Ценность большинства товаров определялась их весом{132}. С места улу-бурунского крушения было поднято 139 гирь, большинство из которых явно часто использовалось. Некоторые были сделаны в форме животных (лягушки, утки, быка, головы льва и даже мухи), очевидно для того, чтобы было проще их различать. Точность имела значение, поэтому у опытных торговцев всегда был под рукой набор гирь для правильного определения веса таких ценных металлов, как золото и серебро, и другой – для более тяжелых вещей. При обмене таких товаров, как масло или зерно, для приблизительной оценки их веса и, следовательно, стоимости пользовались мерами объема. Традиционными емкостями для морских перевозок были амфоры с двумя ручками – высокие изящные глиняные сосуды, миниатюрные копии которых сегодня можно найти в любой сувенирной лавке в Турции или Греции. Благодаря коническому основанию они легко и надежно закреплялись в песке, служившем балластом на судне. В амфорах перевозилось практически все, что угодно, – вино, оливковое масло, зерно, рыба и даже керамические изделия.
К концу бронзового века товары отправляли на большие расстояния и доставляли в земли, где жили разнообразные народы, говорившие на разных языках, так что купцам приходилось проводить месяцы и даже годы вдали от дома и семьи. Поэтому защита сделок от мошенничества была постоянной проблемой. Хотя для ведения счетов и обмена посланиями между знатью широко использовались клинописные глиняные таблички, большинство людей не умели ни читать, ни писать. Первым способом обойти эту проблему и снизить риск сделок между представителями разных стран стали каменные «печати», на которые наносились понятные всем рисунки. Такая «печать» цилиндрической формы делалась из горного хрусталя или другого полудрагоценного камня, и по ней можно было идентифицировать владельца. Можете считать это прообразом личной кредитной карты. На печати были вырезаны символические фигуры и рисунки, уникальные для каждого владельца и указывающие на то, откуда он прибыл, и когда такой цилиндр прокатывали по влажной глине или воску, он оставлял уникальный отпечаток. Как только наступало время скрепить сделку, этот простой инструмент позволял зафиксировать права собственности, долг или получение товара.
Торговля бронзового века была выгодной, если способствовала поддержанию политических союзов. Поэтому распределение товаров зависело в первую очередь от взаимоотношений между родами и дворцами, а не от отдельных личностей и цен. Гнаться за прибылью и торговаться было возможно только на периферийных рынках, куда сильные, но жестокие правители посылали своих эмиссаров. Такие рынки также давали местным производителям возможность торговать за пределами своего социального круга. Смешение различных культур, существовавшее в таких местах, способствовало расцвету творчества. Влиятельные династии боролись не только за самых отважных воинов, но и за лучших строителей, врачей, поэтов и музыкантов, а также за обладание самыми экзотическими предметами искусства. Возникшая в результате широчайшая сеть международных торговых связей стимулировала развитие уникальной цивилизации.
* * *
А потом это все неожиданно начало разваливаться. За несколько десятилетий, примерно между 1200 и 1150 г. до н. э., экономики восточносредиземноморских феодальных государств рухнули,{133} уничтожив Хеттскую, Троянскую и Греко-Микенскую империи и серьезно подорвав стабильность в Египте. Что именно произошло, то сих пор служит предметом дискуссий специалистов, изучающих этот период истории. Однако итог совершенно ясен: как указал в своей авторитетной работе «Конец бронзового века» (The End of the Bronze Age) Роберт Дрюз, с политической и культурной точки зрения это была катастрофа, превосходящая по своим масштабам падение Римской империи. Наиболее загадочны описания прекрасно вооруженных налетчиков: появившись откуда-то с запада, возможно с островов Эгейского моря и из-за его пределов, они уничтожили важнейшие портовые города и коммерческие центры. Еще в XIX в. археологи прозвали их «морским народом», и это имя с тех пор прижилось. Однако остается непонятным, было ли нашествие этих мародеров главной причиной упадка или морские бродяги просто разграбили уже внутренне подорванные, но еще богатые феодальные государства.
