Читать интересную книгу Ричард III и битва при Босворте - Питер Хэммонд

Герольд Виндзор и, предположительно, сэр Роджер Котэм поехали дальше, чтобы провозглашать правление нового короля по всему северо-востоку Англии, и если выполнение их миссии было столь же опасным, какими оно, кажется, было в Йорке, то герольд Виндзор, конечно, заслужил свою награду в виде 20 фунтов, полученную 14 октября 1485 года за «определенные особые заслуги». Генрих VII также оплатил его свадебные наряды. Котэм (вероятно, на самом деле его звали Котон) тоже получил хорошую награду, будучи назначен шерифом Глеморгана и Морганнока 22 сентября 1485 года[219]. Факт использования по крайней мере одного герольда для распространения королевской прокламации кажется интересным. Короли Йоркской династии тоже использовали их для таких нужд, но герольды стали намного более значительными фигурами именно в правление Генриха VII, как если бы обе стороны усматривали в этом обоюдную выгоду. Герольды могли проявлять особое служебное рвение именно по причине своей прежней близости к Ричарду III: для них было важно показать, что они могут работать также и на нового короля[220].

Рисунок с мемориальной медной доски Уильяма Кэтсби (ум. 1485) (Фотография из коллекции Джеффри Уиллера)

Для начинающего править Генриха Тюдора было очень важно заполучить в свои руки Эдуарда, графа Уорика, сына покойного герцога Кларенса. Как последний представитель династии Плантагенетов мужского пола Эдуард был потенциальным центром притяжения мятежных сил. Генрих, соответственно, послал сэра Роберта Уиллоуби на север в Шерифф-Хаттон, где тогда проживал Эдуард. Юноша был официально передан под надзор сэра Роберта и доставлен в Лондонский Тауэр, где и провел оставшуюся часть жизни. Елизавета, старшая дочь Эдуарда IV, на которой Генрих прежде обещал жениться, тоже, по-видимому, находилась в Шерифф-Хаттоне. Она была эскортирована в Лондон в обществе «знатных дам», а затем отослана на жительство к своей матери[221].

Генрих покинул Лестер 24 или 25 августа и направился в Лондон. Он не спешил, поскольку наверняка наслаждался вниманием, которое ему оказывали на протяжении всего пути, а также чувством великого облегчения, испытанным оттого, что он перестал быть изгнанником, поставленным вне закона. Согласно Вергилию, Генрих VII вершил свой путь как полководец-триумфатор, и всюду его приветствовали радостные толпы. Он вступил в Лондон 3 сентября, где его ждала еще более торжественная встреча. Мэр и главы гильдий, уже воздававшие почет прежнему королю, встретили Генриха в Хорнси. Мэр и олдермены, облаченные в пунцовые мантии, а также другие горожане в фиолетовых одеяниях с великой праздничной торжественностью проводили нового короля в Лондон, и при этом слепой придворный поэт Генриха, Бернар Андре, читал в его честь какие-то стихи. Генрих доехал до северных дверей собора Святого Павла и там, возле Распятия, пожертвовал собору в дар три знамени, которые побывали с ним в битве при Босворте: одно с изображением Святого Георгия, другое — с валлийским красным драконом, а третье — с серо-коричневой коровой на желтом полотнище. Затем в соборе отслужили молебен «Te Deum laudamus» («Тебя, Господи, славим»), и Генрих удалился во дворец епископа Лондонского[222].

Скульптурное надгробие сэра Роберта Уиллоуби (ум. 1502), позднее — лорда Уиллоуби де Брока, в церкви Святой Марии, в Корнуолле (Фотография из коллекции Джеффри Уиллера)

Теперь начались настоящие дела по управлению страной. Уже 30 августа, когда Генрих все еще был на пути к Лондону, его придворный штат получил очень большую партию тканей, из которых следовало пошить новые одежды, некоторые для самого короля, а другие — для его слуг. Стоимость этих тканей превышала 358 фунтов стерлингов, и они уже были оплачены сэром Реджинальдом Брэем, которому вскоре предстояло стать канцлером герцогства Ланкастерского. Этот человек будет пользоваться особым влиянием на протяжении всего правления Тюдора[223].

Некоторые из самых ранних решений Тюдора были связаны с новыми должностными назначениями и выдачей наград. Их удостоились не только главные сторонники Генриха, но также и многие люди более скромного положения, которые сплотились вокруг него во Франции или встали под его знамя во время похода через Уэльс и Англию. Генрих с очень большим вниманием старался отблагодарить их за поддержку.

