Читать интересную книгу Автобаза - Игорь Голубев

Глава 47

РАЗРЯДКА

Когда минует опасность, людьми, ее пережившими, овладевают разные чувства. Одни облегченно вздыхают, другие становятся апатичными, третьи - излишне возбужденными, ощущается полное моральное опустошение. Рассказывают, что на фронте, после тяжелого боя, когда батарея еще продолжала стрелять в сторону убегающего противника, молодой лейтенантик (только из училища) повалился у раскинутых сошников и уснул "как убитый". Его таковым и посчитали до тех пор, пока канонада окончательно не стихла. Тогда солдаты орудия услышали молодецкий храп. В небе пели жаворонки, а над донской степью разносился храп.

У троих сидевших в кабине возникло общее чувство веселья. Они хохотали, как дети в цирке. Хохотали - и не могли остановиться. Ласточку тоже дергало и мотало, потому что правая нога Гуна то соскальзывала с педали газа, то вдавливала ее в пол. Рулил он почти вслепую из-за застилавших глаза слез. Наконец, чудом разглядев съезд, свернул к лесопосадке.

Вывалились прямо на траву. Едва уняв приступ смеха, Ольга пыталась выразить словами обуявшие ее чувства. Не получалось. Тогда она поцеловала парней - сначала Климова, потом Артеменко. Второй поцелуй не был похож на первый. Он длился и длился... Климову стало неловко, сначала он отвернулся, потом лег на спину. Над ним простиралось необъятное небо - такое видел только в детстве, и почему-то сразу вспомнилось время, когда мать называла его Крольчонком. Ему почему-то стало жаль себя.

- Пойду осмотрю Ласточку, - сказал он, стараясь не глядеть в их сторону.

Зашел за фуру. Сорвал горькую травинку. Черт поймет этих баб: всю дорогу с ним любезничала, а с напарником воевала. Оказалось, это от чувств. Почему-то вспомнилась автобаза, татарская девушка Зарема, откликающаяся на русское имя Варвара.

- Ну ты че, осмотрелся? - возник рядом Дима.

- Не жениться ли мне, Артеменко? - неожиданно для самого себя произнес Гун.

- Зарема, наверное, не одну подушку промочила, - догадливо ответил напарник. -Левый борт осмотрел. Шесть дырок. Пойдем на правый.

В правом не нашлось ни одной.

- Стреляли снизу. Значит, выходные легли по крыше.

- Ничего, заштопаем.

Решили звонить Глотову. Трубку взяла Мария Игнатьевна. После ресторана диспетчер наконец вспомнила о просьбе Величко не заезжать к заказчику в Киеве. И вот теперь звонок ильичевских. Дальнобойщики требовали соединить их с Глотовым.

- Его сейчас нет, где-то на территории, а вот Величко рядом, через стену.

Но водители требовали именно Глотова. Мария Игнатьевна вызвала директора по трансляции и, пока тот спешил в диспетчерскую, поинтересовалась, все ли у них в порядке.

- Глотова давай, Маша, у нас аккумуляторы садятся.

- Вы извините меня, старую, во время прошлого сеанса забыла передать: Величко просил в Киев не заезжать, заказ аннулирован.

- Ничего, Маша, мы разобрались сами.

Вот и славно, подумала диспетчер, хорошо, что все обошлось. В диспетчерскую, обливаясь потом, поднялся Глотов. Мария Игнатьевна не слышала, что сообщали дальнобойщики, но видела, что лицо директора сделалось красным. Мария Игнатьевна налила стакан воды. Глотов, держа трубку у уха, выпил залпом.

- Все понял. С грузом на автобазе не появляйтесь. У Кольцевой на Можайке заправку знаете? Вот там на стоянке и ждите. Ну, Бог в помощь, ребята.

Глотов пошел к себе. У дверей офиса сшивался Величко.

- Знаете, Василий Степанович, я решил заявление забрать, - начал он и запнулся, увидев тяжелый взгляд директора. - Что-то случилось с грузом?

Оба знали, о каком маршруте речь.

- Ты под суд пойдешь, мальчик-попрыгунчик, - стараясь сдержать ярость, сказал Глотов.

- Хорошилов будет очень недоволен. Так впервые прозвучала фамилия Бориса Евгеньевича, и оба знали, кто протежировал Величко.

- А может быть, кое-кто и повыше... - с угрозой в голосе произнес Артур, но не договорил: тяжелый кулак бывшего шоферюги, несмотря на возраст обладателя, сработал по-боксерски - только искры из глаз...

Глотов молча ушел в офис. Набрал телефон Хорошилова:

- Ваш протеже зарвался. В Киеве моим ребятам устроили тепленький прием.

- Не понимаю, о чем вы...

