Читать интересную книгу Одиссей покидает Итаку - Василий Звягинцев

— Не заводись, Алексей, — спокойно сказал Новиков. — Это мы только на первый взгляд дураками кажемся, а если присмотреться — так вроде и ничего… Впрочем, тебя же, между прочим, в операцию и не планировали. Спокойно вернешься домой и будешь ждать. Обеспечивать тыл, по-научному…

— А вот это — пардон… Не хотите всерьез говорить — ваше дело. Но вот чтобы вы делом занимались, а я дома сидел — не получится. Я, в конце-то концов, единственный здесь боевой офицер. Воевал по-настоящему, когда вы не то что за автомат, а и за девчонок не держались…

— А разве кто спорит? — спросил Шульгин. — Но надо ведь, чтобы кто-то и живым на всякий случай остался. Ирине и дальше помощь потребуется… А ты — человек хоть и боевой, но к нашему делу не подготовленный.

— А вы — подготовленные? Когда ж успели? За три часа? Или курсы заканчивали специализированные, по борьбе с пришельцами?

— За три часа плюс еще двадцать лет. Андрей всю жизнь для нас всякие вводные придумывает, а потом решает. Вроде как шахматные задачи сочиняет. И сейчас он из старых заготовок новую схему слепил. На мой взгляд — вполне убедительную…

— Если те ребята настроены достаточно серьезно, ничего у вас не выйдет. Ирина, наверное, не хуже нашего разбирается.

— Все выйдет… — тихо и удивительно веско сказал Новиков. — Человеческих возможностей не хватит, чтобы наш план поломать. Нечеловеческих, может быть, и хватило бы, но не в этот раз. Всю операцию проведем четко и одномоментно. Другого раза у нас, конечно, не будет.

— Так вы поубивать их собрались?

— Что за манеры, где тебя воспитывали? — Шульгин пренебрежительно скривил губы в усмешке. — Говорить на такие темы надо деликатно и неопределенно. Ниндзя моего круга любят употреблять выражение «гасить облики». Если б только за этим все дело стало… — в голосе его появилась мечтательность. — Но мы люди крайне гуманные. Мы считаем, что даже комара убивать безнравственно, ибо такое убийство не несет воспитательного значения ни для покойного, ни для его единомышленников.

— Ну, пошел… — словно даже одобрительно сказал Новиков. — Остановись. Никого мы, конечно, трогать не будем. Надо просто повидаться с этими персонажами, обменяться мнениями, найти взаимоприемлемое решение…

Ирина поняла, что ничего всерьез Андрей больше не скажет, и под столом толкнула Берестина ногой.

— А вдруг ничего такого вообще нет? С чего мы все взяли, что они плохое задумали? — неизвестно почему вдруг сказала она и тут же начала своим словам верить.

— Вдруг это такие же координаторы, как и я, им просто нужна моя помощь или они хотят передать мне какое-то поручение, задание…

Друзья переглянулись.

— Если бы так — слава богу, — с сомнением ответил Новиков.

— Но мы предпочитаем исходить из худшего, — не дал себя расхолодить Шульгин. — Тогда другой расклад пойдет, как подарок. Два туза в прикупе.

— Посему схема остается в силе, — подвел черту Левашов. — Моя доля — вариант Валгалла в полевом исполнении. Кстати, здесь нам не обойтись без Алексея. Тем более он с машиной. Согласен?

— А что мне остается? Черт с вами, поваляю дурака на старости лет…

— Тебе не впервой… — довольно бестактно ляпнул Шульгин и, когда Берестин дернулся, чтобы тоже ответить резко, мягко добавил: — Не обижайся, я хотел сказать только, что определенный опыт у тебя уже есть…

— Все, мужики, будем заканчивать, — хлопнул ладонью по столу Новиков. — Мы сегодня уже столько натрепались, что пришельцам, если они все же нас слушают, до завтра придется свои извилины в обратную сторону раскручивать. Всем все ясно. Олег, забирай Алексея — и вперед!

— Если не жалко — оставь нам свою штучку. — Шульгин показал на гомеостат на руке Берестина. — Тебе здоровья и так хватит, а нам он заместо походной аптечки будет. Мало ли что приключится на трудной тропе войны.

Берестин снял браслет и протянул его Шульгину.

…Когда они остались втроем, Ирина словно даже расслабилась, вздохнула облегченно.

— Ну так что, полуночные ковбои, может, хоть мне одной вы что-нибудь скажете вразумительное? И еще, Андрей: зря вы так с Алексеем.

