Читать интересную книгу МИССИОНЕР - Евгений Кабанов

– Ты бесподобен, милый мой, хороший! Хочу ещё… – капризно-настойчиво повторила Катя. – Мы будем заниматься этим с тобой всю ночь… с перерывами на работу…

– Да-а-а? – только и смог простонать угасающий на глазах Аполлон.

– Да, любимый мой! Это только начало, мой хороший… Я так этого ждала… Так изголодалась!

– Ну, если ты его поднимешь… – с трудом выдавил, поморщившись и скрипя зубами, Аполлон, и сделал попытку приподняться с её спины.

Катя не заставила себя долго просить.

– Подниму, – весело сказала она и, отпустив его задницу, повернулась к нему лицом.

Аполлону с трудом удалось улыбнуться. Но чего не сделаешь ради женщины?! Он улыбнулся так, что она даже не заметила, как ему, извините, хреново. Но, скорее, она не заметила потому, что просто была не в состоянии замечать что бы то ни было, что не относилось к её разбуженной неуёмной страсти.

С детским задором она присела на корточки перед ним. Аполлон повис на краниках, приходя в себя, и машинально вновь отрегулировал температуру воды.

А Катя тем временем занялась его нижней головкой. Аполлон лишь догадывался, какие манипуляции она там проводила – он закрыл глаза и, увлекая за собой, как на поводу, Катю, сел на лавку. Катя устроилась между его ног на решётке, в непоколебимой решимости достигнуть задуманного. Хотя, если быть точнее, это была уже потребность, насущная необходимость.

Аполлон, страдальчески сморщившись, осторожно прислонился горящей спиной к мокрой скользкой стене, расслабился. Как раскалывается голова! И спина горит… "Зря она старается – ничего у неё не выйдет", – пожалел он Катю. Это были его последние сознательные мысли. Голова его безвольно опустилась на грудь. Он то ли уснул, то ли потерял сознание.

Опять же, трудно сказать, сколько прошло времени, но очнулся Аполлон от пронзительного крика. Такого знакомого, такого родного!

Он вздрогнул, медленно поднял голову, медленно разлепил веки… Сомнений не было, это кричала Катя. Но прямо перед его глазами была отнюдь не Катя, а большое неясное белое пятно. Постепенно пятно приобрело чёткие контуры и превратилось в… большую, белую, как Антарктида, упитанную жопу, на каждой половинке которой было вытатуировано по человечку с лопатами, сходящимися внизу расщелины, как раз в том месте, где у "Антарктиды" предполагалось известное отверстие. Жопа эта энергично ходила взад-вперёд, при этом обладатель её прямо-таки гарцевал на месте, переминаясь с ноги на ногу, и кочегары подбрасывали ему в задницу уголька, который был на лопатах.

Эта живая картинка настолько близко находилась у лица Аполлона, и была настолько искусно выполнена, что у него возникло ощущение реальности происходящего на этой чудо-жопе.

Аполлон в недоумении смотрел на энергичную задницу. По ней стекали струйки воды, а откуда-то сверху на лицо Аполлона оседали тёплые брызги.

"Что со мной? Где я? – не сразу врубился в ситуацию Аполлон. – Может, уже в чистилище?".

Он поднял голову и увидел продолжение дёргающейся задницы – такой же крупногабаритный и упитанный торс, на который падала струя из-под душа. Торс же завершал стриженый затылок Пети. Тут, кроме чувственных вскрикиваний Кати, доносившихся из-за этого усердно работающего мощного телесного сооружения, Аполлон уловил восторженно-нежное "и-най и-най…". "Катюша, ты бесподобна!" – по уже выработавшейся привычке мысленно машинально перевёл Аполлон. Он снова посмотрел на Петину холку и обратил внимание на то, что верхняя часть спины счастливого труженика любовной отрасли резко контрастировала с задницей своим багровым цветом. "Ага, уже второй заход делают – резюмировал Аполлон. – В какой же глубокой жопе я был, что не слышал первого победного Катиного крика?".

Кочегары неутомимо подбрасывали в Петину задницу уголька, и тот на всех парах, продолжая гарцевать, всаживал в Катю своего молодца.

– И-най, и-най… И-тай… – снова послышался голос Пети.

"Катюша, ты бесподобна!" – снова машинально перевёл Аполлон.

И, как бы в ответ ему, послышался томный, сдавленный голосок Кати:

– Петенька, миленький, ты просто чудо! О, как хорошо… Ещё… Ещё… Сильнее… Так… Да-а-а…

"Вот это женщина! От одних её поощрительных слов мурашки по коже…" – подумал Аполлон, и тут же озабоченно встрепенулся. "Елки-палки, там же разварники!" – как молнией стукнуло в его голову. Он вскочил – голова ещё болела, но терпимо – и, никем не замеченный, выскочил в предбанник.