- Все вы прекрасно понимаете. Когда орудуют бандюки с большой дороги, это понятно. Груз отнимут, а то и жизнь. Но когда в центре города люди Величко стреляют по ним из пулемета... Надеюсь, вы прочитали дискету? Левые две-три тонны - это я понимаю. Вы сами приказали Не вмешиваться, пусть делает свой маленький бизнес. Но это уже не маленький бизнес. Что погрузили в Ильичевске?

- Ни сном ни духом...

- Бросьте, я не первый день на свете живу. Даже из-за очень большой партии пылесосов, утюгов и кофемолок городские на такое дело не пошли бы. Нужны складские помещения, реализация, документы, а все это требует времени. Городские пойдут на мокруху только за товар, который очень быстро сбывается... Хапнул - и на Майорке.

На той стороны трубки было тихо.

- Вы что, Борис Евгеньевич, наркобарон?

- Приезжайте. Обсудим.

- Я в вашу цитадель ни ногой. Больно смердит там. И от вас, и от ваших протеже.

Глотов бросил трубку, закурил. Дал себе зарок бросить и потому определил дневную дозу - пять штук. Выкурив одну, снова потянулся к пачке. Но она была пуста. Вызвал секретаря:

- Будь любезна, купи мне пачку сигарет, минералку и бутылку водки.

У секретаря глаза округлились - Глотов на работе ни себе, ни другим не позволял. Однако вопроса не задала. Через двадцать минут все заказанное было у директора на столе.

Василий Степанович налил стакан горькой и выпил одним махом. Потом вызвал секретаря и попросил справочник учреждений по Москве. Покопался. Нашел номер приемной ФСБ, позвонил. Дотом вызвал Митрофаныча. Тот явился быстро, будто ожидал под дверью.

- Пей! - приказал Глотов и налил второй стакан себе.

Митрофаныч не удивился, словно каждый день выпивал с директором...

Глава 48

ОЖИДАНИЕ

Пока Артур добирался до Зои, в Москве (в разных ее частях), в Подмосковье и в Питере произошло немало событий...

Борис Евгеньевич дышал с трудом, но не жара его донимала - кондиционеры натыканы по всему дому, - Хорошилову не давали спокойно дышать тяжелые мысли. Час назад позвонил старинный приятель и сообщил, что, гуляя по ВВЦ с дочками, видел трех питерцев и двух узнал точно: Гришу-маленького и Костю-пыточника.

Хорошилову сначала стало знобко, потом жарко, потом он снова замерз. Пришлось прибегнуть к коньяку. Напиток помог лишь отчасти. Он чувствовал кольцо вокруг него сжимается. Зря не поехал хоронить Сашка, хоть разузнал бы что или догадался бы, откуда угроза.

Борис Евгеньевич спустился на второй этаж, в комнату охраны, вызвал старшего и приказал усилить бдительность.

- Свихнулся шеф, - резюмировал один из шестерых охранников. - Приказал вызвать всех, даже тех, кто дежурил в прошлую смену, а мы ведь тоже люди, и отдых нам положен.

- Кто полезет днем?

- А может, на этом и строится расчет? В конце концов, двойная плата еще никому не помешала, - веско произнес старший охраны.

Охранники разошлись по постам, включили дополнительно четыре камеры наблюдения. Слова начальника возымели действие. Как профессионалы, они не могли исключить и такой вариант...

А в гостиничном номере "Туриста" собралась вся команда. Старшой объявил о переносе операции на завтрашний день. Объяснил, как им несказанно повезло, что на ВВЦ один знакомец заметил Гришу, Костю и Музыканта. Клиент обязательно задергается, усилит охрану. Люди будут в бесполезном напряжении четырнадцать часов, на следующий день будут злы, а злой человек службу разумеет плохо.

Снова расстелили кальку, привезенную из Питера, - ее презентовал архитектор, близкий шефу. По фотографиям виллы архитектор определил, что при ее постройке использовался проект К-22, известный еще с семидесятых годов. Ныне старые проекты извлекли из пыльных коробок, показали желающим, и те пришли в восторг. Правда, каждый вносил поправки сообразно своему вкусу. Судя по снимкам, проект К-22 выполнен с незначительными изменениями.

Архитектор набросал три варианта расположения внутренних помещений, и каждый член группы изучил их.

Зарема накануне проснулась с нехорошим предчувствием и прямо с утра метнулась на станцию. Пересаживалась из электрички в электричку, пытаясь отыскать своих цыганок. На восьмой пересадке повезло: работала ее бывшая бригада. Старшая подружка сразу поняла:

- Помощь нужна?

Татарка кивнула.

- Вижу, неспокойно тебе. Сон был. Вестей от любимого нет. На сердце жар, рука холодна, ни о чем думать не хочется, сердце разрывается, тоска...

Зарема снова кивнула.

- Милый знает, что ты его любишь? Сама сказала?..

- Записку написала в дорогу.

- Записку прочел, - убежденно сказала цыганка. - Дорога у него к тебе трудная, но он понял. Слышишь, понял. Все понял сокол. И все сладится в двадцать четыре часа... Часы купишь?