Читать интересную книгу Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский

— Пользуясь принятыми в Иллинии правилами, я заявляю о замене. На поле ристалища от моего имени выйдет Гайс.

Здоровяк шагнул вперёд и поклонился.

Алекс с удивлением обернулся к приму Оригену. Если дуэли запрещены, какие к чертям правила?

— Здесь действительно это возможно?

— Да, тей. По неписанным местным обычаям. И, должен сказать, Гайс известен как непревзойдённый шпажист. Вы будете настаивать на отводе замены?

Вслушавшись в их диалог, вмешался Памфил.

— Если для вас замена не угодна, я готов на иной исход. Вы приносите извинения за оскорбления, произнесённые вчера, и добровольно следуете за нами к синьору герцогу.

— Вы меня откровенно развеселили, тей. Мало того, перешли на старинный слог — «поле ристалища», ещё и отправили на убой червяка. Один удар Силы и…

— Прошу простить, что прерываю, — встрял молодой Порфир. — Как секундант, я обязан предупредить: в поединке против неблагородного вы не вправе использовать внутреннюю Силу. Клянётесь соблюдать это условие?

Алекс рассмеялся, а Иана подумала, что он преодолел вечернюю хандру по поводу подозрений кого-то из друзей в предательстве. Помоги Всевышний, чтобы это настроение позволило победить.

— Мало того, что вы откровенно трусите и выпускаете против меня дрессированную гориллу, ещё и какие-то условия ставите? Штаны не нужно снять?

— Прошу вас, тей, — шепнул Ориген. — Вы можете отказаться от боя, сочтя их условия неприемлемыми. Но против простолюдина Сила — что револьвер.

— Ладно, — неожиданно легко согласился Алекс. — Начну со здоровяка. Вы же никуда не торопитесь господа? Разберусь с ним, потом поговорим.

— Вы даёте честное слово не применять Силу против Гайса? — упрямо прогундосил вражеский секундант.

— Даю! И — хватит терять время.

Простолюдин скинул перевязь с ножнами и шинель, оставшись в суконном камзоле, несмотря на ветер и лёгкий мороз. Алекс вообще разделся до рубашки. Теи, закалённые в полётах, к холоду относятся с пренебрежением.

На грубо высеченное усатое лицо с обветренной бугристой кожей легла неприятная усмешка. Гайс явно почувствовал себя в выигрышном положении. Он снял и треугольную шляпу, швырнув её на шинель. Не успела она упасть, бросился в атаку, пытаясь достать соперника первым же выпадом.

Уже секунд через десять Алекс ощутил, что бравировал зря. Простолюдин не просто наделён мощными руками, удерживая без труда тяжёлую шпагу на две ладони длиннее, но и сверхъестественно ловок. Первая минута прошла в непрерывном отступлении и лихорадочном отражении выпадов, диагональных ударов и хитрых финтов, в результате которых тей едва не потерял оружие, чуть было не грохнулся на камни и не слетел с обрыва.

Шпага Гайса, очень простая, даже без гарды на эфесе, а с обычной крестовиной и дужкой, порхала, жалила, не давая ни мгновения, чтобы сгруппироваться и провести контратаку. Более того, громила взвинтил темп ещё сильнее, и Алекс понял, что долго не выдержит — или начнёт уставать, или совершит роковую ошибку. Поэтому он применил подлый приём, на который решился только от безысходности, рипост с купе-отсечь и выпадом в боевую руку.

Когда шпаги со звоном скрестились в очередной раз, тей едва уклонился от смертоносной стали, а его клинок скользнул мимо эфеса, глубоко ужалив Гайса в предплечье. Острие пробило мясо между костями и вонзилось в локоть.

— Проклятье! — вдруг заорал тот, хватаясь здоровой левой рукой за лицо, а не за рану. — Тей ударил меня по глазам.

Все замерли на миг от чудовищности обвинения, даже Алекс, выдернувший шпагу из раны врага. Воспользовавшись замешательством, Гайс перехватил шпагу левой и сделал мощный выпад, от которого едва удалось увернуться. Зато получился обезоруживающий приём, простолюдин выпустил сталь.

— Был бы ты высокородным, могли продолжить разговор. А так…

Шпага попала в горло, выскочив сзади из воротника. От удара ноги клинок Гайса улетел с обрыва. Завершив дело, Алекс вытер холодный пот, выступивший на лбу, невзирая на ветер и стужу. Он обернулся к фиолетовым.

— Имею честь сообщить: вы, Памфил… или Порфир, путаю ваши обезьяньи клички… потерпели позорное поражение. Вашу шпагу!

Слуга герцога выразительно поглядел на молодого собрата. Тот звенящим от напряжения голосом провозгласил:

— Гайс обвинил вас в использовании Силы. Значит — вы победили не по правилам.

