Толпа взорвалась. Люди выражали своё возмущение. Старичок в шляпе быстро подошёл к УАЗу и начал выговаривать что-то сидящим там стражам порядка. Народ бурлил, и градус кипения повышался с каждой минутой. Милиционеры высыпали из машины. Старший оказался капитаном. Он поднял руку, пытаясь привлечь к себе внимание: «Граждане, успокойтесь!» Куда там! Полетели оскорбления. Сначала в адрес милиции, потом (неслыханное дело!) в адрес самогО товарища Егора Кузьмича. Капитана прошиб холодный пот. Надо было что-то предпринимать.
В это мгновенье открылась дверь магазина, и появился громила. В руках он держал две бутылки водки. Окинув взглядом победителя толпу, он медленно, держа бутылки над головой, спустился с крыльца и направился к турникету.
Гений Афанасьевич, не отрывая взгляда, смотрел на две бутылки водки, проплывающие над головами честно ожидающих своей очереди граждан. Внутри него рождалась настоящая буря. Он чувствовал, что контролировать себя становится всё труднее. В висках запульсировало, глаза налились внезапно возникшей пронзительной ненавистью. Он покраснел, лицо стало пунцовым. Мысли – одна страшней другой – калейдоскопом проносились в голове.
«Сволочь. Мерзавец. Интеллигентные люди стоят в очереди как положено, а ты, негодяй, вот так, нахрапом? Подавись этой водкой! Пусть она у тебя поперёк горла встанет. Провались ты к чёртовой матери с Горбачёвым-Лигачёвым в придачу. Я, доктор наук, автор двух сотен научных трудов, вынужден так унижаться. Что ж за страна такая! Из-за двух бутылок водки. ДВУХ БУТЫЛОК ВОДКИ! ВОТ ЭТОЙ. И ЭТОЙ. ПЕРВОЙ И ВТОРОЙ…»
Сиплый и компания плыли вдоль очереди. Выражение лица громилы волшебным образом менялось. Улыбка медленно сползала с наглой рожи. Руки опустились вниз. Он скользил взглядом по лицам людей, и в его глазах как в зеркале читалось: презрение, удивление, непонимание, настороженность, беспокойство, страх, ужас.
Миновав турникет, он доковылял до открытого пространства, остановился и повернулся к очереди. Две сотни ненавидящих пар глаз прожигали его насквозь. Его дружки выглядывали из-за могучей спины и представляли собой жалкое зрелище.
Громила судорожно сглотнул с севшим голосом прохрипел: «Мужики, вы чё!» Этот же вопрос можно было задать расстрельной команде, ловящей тебя, стоящего у стенки, в перекрестие прицела. Тишина, стоявшая уже добрую минуту с того момента, как троица вышла из магазина, ещё сильней сгустилась. Птицы, вяло щебетавшие в ветках тополя, замолкли. Шум проспекта волшебным образом исчез. Ветер стих. Даже солнце чуть померкло. Всё замерло.
В образовавшемся акустическом вакууме неожиданно громко раздалось:
Дзин-н-нь…
Сиплый опустил полные ужаса глаза вниз. В правой руке он зажимал горлышко поллитровки со знакомой каждому красно-белой этикеткой. Горлышко заканчивалось рваными краями стекла, а ниже, на пыльном асфальте, в куче осколков того, что секунду назад было бутылкой, растекалось тёмное пятно. Через мгновенье «дзинь» повторилось. Вторая бутылка казалось целой, на асфальт потоком жидкости вынесло лишь аккуратно срезанное, будто стеклорезом, донышко.
Громила поднял безумное лицо. Две лужи под ним слились в одну, и только сухие штаны несчастного говорили, что дело не в неприятном конфузе-недержании. Трясущимися руками он поднял вверх свою нечестным образом добытую водку, безумным взором оглядел то, что от неё осталось. Затем резко выбросил экс-бутылки вперёд, словно не стекло это было вовсе, а раскалённый металл, и с душераздирающим криком «а-а-а-а-а!» побежал прочь.
Его дружки бегали быстрее и очень скоро оставили его позади.
Нонсенс
Первым решил взять слово председательствующий. Он откашлялся в кулак, но подняться со своего места не соизволил: много чести этому сопляку.
– Итак, молодой человек, вы утверждаете, что из известных науке четырёх видов взаимодействия, а именно: сильного, слабого, электромагнитного и гравитационного, по крайней мере два… – Маститый учёный поднял вверх указательный палец и снисходительно улыбнулся. – Я повторяю: два! не работают?!
Молодой человек, стоящий возле исписанной доски и вытирающий мокрой тряпкой руки от мела, виновато поднял глаза.
– Я говорил, что при определённых условиях, созданных…
– Достаточно, – перебили его. – Мы это уже слышали. Мало того, что вы тратите наше драгоценное время на выслушивание этой чепухи, вы, как я понял из доклада, беспардонно уклонились от темы дипломной работы и использовали дорогостоящую установку ионно-лучевой имплантации для своих псевдонаучных экспериментов.
– Но я получил результат, – попытался возразить докладчик.
– ЭТО вы называете результатом?! – председательствующий простёр руки к доске. – Помилуйте, молодой человек, это не результат, это… это… нонсенс какой-то! – Он выглядел чрезвычайно довольным тем, что нашёл подходящее слово. – Это просто нонсенс, что бомбардировка катионами кристалла типа сфалерит приводит к разрыву магнитных связей и… как это у вас… «эффекту памяти».
– Но… – Докладчик совсем скис под напором маститого учёного. – Я же привёл все выкладки. Вот здесь и здесь. – Он повернулся к доске и ткнул в две многоэтажные формулы.
– Че-пу-ха, – неумолимо, по слогам продекламировал маститый учёный. – Сделанные вами допущения при выводе этих уравнений настолько далеки от реальности, насколько вы – от истины.
Довольный собой и приведённым сравнением он замолчал. Затем недвусмысленно посмотрел на сидящего слева коллегу – не менее маститого учёного.
Старичок, кряхтя, поднялся.
– Любезный сударь, не кажется ли вам, что называть доклад… – Он сдвинул очки на лоб, поднёс листок к лицу и близоруко сощурил глаза. – «Телепортация материальных объектов: теория и эксперимент» слишком смело? Теория, как мы все здесь убедились, не выдерживает никакой критики. А, стало быть, переходить к эксперименту нет никакого смысла. Я понимаю: молодость, кровь кипит. Но в науке всегда надо быть осторожным. Назови вы доклад, скажем, «К вопросу о корректности…» ну и так далее, было бы прекрасное поле для дискуссии. Получилась бы неплохая статья в «Вопросы физики». Да и мы с коллегами, как соавторы, помогли бы вам. – Коллеги дружно закивали. – А в таком виде, как представили вы… Отнюдь.
Так же кряхтя, выступающий сел.
Молодой человек, смотрящий исподлобья на уважаемую комиссию, начал закипать.
– А по-моему, нонсенсом является игнорирование эксперимента как довода в защиту теории, – зло сказал он. – Но я вам сейчас покажу. – И полез в рюкзак, лежащий на полу возле трибуны.
Комиссия зашумела, но докладчик больше никого не слушал. Он вынул металлическую коробку, чуть больше сигаретной пачки, и две рамки примерно 10 на 15. Вместо фотографий рамки сияли какой-то нереальной антрацитовой чернотой. Молодой человек поставил рамки вертикально на стол друг напротив друга на расстоянии примерно одного метра и взял в руки металлическую коробку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});