Читать интересную книгу Танго втроем - Наталья Александрова

Но выбраться оказалось невозможно. Официальная часть презентации закончилась еще до моего прихода, и теперь народ уже порядочно накачался шампанским. Играла музыка, по всем комнатам были разбросаны огромные воздушные шары, их пинали ногами, они лопались, слышался женский смех. У меня было такое чувство, что все происходит не со мной. Голова кружилась от шума и шампанского. Какой-то тип рванул хлопушку прямо перед моим лицом. Она лопнула с грохотом, потонувшем в общем шуме. Пожалуй, зря я так рассчитываю, что меня здесь никто не тронет. В этом бедламе и десять человек можно перестрелять, а не то что одну слабую женщину тихонько прирезать. И никто не поможет, просто не заметят. Господи, за что мне все это? Почему я не прислушалась к внутреннему голосу и не отказалась от приглашения на этот ведьмин шабаш?

Я протолкалась к столу с напитками. В уголке там одиноко стояли бутылки с невостребованной минеральной водой. Выпив чуть не полбутылки одним глотком, я почувствовала себя лучше. Надо причесаться, привести себя в порядок и осмотреться. Я уселась на подоконник, достала пудреницу и огляделась по сторонам. Это зрелище мне уже давно не нравилось, тем более Алика нигде не было видно. Что он сейчас делает? Выйти он отсюда не мог, как и я. Стало быть, спрятался где-нибудь в уголке и переживает нанесенные ему оскорбления. Какая же я дура! С сумасшедшими надо разговаривать ласково и спокойно. Ведь до этого он не сделал мне ничего плохого. Но я ведь до этого и не обижала его так! Но та, другая, его жена, обижала и оскорбляла его три года подряд. Так, может, у меня есть шанс? Может быть, сегодня он еще не захочет меня убивать?

В конце коридора был маленький тупичок. Узенькое окошко выходило во двор. Алик стоял там, почти невидимый в полумраке и прижимался лбом к холодному стеклу. Голова болела, стучало в висках. В ушах стоял ее крик: «Чудовище! Монстр!» И еще: «Жалкий ничтожный безумец!»

Почему все считают его ненормальным? Что он им всем сделал? А он-то думал, что она не как другие. Что она хорошо к нему относится. Ведь она ему нравилась своей решительностью и независимостью в поступках. Наивный человек, он думал, что со смертью Ольги все изменится, что все неприятности останутся в прошлом. Как бы не так, ему никогда не выбраться из этого ада.

Что еще говорила Марина? Много кошмарных вещей. Ужасная мысль заставила его содрогнуться. Почему все они с такой уверенностью твердят, что он ненормальный? В конце концов, он и сам в это поверит. А может, это так и есть? Ведь замечает же он и сам за собой некоторые странности. Он страдает от одиночества, а сам все время один. И когда его ругают и оскорбляют, он просто не может ответить тем же. Он впадает в какой-то ступор, сердце замирает, он перестает реагировать на внешние раздражители. Это у него после аварии. Доктора говорили, что со временем это пройдет, но время идет, а лучше ему не становится.

Что же еще она говорила? Он не все понял, она была просто вне себя. А он опять среагировал на крик, и суть прошла мимо.

Алик встрепенулся, осторожно потрогал шрам на затылке. От прикосновения к холодному ему стало немного лучше, головная боль отступила. Нет, так не может продолжаться. Он сейчас пойдет туда, разыщет Марину и поставит все точки над i.

Я продолжала сидеть на подоконнике, не зная, что предпринять. Музыка играла еше громче. Тут я заметила, что ко мне вперевалочку идет пингвин. Очень смешной толстый, неуклюжий пингвин с крючковатым носом.

– Алик! Ну ты и вырядился!

«Пингвин» смешно раскланялся и развел руки-крылья:

– Я очень старался! Тебе понравилось?

Голос у него был тонкий и гнусавый, – наверное, он нацепил на нос бельевую прищепку, как это делали десять лет назад подпольные переводчики видеофильмов, чтобы их не узнали по голосу.

– Алик, зачем ты изменил голос, я все равно знаю, что это ты…

Он что-то ответил, но музыка играла так громко, что я не разобрала слов. Я показала жестом, что не расслышала, он, тоже жестом, предложил выйти в более спокойное место. Этого я не могла допустить ни в коем случае, но музыка гремела, Алик обхватил меня своими крыльями довольно крепко и настойчиво тянул к выходу. Я сопротивлялась, но тут какой-то пьяный идиот вздумал помогать Алику и буквально вытолкнул меня на лестницу. Тот козел остался в офисе, а Алик мгновенно подхватил меня, как пушинку, и поднял бегом на шестой этаж. Отбиться я не смогла, а криков моих все равно никто бы не услышал.

