Читать интересную книгу Сексуальная жизнь в Древней Греции - Ганс

Однако такое мнение могло иметь и исключения; общественный вкус мог и отказываться от услуг танцовщиц, однако позже их могли использовать для других целей; в самом деле, в соответствии с Афинеем, их часто продавали с аукциона, а вазовая живопись не оставляет сомнений в том, что их часто использовали просто как женщин для удовлетворения сексуальных потребностей. В пьесе Хэремона рассказывается о таких девушках, которые всегда были к услугам друзей: «Одна возлегла там и при лунном свете показывала обнаженную грудь, после чего сбросила одежды; другая обнажила в танце бедро, и голая представляла собой живую картину; третья оголила круглые руки, нежно обнимая подругу. Одна из них выставила на обозрение бедра, когда раскрыла складки одежды, так что очарование ее великолепного тела обнаружило себя свыше всяких ожиданий».

На роскошной свадьбе македонца Карана, подробно описанной Афинеем, среди других развлечений рядом с флейтистками появляются самбикистрии, то есть девушки, играющие на самбике – треугольном струнном инструменте. В этот раз они прибыли с Родоса и были одеты в легкие, как эфир, одежды, так что многие гости приняли их за обнаженных. Позже на празднике появились танцовщицы итифаллы, которые также исполняли фаллические песни; вдобавок прыгуны, мужчины и женщины, плясали голыми над торчащими из земли мечами и зажженным огнем. Затем появился хор из 100 исполнителей, который запевал свадебные песни, потом опять танцовщицы, одетые нереидами и нимфами. После того как кувшин с вином несколько раз обошел гостей, спустились сумерки, и была открыта комната, устланная белыми полотнищами, где молодежь резвилась в костюмах наяд, Эрота, Артемиды, Пана, Гермеса и других мифологических персонажей, раздавая серебряные светильники, стараясь делать это самым изящным образом. Исполнительницы на самбике, благодаря готовности услужить каждому, пользовались особой популярностью. Плутарх упоминает их наряду с кинедами.

Из других греческих авторов понятно, что на пиршествах очень любимы были акробаты, и Беккер так это описывает в своей реконструкции: «Профессиональный плясун, который выставлял свое искусство за деньги, ввел прекрасную девушку и красивого юношу, а также флейтистку. Юноша играл на кифаре и перебирал струны в унисон флейте. Затем звуки кифары смолкли; у девушки было несколько обручей, которые она, танцуя под звуки флейты, подбрасывала в воздух и ловила один за другим. Ей вручали все больше и больше обручей, наконец, около дюжины она стала подбрасывать к потолку и ловить, а зрители горячо аплодировали ее грациозным движениям и сноровке.

Затем большой обруч, окаймленный острыми ножами, был положен на пол и закреплен. Девушка вновь начала танец, сделала несколько кувырков в середине круга, все убыстряя движения, так что зрители стали опасаться, как бы она себя не поранила. Затем к ней присоединился юноша, который стал делать симметричные движения в очень быстром темпе, и зрители уже не могли различить, где мелькали его руки, а где – ноги, и это произвело на зрителей очень сильное впечатление. Ему также громко аплодировали, а некоторые считали, что юноша выиграл этот танцевальный конкурс».

Если пирушки и попойки часто устраивались в частных домах, то рестораны и отели в нашем понимании в античности были неизвестны. Разумеется, во всяком случае в поздний период в Афинах, были места, где мужчины могли поиграть в кости, выпить и поговорить, как это сказано у Эсхина: «Он проводил дни в игорном доме, где устраивали петушиные бои и играли в кости»; все же такие места нельзя было назвать ресторанами в современном смысле.

В античности не могло быть отелей еще и потому, что еще с древнейших времен, со времен, описанных у Гомера, был очень развит обычай гостеприимства, так что чужеземцы могли быть уверены в радушном приеме. Этот же обычай сохранился и позже. Хорошо известен рассказ Геродота о том, как Мильтиад, сидя перед домом и видя проходящих мимо друзей, вставал и приглашал их в свой дом. В самом деле, известен закон, который в память Зевса Ксения, защитника права гостеприимства, регулировал и вменял в обязанность дружелюбное обхождение и теплый прием чужестранцев. Даже среди варваров мы находим высокое почитание прав гостеприимства: такой закон был у лукан, народа, населявшего южную часть Италии, который запрещал отказывать чужестранцу, который просился на ночлег после захода солнца, и налагал суровое наказание за неисполнение этого закона.

