Читать интересную книгу Дайвинг для крокодила - Дарья Калинина

– В самом деле?

– Оба в торговле трудились. Лавр был директором магазина. А Перекопченный, тьфу ты, никак не вспомню, как же его звали, был заместителем директора.

– В том же магазине?

– Нет. Магазины были разные. Лавр свежим мясом торговал. А Перекопченный и его директор в магазине только колбасы да сосиски признавал. Со свежим мясом не связывался. Но все равно в одной области трудились. Все праздники отмечали вместе.

– А как звали этого мужчину, вы не помните?

– Нет.

И пока подруги прикидывали, удастся ли им по одной фамилии найти в базе данных нужного Перекопченного (уж больно фамилия приметная, можно было и рискнуть), баба Клава внезапно произнесла:

– Вот ведь странность. И где жил помню, и какой одеколон предпочитал, и рубашка его неизменная нейлоновая, с бордовым галстукам он ее носил, перед глазами так и стоит. А имени не помню!

И старушка снова вознамерилась задремать. Пришлось подругам ее затеребить:

– Баба Клава! Вы помните, где жил Перекопченный?

– Склерозом, слава богу, пока не страдаю.

– Что же вы сразу нам не сказали?

– А вы разве спрашивали?

И баба Клава хитро прищурилась, глядя на онемевших подруг.

– Могу я вас спросить, зачем вам этот Перекопченный так экстренно понадобился? – спросила она, когда подробно объяснила, как проехать к нужному дому. – И почему вам это так важно?

– Хотим поговорить с ним о вашем брате.

– Если насчет тайника, который Лавр у себя в доме соорудил и который мы с вами, да и не мы одни, похоже, искали, то к Перекопченному ехать бесполезно.

– Почему?

– Не ладили они в последнее время промеж собой.

– Кто? Ваш брат и Перекопченный?

– Да. Не стало между ними согласия. А под пенсию так и вовсе разругались. Что уж там у них произошло, а только Лаврентий имя Сереги… Ах, ты господи! Ведь вспомнила же! Вспомнила! Сергей Павлович Перекопченный. Так его и звали.

Баба Клава так разошлась, что ее голос услышали в коридоре. В палату немедленно заглянула знакомая подругам медсестричка и строгим голосом сообщила, что пора заканчивать общение с пациентом. И правильно. Подруги ее не осуждали. Все должно иметь свою цену. За пятьсот рублей полчаса свидания, и точка. За тысячу час, и еще маленький бонус в виде пятиминутного прощания с поцелуями. Ну а за две… Но тут девушки себя осадили. Не о том они думают. Ох, не о том.

Подруги имя Перекопченного записали на бумажке вместе с подробным планом, как проехать к его дому. А затем девушки снова заторопили бабу Клаву.

– Баба Клава! Баба Клава! Говори скорей, пока эта жадная мымра в халате не заявилась. Что там у Перекопченного с вашим братом случилось?

Но баба Клава в ответ только широко развела руками.

– Чего не знаю, того не знаю. А только сказать могу, что дружба их одно время врозь разошлась.

– В какое время?

– Много уж лет с тех пор минуло. Старые мы с Лавром стали. И друзья, и враги все у нас в прошлом осталось.

– Ну а все-таки?

– После того как Лаврентий на пенсию вышел, они с Перекопченным, по-моему, даже ни разу и не разговаривали. Ни по телефону, ни так. Разошлись, как в море корабли. Словно и не было между ними долгих лет дружбы.

– Как же так?

– А вот так. Я как-то спросила у брата, где его приятель. Так Лаврентий даже говорить со мной на эту тему отказывался.

Тут в палату втиснулась медсестра. И встала у дверей с непреклонным видом, ясно давая подругам понять, что пора, в конце концов, и честь знать. Пятьсот рублей не такие уж большие деньги, чтобы так наглеть.

Под ее укоризненным взглядом беседа как-то не заладилась. Девушки торопливо стали прощаться с бабой Клавой. Они пообещали ей завтра прийти снова. И вообще держать старушку в курсе дел.

Но у бабы Клавы была еще одна просьба к подругам.

– Очень вас прошу, – вцепилась баба Клава в руку Лесе, не давая той уйти. – Вижу, что вы за это дело всерьез взялись. Я вас не отговариваю. Вы девицы молодые да пробивные. Глядишь, чего и разыщете. Об одном прошу… если найдете ЕЕ, ни в коем случае не надевайте! Пообещайте мне!

И баба Клава с такой тревогой посмотрела на подруг, что те невольно пообещали. Хотя сами они и не верили в магические свойства золотой маски Урода. Но почему не сделать приятное человеку?

