человек! – сказал тогда Минц. – Это вы ошибаетесь, когда полагаете, будто наш полет осуществляется в пику Западу. Он осуществляется с научными целями.
– Во блин! – сказал Петр Иванов.
В его голосе Минц уловил справедливое осуждение. Ведь космонавты хотели как лучше…
– А может, мы отложим свадьбу? – спросил Минц. – Вы же даже взаимную генетическую терпимость не выяснили!
– Любовь превозможет, – сообщил Гедике.
Невеста висела на его локте, как спелая груша.
– Так что вас так торопит? – спросил Минц.
– Я ее обесчестил, – признался Гедике.
– Нет, я сама напросилась, – доверчиво возразила девушка.
– Это еще не трагедия, – вмешался Удалов. – Мы с моей женой Ксенией активно встречались до свадьбы – и ничего.
– А мне, по законам нашего общества, придется утопиться.
– Не может быть! – удивился Минц. – У вас такое гуманное общество!
– Для кого гуманное, а для меня сволочное, – ответила девушка. – Живем здесь как в четырех стенах, отстаем в прогрессе, даже кино не изобрели, а чтобы из Галактического центра попросить – ни-ни! И всё эти проклятые старцы!
И она с неприязнью поглядела на Минца.
– Если ее утопят, я тоже утоплюсь, – сказал Гедике.
– И ребеночек, который развивается во мне, тоже утонет, – сказала Гругена.
Она зарыдала, Гедике заплакал, и даже Иванов уронил мужественную слезу.
– Приготовьтесь выслушать горькую правду, – сказал Минц. – Вы садитесь, садитесь, в ногах правды нет. Я хочу вас сначала спросить, известно ли вам, что наша страна переживает некоторые временные экономические трудности?
– Читали, – ответил Гедике. – Только при чем тут моя любовь?
– А при том, что в естественном состоянии ты не смог бы поцеловать свою невесту, потому что случайно проглотил бы ее вместе с ее прекрасными тремя глазами.
– Во блин! – Петр Иванов даже зажмурился от отвращения.
Гедике страшно побледнел. Он начал дрожать в предчувствии роковых новостей.
И тогда, понимая, что отступать некуда, Минц рассказал собратьям по полету всю горькую правду.
Наступила тишина, прерываемая лишь короткими вздохами невесты.
Потом Гедике сказал:
– Могли бы нам довериться с самого начала. Я ведь успел в комсомоле побыть.
– И в пионерах, – добавил Иванов.
– Правительство полагало, что стресс, вызванный страхом остаться в маленьком виде, будет слишком сильным.
– И мы рехнемся? – спросил Гедике.
– Вроде того.
– Теперь вы понимаете, почему я посоветовал вам повременить с браком? – сказал Минц.
– Теперь мы многое понимаем, – ответил Иванов.
Экспедиция оказалась в страшном положении.
Можно отвезти Гругену домой, на Землю. Кажется даже, что такой выход устраивает всех. Его одобрит и Президент.
Но подумайте: на Земле космонавт просто обязан стать снова большим, иначе всемирный обман будет разоблачен и на нашу страну падет тень, а Президент станет посмешищем в реакционных кругах и среди радикалов. Значит, Гедике будет давать пресс-конференции, выступать по телевизору, писать отчеты о полете, а где будет его жена? В спичечном коробке? А где окажется его ребенок, который родится уже в этом году?
В том же коробке. И их склюет первая же ворона.
Тут невеста зарыдала. И сказала, что лучше потонет на своей родине, чем станет насекомым на родине мужа.
– Есть другой вариант, – сказал Минц. – Гедике остается здесь.
– То есть как я остаюсь здесь? – возмутился космонавт. – Меня товарищи ждут, мне орден должны дать, геройскую звезду, меня за границу, наверное, пошлют… А вместо этого меня придется судить! За дезертирство с космического фронта.
– Миленький, дорогой! – взмолилась невеста. – Неужели эти ордена и воинственные слова важнее, чем наша любовь? Папа дает нам в приданое виллу на берегу моря и яхту. Ты давно хотел иметь яхту, не так ли? Я рожу тебе пять или шесть богатырей…
– Ну, блин, – сказал Петр Иванов.
– Нас ждут, – сказал Минц, который полагал, что ничего хорошего из этого брака не выйдет. – Вся страна приникла к телевизорам. Ведь пленки, на которых снят наш прилет и встреча, уже получены на Земле. Какие широкие объятия, как всегда, раскроет Родина!
– Придется возвращаться, – печально вздохнул Гедике. – Сначала долг, а потом любовь.
– А мне что, утопиться? – спросила невеста.
– Полетишь с нами, – сказал Гедике. – Обойдемся без яхты. Нам правительство подарит и виллу, и катер, и верхового коня. Лев Христофорович, у вас найдется еще немного средства, чтобы привести Гругену в крупный человеческий размер?
– Ох, не знаю, получится ли! – развел руками Минц. – Средство испытано только на людях. А вдруг не получится?
Тут зазвонил телефон. Незнакомый голос с иностранным акцентом спросил:
– Здесь ли находится известный космический путешественник Корнелий Удалов?
– Я у телефона.
– Ты что, не узнаешь старых друзей?
Необычный акцент, певучие интонации вызвали в памяти Удалова образ старого знакомца, с которым он общался на Съезде Обыкновенных Существ Галактики несколько лет назад, когда Удалов удостоился почетного звания Самого среднего обитателя Галактики. Разумеется, на Земле Удалов об этом не распространялся, да и жена Ксения не одобряла той его поездки, но сейчас он искренне обрадовался, услышав голос кузнечика Тори.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});