На шестом этаже делали ремонт, комнаты пока пустовали. Снизу доносилась музыка, приглушенная и искаженная стенами. Алик стал танцевать под эту музыку, смешно переваливаясь и хлопая крыльями. Стараясь, чтобы мой голос не дрожал, я сказала ему, как могла, спокойно:

– Алик, перестань танцевать. Мы должны поговорить.

– Должны, – прогнусавил пингвин и, обняв меня левым крылом за талию, закружил по комнате.

– Алик, не надо. – Я пыталась высвободиться, но он не выпускал меня из объятий. – Послушай, я хотела…

– Ты догадалась? – вопросительно прогнусавил пингвин, кружа меня по комнате все быстрее и быстрее. – Ты поняла? А когда ты поняла?

– Оставь меня! У меня кружится голова!

Он резко остановился, прижав меня к стене. Белая пингвинья маска с маленькими черными глазками и крючковатым носом оказалась близко-близко к моему лицу. Мне было так страшно и так кружилась голова от его безумного танца, что если бы не стена за мной, я бы, наверное, упала.

– Так когда же ты обо всем догадалась? – переспросил пингвин свистящим шепотом. – После Ларисы?

– Нет, – с трудом выдавила я, – позже…

– После шофера?

– Нет, еще позже… я долго не могла поверить, хотя все, казалось бы, сводилось к тебе…

– Почему же ты не верила?

– Потому что ты… нравился мне, – сказала я совершенно неожиданно для себя и поняла, что это было правдой.

– Нравился? – вскрикнул он злым гнусавым голосом, отшатнувшись от меня, отскочив на середину комнаты. – Нравился? Этот жирный тюфяк, это слизняк, это ничтожество?

«Господи, – подумала я в ужасе, – да он же совершенно сумасшедший, он заговаривается. И сейчас он убьет меня так, как убивал всех, и никто меня не услышит! Даже если я захочу позвать на помощь, я не смогу этого сделать – от страха у меня в горле все сковало льдом!»

– Никто не услышит тебя, – прогнусавил пингвин, как будто прочитал мои мысли, – они веселятся там внизу, им не до нас. Музыка так гремит, что они не услышали бы даже крики грешников в аду…

– В аду, – откликнулась я тихо-тихо, но он услышал, – если есть ад, то это – самое подходящее для тебя место, если его нет – специально для тебя его создадут.

– Что ты в этом понимаешь? Ад внутри меня!

– В какую дурацкую игру мы играем? – опомнилась я. – Повторяем друг за другом бессмысленные фразы, пойдем лучше вниз, уже поздно.

– Да, ты права, хватит играть в дурацкие игры, – прогнусавил пингвин, и в его руке блеснуло узкое длинное лезвие.

Я ахнула и рванулась к двери, но он с неожиданным проворством бросившись наперерез, преградил мне дорогу.

– Не думаешь ли ты, что от меня так легко убежать?

– Выпусти меня, Алик. Я не сделала тебе ничего плохого. Те люди, которых ты… они действительно унижали тебя, мучили, причиняли боль, но я… Там внизу, это было просто от неожиданности. Больше я не скажу тебе ни одного грубого слова, не сделаю ничего плохого!

– Ничего плохого, – повторил он эхом и схватил меня за плечо.

Я попыталась вырваться, но его рука сжимала меня как клешами. Белая маска склонилась надо мной, я слышала его свистящее дыхание.

– Хватит играть в дурацкие игры, – повторил он мои слова, – настало время для самой прекрасной, для самой упоительной игры на свете, – и с этими словами он дотронулся холодным лезвием ножа до моей шеи.

Я взвизгнула и снова попробовала вырваться из его рук, но эти попытки едва не стоили мне жизни – рванувшись, я наткнулась шеей на лезвие ножа. Он усмехнулся:

– Видишь, ты сама хочешь умереть. Смерть – это неосознанное желание каждого человека. Признайся в этом себе и ты примешь ее с радостью.

– Отпусти меня, ублюдок, – прошептала я с ненавистью.

– Нет, ты сама не знаешь, о чем просишь. Послушай меня, я расскажу, что будет дальше, – с этими словами он слегка провел ножом по моей шее. – Сейчас лезвие нежно погрузится в твою плоть. Видишь – вот здесь бьется голубоватая жилка, – хотя нет, ты, конечно, не видишь ее, – лезвие перережет ее, и темно-алая кровь хлынет фонтаном, заливая все вокруг, окрашивая все багряным цветом смерти. Я буду смотреть в твои глаза – они какое-то время еще будут живыми, в них будет светиться сознание… и ты поймешь меня в эти краткие прекрасные мгновения, ты поймешь, какой царский подарок…

В это мгновение я изловчилась и ударила его по лицу. Я не могла вырваться, но на то, чтобы съездить ему по морде, пока этот выродок расслабился и пел соловьем, сил у меня хватило.