Естественно, что с развитием общественных отношений в частных домах уже не хватало места; поэтому постепенно стали появляться места, соответствующие нашим гостиницам. Хотя намек на подобные места можно встретить уже у Гомера и Гесиода, это так называемые лесхе; они обычно представляли собой общий зал, который служил ночлегом для бездомных и нуждающихся людей. В плохую погоду люди находили здесь приют или встречались, ведя праздные разговоры; в то время подобными местами были и кузни. Интересно, что Гесиод выступал против подобных мест, полагая, что они для праздношатающихся и ленивых: «Чтобы пережить холодную зиму, некоторые мужчины окружают там себя теплом и удобством, понапрасну теряя время, тогда как дома его дожидается много непеределанных дел». В более поздний период оставаться в таких местах, которых было немало, во всяком случае в Афинах и Беотии, считалось уже неприличным, и люди из хороших семей считали это ниже своего достоинства. Это не относится к знаменитому лесхе в Дельфах, который был построен за счет населения Книда и служил укрытием и приютом для бесчисленных толп людей, прибывавших в Дельфы. По описанию Павсания, две длинные стены этого здания были украшены живописью с многочисленными фигурами художника Полигнота, одна из сцен изображала покорение Трои и отплытие на родину греков, другая – посещение Одиссеем подземного мира.

С течением времени в каждом крупном населенном пункте появились пандокейон (гостиницы); и в наиболее часто посещаемых местах, таких, как Олимпия или Книд, куда каждый год стекались толпы людей увидеть знаменитый храм и статую Афродиты работы Праксителя, привлеченные не в последнюю очередь удовольствиями и любовными увлечениями, которыми полны были такие места, эти гостиницы содержались на общественный счет. Фукидид рассказывает о подобном здании, возведенном спартанцами в Платеях около храма Геры, которое имело 200 футов в длину со множеством комнат для странников, и, тем не менее, такие здания были крайне примитивны. Так, например, каждый постоялец должен был привозить с собой постельные принадлежности, поэтому каждый путешествовал, имея при себе рабов, которые несли этот багаж.

Конечно, такие гостиницы разнились по степени комфортности в зависимости от принадлежности их постояльцев к тем или иным слоям общества; некоторые из них, как и во все времена, служили убогими прибежищами для деклассированных элементов, где чужестранец не мог быть спокоен за свою жизнь. Так, Цицерон пишет: «Два друга, некие аркадяне, были вместе в дороге. Прибыв в Мегару, один из них остановился в трактире, другой – у своего знакомого. После ужина оба легли спать. И глубокой ночью тот аркадянин, что остановился у знакомого, увидел во сне своего друга, умолявшего его прийти к нему поскорее на помощь, так как трактирщик собирается его убить. Напуганный этим сном, он было поднялся с кровати, но затем, поразмыслив, посчитал, что не стоит придавать значение увиденному во сне, и снова лег спать. И ему опять приснился товарищ, который теперь уже просил его, чтобы он, если не пришел ему на помощь живому, по крайней мере, отомстил за его смерть. Трактирщик, убивший его, положил его труп на повозку и сверху забросал навозом. И мертвый во сне просил живого пораньше прийти к городским воротам, чтобы перехватить там повозку, прежде чем она выйдет за город. На этот раз аркадянин был настолько встревожен сновидением, что совсем рано он уже стоял у городских ворот, и, когда появилась повозка, спросил у человека, погонявшего волов, что у него в повозке. И тот в страхе тут же пустился бежать. Покойника обнаружили в повозке. Трактирщик, после того как это дело раскрылось, был казнен»[53].

В греческой гостинице также могла случиться и сцена второй истории Цицерона, в которой хозяин из жадности убил постояльца, а окровавленный нож подбросил другому постояльцу, чтобы отвлечь от себя подозрения.

О том, что гостиницы зачастую кишели насекомыми, можно прочесть у Аристофана. У того же автора мы узнаем, что хозяйками постоялых дворов часто бывали женщины. Поэтому, кроме того, что они могли поставлять девушек для интимных услуг, легко объяснить, почему Теофраст называет постоялый двор и бордель в одном ряду, а также почему женщины – хозяйки гостиниц пользовались дурной репутацией.

Страбон откровенно описал сцену на постоялом дворе во фригийской деревне, когда во время землетрясения погибло много девушек вместе с их хозяином, замечание интересное еще и тем, что, оказывается, не только хозяйка могла поставлять девушек для удовольствия посетителей, но и человек, который занимался этим постоянно на деловой основе и который следил за тем, сколько времени тот или иной посетитель пользуется их услугами и за какую цену. Напротив, знатные и особо состоятельные люди обычно возили своих женщин с собой; женщины из гарема прибывали в гостиницу после того, как туда въехал их господин. Так, в соответствии с описанием Плутарха, поступал Деметрий, долгое время бывший правителем Афин, поселяясь в Парфеноне на Акрополе; этой теме посвящена сатирическая песенка, весьма популярная в то время: «Он превратил Акрополь в постоялый двор и привел девушек (гетер) в храм девушек (кариатид)».