— Ириша, о чем ты? Просто дело слишком серьезное. Ничего вслух я действительно говорить не хочу, а чтобы он смог активно там помочь, надо знать нас так, как мы друг друга знаем. А если что еще думаешь, так это вообще ни при чем. Не в моем стиле… Вот смотри. Нам с Сашкой еще кое о чем надо договориться…

Новиков взял лист бумаги, нарисовал на нем несколько разного размера прямоугольников, кружков, каких-то значков и показал Шульгину. Тот кивнул. Андрей секунду подумал и изобразил целый веер стрелок в разных направлениях, потом выписал столбик четырехзначных цифр, украсил все это восклицательными знаками. Шульгин взял у него карандаш, зачеркнул одну стрелку, нарисовал другую, а два числа подчеркнул и тоже поставил вопрос.

— Ага, — удовлетворенно сказал Новиков и обратился к Ирине: — Поняла что-нибудь?

— Конечно, нет.

— А это как раз схема наших завтрашних действий с разбивкой по этапам. — Он скомкал листок и поджег его с угла зажигалкой.

— Нет, Андрей, сколько я вас знаю, а привыкнуть все равно не могу. Вы действительно какие-то уникальные…

— Мы не только уникальные, — солидно добавил Шульгин, — но даже где-то и гениальные. Нам только волю дай, да было бы дело…

— Вся хитрость в том, — сказал Андрей задумчиво, — что для всего, что угодно, люди всегда найдутся, словно для этого только и родились. А вот для отдельных людей далеко не всегда находится подходящее дело. Зато если удается попасть в масть, происходит самое интересное. Во времена всяческих катаклизмов самые, казалось бы, непримечательные люди такое способны совершить…

— Или натворить, — вставил Шульгин.

— Именно. Вот, к примеру, хоть Ковпака взять. Так и дожил бы человек до пенсии в тихом своем городке, а тут война, и вот уже он выдающийся партизанский генерал, дважды Герой и так далее. Наполеоновских маршалов возьми, которые из трактирщиков и бондарей произошли… Или в науке и технике. Изобретают телевидение, и соседский дядя Миша с восемью классами вечерней школы оказывается талантливейшим наладчиком цветных телевизоров и видеомагов. Сам знаю такого, а я, при всех своих достоинствах, во всем этом — ни уха ни рыла… И спрашивается, не придумай кто-то это самое ТВ, что бы дядя Миша делал? Так и помер бы в дворниках и сантехниках. Вот, может, и мы с Сашкой — прирожденные ксеноконтрразведчики или какие-нибудь прогрессоры…

— А говоря попросту, на нашем месте так поступил бы каждый, — вмешался Шульгин. — Так у нас принято.

— Просто тебе повезло, что ты именно с нами познакомилась.

— А если бы не познакомилась, тоже ничего бы не потеряла, потому как не имела бы возможностей понять, что другие — это не мы… — опять влез Шульгин и окончательно все запутал. И тут же переключился на новую тему: — Ты вот лучше скажи, почему тебя именно к нам забросили? На Западе, по-моему, раздолья для ваших не в пример больше.

— Я говорила уже — ничего я не знаю. Меня готовили сюда, кого-то туда, наверное. У нас в школе общаться с однокашниками не принято было. Подготовка сугубо индивидуальная.

— Хватит, наверное, Ира, — заключил Андрей. — Спать пора. Ложись в той комнате. Завтра всех нас ждет много нового и интересного.

…До полудня Ирина спала, и ее никто не тревожил. Проснувшись, увидела на столике возле дивана записку:

«И.! Отдыхай, развлекайся в меру возможностей. Из дому не выходи ни в коем случае, дверь никому не открывай, никуда не звони и не подходи к телефону. Вернусь после обеда. Не скучай. А. Н.».

Она долго лежала в постели. Вставать не хотелось. От минувшей ночи остались шум в голове, горечь кофе во рту и смутная тоска, настоянная на страхе перед предстоящим днем.

Потом она все-таки встала. Обошла пустую и тихую квартиру. Здесь она была всего один раз и очень давно, почти в самом начале их первого знакомства, на встрече Нового года. И все здесь тогда было не так. Шумно и весело. Гремела музыка, собралось много народу, девушки в нарядных одеждах, элегантные ребята. Тогда еще не привилась мода ходить в гости в поношенных свитерах и джинсах, все надевали лучшее. На стенах висели собственноручно исполненные Андреем шаржи с остроумными пожеланиями, вдоль этой вот стены стоял стол, вон там сияла огнями и игрушками елка… В темный коридор по очереди выходили целоваться…

И квартира тогда была совсем другой. И мебель другая, и обои, и запахи. Только старинное венецианское зеркало осталось с тех пор, и Ирина долго смотрела в него, будто пытаясь в глубине стекла уловить следы давних отражений.

Она оделась, привела себя в порядок, попила чай на кухне. Томительное предчувствие грядущего несчастья не проходило. Она пыталась читать, включила телевизор, не смогла смотреть и выключила.