Выйдя из больницы, подруги первым делом направились на стоянку. «Гольфик» преданно дожидался их там, сверкая на солнце своим розовато-перламутровым боком. Девушки загрузились в машинку и покатили искать дом Перекопченного. Они все-таки надеялись узнать от него кое-что полезное. Хотя бы получить более достоверную информацию о размере благосостояния деда Лаврентия.

Потому что, как справедливо выразилась Леся: «Надо же все-таки знать, за что мы рискуем!»

Четко следуя плану, который продиктовала им баба Клава, подруги нашли нужный им дом. Все-таки удивительная штука – человеческая память. Название улицы, где жил Перекопченный, баба Клава не помнила. А вот сам дом и дорогу до него описала в мельчайших подробностях. Где свернуть, где какой ориентир. К счастью для подруг, эти ориентиры отличались долговременностью. Никаких там деревьев, которые могли за эти годы легко спилить. Или лавочек, которые могли убрать или украсть. Или вывесок магазинов, давно уже закрывшихся.

Нет, баба Клава была человеком дела. И потому ее ориентиры тоже были деловыми. Станция метро «Сенная площадь», а там на Московском проспекте следовало найти массивное здание из серого гранита с такими же серыми колоннами. Идти нужно было мимо него до первого перекрестка. Там свернуть направо. Перейти мостик и искать глазами арку. Ни мостик, ни перекресток, ни арка за эти годы никуда не делись.

– Вот под арку зайдете, там его дом в аккурат и будет, – сказала баба Клава подругам напоследок.

Они все сделали верно. И нужная арка отыскалась очень даже быстро. Она была большой, и не заметить ее было невозможно. Так что в нее подруги и вошли. И, пройдя под ней, уперлись в нужный дом. Вот тут и начинались трудности. Номер квартиры баба Клава, естественно, не помнила. Была она в гостях у Перекопченного всего один раз на праздновании 1969-го Нового года. Так что было бы совсем странно, если бы баба Клава спустя столько лет все еще держала в голове номер его квартиры.

– Но мы поднимались по лестнице, – вспоминала баба Клава. – То ли второй, то ли третий этаж. А подъезд, как войдете, прямо и чуть налево.

Налево оказались сразу три подъезда. Непонятно, какой из них имела в виду баба Клава. И подруги решили обследовать их один за другим. В первом наименее левом подъезде их поджидала неудача. Никто из жильцов не признался в родственных, дружеских или даже просто соседских связях с семейством Перекопченных.

А со слов бабы Клавы, подруги знали, что еще в те времена, когда Лаврентий Захарович дружил или, во всяком случае, общался с Перекопченным, у того имелись вполне взрослый сын и супруга. Но соседи дружно качали головами, едва заслышав вопрос об этих людях. Что на втором, что на третьем этаже подругам отвечали одинаково.

– Никогда таких тут не было! Знать их не знаем!

Пришлось девушкам перекочевать в следующий подъезд. На втором этаже какая-то глуховатая старушка послала их на пятый этаж.

– Там они живут, – светясь тихой радостью, сообщила она подругам.

– Вы уверены?

– Уверена, милая. Иди сходи. Там они!

И старушка мелко-мелко затрясла головой. Ну, на пятый, так на пятый. Подруги поднялись на самый верх. И позвонили в одну из дверей.

– Перекопченный? – удивленно спросили из-за них. – Девушки, вы не по адресу.

– Но бабушка из шестнадцатой квартиры сказала, что они живут тут.

– Слушайте вы ее больше, – фыркнули за дверью.

Затем дверь неожиданно открылась. И на пороге появилась женщина лет сорока, которая воскликнула:

– Эта выжившая из ума карга до сих пор считает, что в нашей стране правит Брежнев! Представляете? От нее весь подъезд стонет. Каждый вечер «Интернационал» врубает на всю громкость. И флаги наши российские по праздникам, если где на улице увидит, сразу срывать лезет. Дескать, нечего разные тряпки вывешивать. Единственный цвет для флага может быть только красный. С серпом и молотом. Чокнутая! В прошлом веке живет!

В общем, к коммунистически настроенной бабушке подруги больше соваться не рискнули. И перебрались в следующий самый левый подъезд. Настроение у них существенно упало. И они подумывали, что за последние двадцать лет семейство Перекопченных могло переехать в другое место или даже просто тихо умереть.

В первой из квартир их даже слушать не стали. Там шел ремонт. И работала бригада таджиков. Они по-русски знали всего несколько слов, «хорошо» и «до свидания» были самыми сложными из них. Так что пообщаться подругам с работниками не удалось. Зато во второй квартире им наконец-то повезло. Как говорится, уж повезло, так повезло. За все их мучения и бесконечные хождения по подъездам и лестницам отсыпали им небеса щедрой пригоршней.