– Видите, какая погода? – сказал я.
– Мы справимся! – ответили они.
Нельзя было не поверить им. Я разрешил. Не успел я сказать: "Летите выполнять задание", как лётчиков не было возле меня. Из поглотившей их темноты я услышал: "Есть выполнять!"
"Вот народ!" – подумал я, провожая глазами бегущие в темноте огоньки.
Проводив последний самолёт, взлетел и я.
До Одера я набрал высоту 500 метров и сразу же "воткнулся" в облачность. До Берлина было далеко, и я пошёл под кромкой облаков, которые всё ниже и ниже прижимали меня к земле. С левого борта самолёта огромным костром пылал Франкфурт. Яркое пламя зловещими языками высоко подымалось вверх, окрашивая облака в грязнолиловый цвет.
По трассе полёта везде пылали пожары. Некоторые уже догорали. Я всматривался в темноту на западе, надеясь увидеть пожарища Берлина, но, кроме светящихся точек, пока ничего не мог увидеть.
Появилась луна, и всё сразу ожило и приблизилось. Я стал набирать высоту.
Под нами всё чаще и чаще начали появляться маленькие облака.
– Через пятнадцать минут будет Берлин, – доложил штурман старший лейтенант Раппопорт.
Впереди я ясно различал ракеты, вспыхивающие в воздухе и рассыпающиеся на пять цветных звёздочек. Это патрулировали немецкие истребители. Мы начали усиленно прощупывать глазами воздух.
Освещенные луной белые барашки облаков почти полностью закрыли от нас землю, что очень усложняло ориентировку. Мы боялись, что над Берлином тоже будут облака, и мы можем ошибиться при бомбардировке, попасть в свои войска, ибо они были уже на окраинах города.
Слева от нас прошил небо искристый пунктир трассы, и в это мгновение на фоне освещенных облаков стремительно промчался "По-2", а за ним ниже нас пронёсся охотник – "Ме-110". "По-2" в мгновение ока нырнул под облачность и пропал. "Удачный манёвр", подумал я.
По времени мы уже должны были лететь над предместьями Берлина, но, кроме бесконечно плывущих нам навстречу облаков, ничего не было видно. И вот в небольшом окне сталью блеснуло озеро, а вокруг него – целый клубок извилистых, как змеи, рек.
– Под нами Шпрее, – доложил штурман.
Как на зло облака вновь плотно прикрыли землю.
Под самолётом вспыхнуло белое пятно прожектора и медленно задвигалось по облачности. Я невольно вздрогнул. Зенитки молчали. К этому белому пятну прибавилось ещё одно, потом ещё и ещё. Все они плавали по облакам, стараясь присосаться к нашему самолёту. Но мы были недосягаемы для них.
Снизу нас не видели, зато сверху мы были как на ладони. Противник не замедлил воспользоваться этим. С левого борта стремительно пронеслась трасса. Трудно было угадать, в кого стреляли немцы, но следующая трасса просвистела буквально над головой.
– Это по нас, – сказал Раппопорт.
– Сам вижу, – ответил я.
Перспектива быть сбитым над центром Берлина мало улыбалась нам, и я нырнул в облака.
Облачность была тонкослойная, и как только мы выскочили из нее, меня сразу поразила картина Берлина. Я её никогда не забуду.
Огромная площадь гигантского города была окутана дымом, который толстой и широкой пеленой уползал на северо-восток. Едкая гарь достигала высоты девятисот метров, жгла горло и глаза. Ясно видны были пожары внутри зданий. Слабо освещенные луной бесчисленные светлосерые дороги уходили тонкими щупальцами на запад и юг и пропадали далеко на горизонте.
Казалось, город мёртв. Но глаза лётчиков-ночников хорошо умеют видеть жизнь на земле, как бы темнота ночи ни скрывала её. Нам было ясно, что в Берлине суматоха.
Несмотря на то, что мы тщательно изучали план города, сейчас трудно было определить, где что расположено. Приказано бомбить центр. Мы поднялись вверх по Шпрее. Тщетно мы пытались отыскать рейхстаг. Его мы не увидели.
– Начинаю бомбить, – сказал штурман.
Я почувствовал, как одна за одной пошли бомбы вниз. Облегчённый самолёт начал "вспухать".
После взрыва наших бомб одинокая пулемётная очередь цветной цепочкой медленно поднялась к нам, как бы раздумывая, убить нас или нет. И опять всё стихло. Я накренил самолёт и с каким-то непередаваемым чувством радости смотрел н,а этот горящий город. Едкий, противный дым, подымающийся от пожарищ и заполняющий кабину самолёта, кружил голову и вызывал тошноту.
Я резко развернул самолёт, и Берлин начал медленно уходить назад. В это время открыли огонь наши орудия большой мощности.
Луна совсем уже не пробивала облачности, и в козырёк кабины ударяли крупные капли дождя. Стало темно.
Погода всё хуже и хуже, но мутные проблески рассвета чуть-чуть очертили на земле лес, дороги, и это несколько облегчило пилотаж и ориентировку.
Впереди мелькнули огни старта. Последний разворот, и тишина всей своей тяжестью навалилась на перепонки ушей.
Я выскочил из самолёта и стал проверять, все ли прилетели. Не было Драпака с Мыльниковым.
Уже рассвет. "Неужели не придут? – подумал я. – Неужели обманулся?" Нет, всё в порядке. Из-за туманной дымки рассвета выскочил самолёт. Это были они.
Несмотря на то, что дождливые облака плотно закрывали небо, на душе у всех было светло и ясно, как в хороший, тёплый и солнечный день.
МАЙОР С.ВЛАСОВ
Удар по аэродрому Ной-Руттин
Наш истребительный полк поднялся в воздух и взял курс на берлинский аэродром Ной-Руппин. Одну группу вёл опытный мастер воздушных боёв и дерзких штурмовок вражеских аэродромов штурман полка капитан Тищенко.
Вторую группу вёл капитан Мельников, человек большой физической силы и поразительной отваги.
Я летел выше этих групп, вёл четвёрку прикрытия. Приходилось скользить между облаками и под самой кромкой облаков.
Ещё выше, в разорванных облаках и за облаками, носилась пара прославленных воздушных охотников – Герой Советского Союза капитан Фёдоров и лейтенант Сухоруков. Летели строем сомкнутого пеленга, почти фронтом. Пролетая над Берлином, я невольно взглянул вниз. Вспышки взрывов, огонь и чёрный дым представились моим глазам.
Впереди – знакомое по карте, продолговатое озеро. Справа – город. Ещё правее – стационарный аэродром, замкнутый подковой леса. В северо-восточной части аэродрома – до сотни самолётов всевозможных типов.
Ведущий Тищенко подаёт команду:
– Вытянуться в правый пеленг, – и сам доворачивается вправо.
Лётчики один за другим молниеносно переводят машины в пике. Каждый избирает себе цель и ведёт по ней огонь.
Увидев, что никто с воздуха не угрожает нашим истребителям, я также повёл прикрывающую группу на штурмовку. Вверху оставалась только пара охотников.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});