— Вот как? — Алекс приподнял окровавленный конец опущенной было шпаги и приблизился. — Вы сомневаетесь в слове тея на основании клеветы мерзкого червя?

Секундант запнулся. Его глаза умоляюще уставились на старшего. Тот попытался вывернуться из ситуации.

— Мы не настаиваем на этом обвинении. Я признаю вашу победу, хотя она ничего не изменила в главном вопросе — преследовании вас по повелению синьора герцога. Честь имею.

Он направился к крылу, но был остановлен самым наглядным образом — тычком кровавой стали в мочку уха.

— Не торопитесь, тей. Во-первых, шпагу. Во-вторых, крыло. А также кошелёк. Фиолетовую тряпку оставьте себе — будет чем протереть пол в казарме. О, револьвер! Как вы любезны…

— Не зарывайтесь, юноша! Забирайте себе коня и обшарьте Гайса.

— А если — нет?

— Тогда я сам скрещу с вами шпагу!

Алекс порадовался, что Иана стоит за спиной и не видит выражения его лица. Наверняка оно неприятное.

— Дуэль закончена. Вы — проиграли. Отдавайте трофеи, или я заколю вас как Гайса. Даже как свинью, он хотя бы не струсил и вышел против меня.

Памфил медленно, чтобы не спровоцировать выпад, повернулся к противнику. Окровавленное остриё замерло на волоске от стекла очков. Наверно, мог попробовать отпихнуть северянина Силой. Вздохнул и решил не искушать судьбу.

— Будьте вы прокляты.

На камни упала перевязь с оружием и пояс с кошелём.

— Четыре шага назад. У секунданта нет возражений?

Юнец судорожно мотнул головой. Алекс подобрал амуницию.

— Вы куда собрались?

Юный Порфир, приподнявший уже крыло, испуганно моргнул глазами. Его мучитель безжалостно продолжил:

— Вы изволили обвинить меня в нарушении данного слова. Потом признали мою победу честной, следовательно, ваше первое утверждение — ложно и оскорбительно. Вы в самом деле рассчитывали ненавязчиво улизнуть?

Иана никогда не видела, чтобы люди бледнели до такой степени быстро. Миг — и щёки белее молока. Тонкие губы под детским пушком дрогнули.

— П. приношу извинения, благородный синьор.

— Извинения приняты, — надменно уронил дуэлянт, высоко вскинув голову с лицом, обильно украшенном шрамами.

— Означает ли это, что я могу лететь?

— Отнюдь. Вы вольны уйти. Или остаться — по вашему выбору. Что непонятно? Вы сдались, дуэль завершена. Прошу сложить оружие и, конечно же, крыло. Честь вы уже оставили.

Порфир сделал последнюю жалкую попытку.

— Я не позволю! Это не по правилам…

— Разгадайте загадку, юный тей. Стоят на скале два человека, у одного клинок в ножнах, второй держит шпагу у сердца противника. Вопрос: кто из них устанавливает правила?

В финале неприглядной сцены Памфил попросил хотя бы коня, оставшегося от Гайса. Алекс разыграл изумление:

— Две минуты назад вы предложили мне забрать его в качестве трофея. Никогда не встречал, чтобы тей столь быстро отказывался от данного им слова.

Глава двадцатая

Небо!

Встреча с тобой после расставания — как глоток воды после жажды в пустыне.

Без очков, масок, оперённых сапог, имея возможность благоразумно отвезти к казарме трофеи на лошадях, Алекс и Иана, не сговариваясь, схватили крылья. Меньшее, ранее принадлежавшее Памфилу… или Порфиру, из-за сходства северянин перепутал эти имена, он тут же отдал девушке.

Она, памятовавшая новогодний бестактный подарок — пистолет ограбленной ламбрийки — крыло приняла с радостью. Пусть великоватое по площади, ремни ещё подгонять, что без пробных подлётов невозможно, но оно — билет в небеса!

Тей Ориген соединил трёх лошадей в цепочку, забросив удила на луку седла передней кобылы, и повёл их по тропе к расположению имперской части, вызывая неприязненные взгляды фиолетовых. Алекс и Иана шагнули к краю пропасти, с которого вниз улетели бездыханные останки злосчастного Гайса.

— Давайте вместе… Готовы?

Привычный пожар в теле, который столько месяцев не мог прорваться наружу ради главного, высокого, ради того, что делает жизнь тея осмысленной, поднимая над серостью бренного мира и чуть-чуть приближая к Всевышнему.

Трепет ветра в поднятом крыле.

Состояние предвкушения, острое, сладостное, бодрящее.

Бездна под ногами, но не опасная, она — друг, даёт достаточно пространства, чтобы набрать скорость в прыжке.

Дикий восторженный вопль: «Э-эй-я-я-а!»

Вперёд!