Коронацию, недолго думая, решили провести 30 октября. Это давало служащим королевского гардероба больше времени на подготовку, чем у них было в случае с коронацией Ричарда III. Джаспер Тюдор получил от своего племянника Генриха заслуженную награду: за три дня до коронации он был произведен в герцоги Бэдфордские. Без его поддержки вторжение Генриха вряд ли вообще состоялось бы. Джаспер также получил себе в супруги Катерину Вудвиль, вдову герцога Бэкингема. В тот же день Томас Стэнли был произведен в графы Дерби, а еще днем ранее Эдуард Куртене стал графом Девона. Сэр Уильям Стэнли получил важные должности, но не звание пэра, на которое он мог бы рассчитывать, принимая во внимание то, что он пришел на выручку к новому королю в самый критический момент Босвортской битвы. Коронация была проведена великолепно, но, конечно, ее организаторы имели то преимущество, что могли использовать в качестве образца недавнюю коронацию Ричарда III[224].

Сбор Парламента был назначен на 7 ноября, то есть вскоре после коронации. Для Генриха было важно сначала короноваться, а затем получить у Парламента признание своего нового статуса. Он не мог допустить, чтобы создалось впечатление, будто его права на престол хотя бы отчасти зависят от предполагаемого брака с Елизаветой Йоркской, и потому не женился на ней до января 1486 года. Эта отсрочка в немалой степени была вызвана еще и тем, что до тех пор, пока акт Ричарда III «Titulus Regius» не был аннулирован в Парламенте, Елизавета считалась незаконнорожденной, и Генрих не мог жениться на ней, не роняя своего престижа. Кроме того, для заключения этого брака было необходимо папское разрешение, поскольку Генрих и Елизавета доводились друг другу родственниками в четвертом колене. На то, чтобы испросить и получить разрешение, потребовалось время. Первый Парламент, созванный Генрихом, заново утвердил за ним королевский титул, основываясь на том, что он был королем de facto. Это, по-видимому, означало, что Генрих мог бы созвать Парламент и до своей коронации. То обстоятельство, что он все еще находился под действием акта о государственной измене, не бралось во внимание. В своей речи к Парламенту Генрих придал особое значение своим наследственным правам на престол, а также тому факту, что он стал королем по суду Божьему, свершившемуся при Босворте[225]. Акт о государственной измене был издан против Ричарда III, «прежнего герцога Глостера, именовавшего и величавшего себя королем Ричардом III в силу совершенной им узурпации», а также против 28 его сторонников, включая герцога Норфолка, графа Сэрри, трех других пэров, восьми рыцарей, включая Роберта Бракенбери и Ричарда Рэтклиффа, и 15 других, включая Джона Кендалла и Уильяма Кэтсби. Число людей, признанных государственными изменниками, было относительно небольшим, вероятно потому, что Генриху нужно было завоевать широкую поддержку. Однако среди тех, кто избежал приговора, были и некоторые значительные фигуры. Например, наследник Ричарда III, Джон, граф Линкольн, который почти наверняка участвовал в битве и, возможно, попал в плен, не был объявлен изменником. Его отец, герцог Саффолк, мог ходатайствовать за него, но, по всей видимости, Линкольн уже и так получил прощение к этому моменту. Список людей, объявленных изменниками, включал в себя многих видных приверженцев Ричарда, и интересно отметить, что наряду с его влиятельными северными сторонниками, такими как два Харрингтона, там значатся и несколько южан. Некоторые, кого не включили в список (такие, например, как сэр Роберт Перси), были с севера, и кажется вероятным, что в армии Ричарда было по меньшей мере столько же северян, сколько и жителей других областей. Конечно, некоторые северные сторонники Ричарда вполне могли находиться в армии графа Нортумберленда. В список государственных изменников внесли несколько совсем незначительных людей, и трудно понять, зачем это понадобилось делать. Возможно, в этом присутствовал элемент сведения личных счетов со стороны тех, кто подсказывал имена.

Рисунок с утраченной мемориальной медной доски Томаса Говарда (ум. 1524), графа Саффолка, ранее находившейся в Ламбертской церкви (фотография из коллекции Джеффри Уиллера)

В этом акте о государственных изменниках начало правления Генриха VII датируется 21 августа — днем, предшествовавшим битве при Босворте. Это означало, что люди, верно сражавшиеся за короля Ричарда, правящего монарха, фактически превращались в изменников. Как показано выше, Генрих стал именовать себя королем еще до битвы при Босворте, однако его указ, предложенный на утверждение Парламенту, был сомнительным и резким нововведением, по поводу которого палата общин испытывала очень большое беспокойство. Однажды принятый, этот указ мог войти в практику, и люди куда менее охотно стали бы сражаться за короля, опасаясь, что впоследствии их смогут превратить в государственных изменников одним лишь росчерком пера. В одном письме того времени сказано: «многие джентльмены были против этого, но ничего не могли поделать, ибо такова была воля короля». В этом вопросе Генрих твердо стоял на своем, и только десятилетие спустя он согласился на издание акта, который, в сущности, делал такую практику незаконной. Последним вопросом, который нужно было уладить, стала петиция палаты общин, содержавшая просьбу к Генриху жениться на Елизавете Йоркской. Генрих милостиво согласился это сделать. Первая сессия Парламента продолжалась с 10 декабря 1485 года по 23 января 1486 года[226].