Он успел вовремя – масса немного переварилась, но была в пределах нормы. Часы над дверью, ведущей в кочегарку, показывали без четверти два. Значит, он пробыл в бане всего около сорока минут… Но Катя-то, Катя! Хороша, чёрт возьми! Эх, если б не этот чёртов Антон со своим коромыслом… Аполлон машинально ощупал голову. Что теперь Катя подумает? Ещё, чего доброго, запишет в импотенты… Ладно, он ей потом всё объяснит и реабилитируется. Больная голова и ошпаренная спина – о, как горит-то! – это, всё-таки, извиняющие обстоятельства… Нет, до чего ж она хороша! Ну, Петя-то, наверное, её удовлетворит – не зря пацаны на речке удивились размерам его аппарата, с жеребячьим даже сравнили… Дьявол, опять что-то начинает трещать голова. Наверное, всё-таки есть сотрясение.

Аполлон ничуть не ревновал Катю к Пете. Он знал, что Петя ему не конкурент, ну, разве что в величине этой штуки между ног. Но ведь одной этой штукой, как говорится, сыт не будешь. А потом, как опытный любовник, он прекрасно понимал Катю: неудовлетворённая женщина – это больная женщина. А раз сам не смог её удовлетворить, пусть и по глупому стечению обстоятельств, – Петя как раз оказался кстати. Аполлон был даже рад, что так получилось. Если бы Пети там не оказалось, его следовало бы привести… А голова-то, голова!

Аполлон увидел входящего в цех из кочегарки Михаила Ивановича, подождал, пока тот подошёл к нему.

– Ну, как дела, поэт? – спросил Михаил Иванович.

– Нормально. Уже пятый выгружается.

– А тыква как? – кивнул Наполеон на голову.

– Немножко побаливает, – сказал Аполлон. – Пойду полежу с полчасика в лаборатории, пока выгрузится.

– Что ты там лизать будешь? – сострил, подмигнув, сменный. – Ладно, давай. А то, смотри, иди домой, если сильно болит.

Последние слова удаляющегося начальника смены Аполлон не расслышал за грохотом оборудования. Да, там, в бане, Иерихонская труба реветь будет, тут не услышишь, не то что Катиных вскрикиваний. А прощальные слова начальника он и так уже знал наперёд: "Ну, если что, я в солодовне", или "…в бродильном".

Аполлон открыл глаза, посмотрел на будильник, стоявший на столе рядом с колбами и пробирками. На циферблате была половина третьего. Аполлон поднялся. Вроде полегчало. А Кати-то всё нет. Вот ненасытная девчонка! Аполлону даже стало жалко Петю – наверное, уже все соки из него выжала. Он ведь, дурачок, кроме как письку в письку вставлять, ничего ещё не умеет. А с такими ненасытными женщинами опыт нужен просто позарез. Это тебе не картошку лопатой в бункер кидать!

Пока Аполлон возился со своими разварниками, голова опять разболелась. Видно, на данный момент оптимальным положением для неё было горизонтальное. Какая-то кошмарная смена!

Аполлон опять поднялся в лабораторию, прилёг на кушетку. Головная боль стала успокаиваться. Спать уже не хотелось. Наверное, выспался.

Вошёл Михаил Иванович.

– А Катюха где?

– Да только что вышла, – соврал Аполлон.

– Ну ладно, обойдёмся и без неё.

Михаил Иванович достал из шкафа колбу со спиртом и стакан. Выпил. Закусил. Сочувственно посмотрел на Аполлона.

– Может, примешь лекарство? – сменный кивнул на колбу.

Аполлон поморщился, отрицательно покачав головой.

– Ну, как знаешь…

Наполеон спрятал колбу и стакан в шкаф, и бросил, выходя:

– Катюхе скажешь, что я заходил… Если что, я в дрожжевом.

Аполлон полежал ещё минут пятнадцать. Вышел. Прошёлся по цеху, повозился с разварниками. Но ни Катя, ни Петя всё не появлялись. Аполлон мало-помалу начинал нервничать.

Он поднялся по лестнице на загрузочную площадку, открыл люк разварника, отодвинул задвижку бункера. Однако из того высыпалось всего лишь с десяток картофелин.

– Ну вот, – Аполлон даже не заметил, что уже бурчит вслух – первый признак приближающегося раздражения, – бункера пустые… Надо идти гнать этого ёбаря-перехватчика… Они уж там совсем совесть потеряли… В конце концов, они на работе, а не в свадебном путешествии…

Подойдя к двери бани, Аполлон прислушался. Слышно было, как шумит за дверью падающая вода, похоже, даже сразу из двух леек. Но криков не слышно.

"Уснули они там, что ли?". Аполлон потихоньку приоткрыл дверь, и прямо с порога в проёме, ведущем в душевую, увидел такую картину, что в третий раз остолбенел при виде одного и того же человека – Кати Теньковой. Правда, на этот раз были видны только отдельные фрагменты Кати. Остальные недостающие части были скрыты за голыми мужскими телами. А остолбенеть, действительно, было от чего, даже многое повидавшему в своей эротической жизни Аполлону.