Одно противоречивое, но тем не менее интригующее предположение высказал Эберхард Цангер{134}, геолог, получивший образование в Стэнфорде и в настоящее время работающий в Швейцарии. Цангер считает, что ключ к загадке нужно искать в событиях, приведших примерно в 1195 г. до н. э. к греко-троянской войне и осаде Трои{135}. Цангер, тщательно изучивший археологические свидетельства и произведения Гомера и Платона – литературные обработки, на создание которых ушло несколько сотен лет, – считает, что в конце бронзового века политическое и военное равновесие в Западном Средиземноморье было нарушено.
Растущая мощь противостоящих друг другу эгейских держав – Греко-Микенской и Троянской – ограничивала влияние древней и когда-то доминировавшей Хеттской империи, которой к тому же с востока угрожали ассирийцы. Находясь под таким давлением и стараясь сохранить контроль над важнейшими источниками меди и поставками зерна из Египта, хетты вторглись на Кипр, еще больше разозлив своих западных соседей-мореходов. Троя с союзниками со своей стороны постепенно прибирали к рукам острова Эгейского моря, с которых, как предполагают некоторые ученые, мог прийти «морской народ». Кроме того, троянцы контролировали важный морской торговый путь через Дарданеллы в Черное море, таким образом еще более усугубляя свой давний конфликт с микенцами, который в конечном итоге и привел к осаде Трои, поэтически увековеченной Гомером.
Хотя, как считают некоторые ученые, давление, испытываемое правителями торговых династий, усилилось в результате климатических изменений, приводивших к периодическим засухам и потере урожая (из письменных источников известно, что хетты действительно столкнулись с такой проблемой), скорее всего, основной причиной их внезапного падения послужила коммерческая зависимость, переросшая имеющуюся базу активов, что привело к соперничеству, взаимным подозрениям и потере эффективности торговли. Богатство феодальных государств Средиземноморья строилось на эксплуатации природных ресурсов, которые, естественно, были распределены неравномерно, и именно это неравенство на протяжении столетий стимулировало торговлю. Главными товарами были зерно, необходимое для пропитания работников, медь для вооружения и древесина для плавильных печей и строительства. С уменьшением количества этих ресурсов борьба за них становилась все более жестокой, примером чего служат греко-троянские войны.
Древесина была необходима для поддержания экономик бронзового века точно так же, как сегодня – ископаемое топливо. При плавлении руды уголь давал более высокую температуру, чем дерево, но из одной тонны древесины в среднем получалось всего 180 кг угля. Однако дело не только в этом. Металлообработка, обжиг глиняных изделий, строительство кораблей и домов – все это требовало древесины. К концу бронзового века человеческие потребности превысили возможности естественного обновления природных ресурсов. В Египте практически не было лесов, а знаменитые ливанские кедры уже давно были истреблены чуть ли не полностью. Таким образом, в десятилетия, предшествующие обвалу экономической системы, великие торговые нации бронзового века уже серьезно исчерпали свои энергетические ресурсы. Сложная, взаимозависимая экономика, основанная на конкуренции правящих элит, превысила свои возможности и потеряла устойчивость.
Окончательный упадок наступил быстро. С распадом торговых и снабженческих связей возник критический недостаток пищевых и топливных ресурсов, к которому «дворцовые» экономические системы с жестким контролем не могли адаптироваться. Возможностей для торговли и поддержания армий становилось все меньше, и феодальная власть ослабла, лишившись также способности к эффективной обороне, что породило мятежи и восстания тех, кого раньше подавляли. Среди шаек голодных морских разбойников{136} было много тех, кто по окончании длительной войны стал выживать за счет пиратства. Важнейшие портовые города и дворцы богачей были разграблены и сожжены, и торговля прекратилась. Те, кто выжил, скрывались в деревнях, стараясь обеспечить себе будущее за счет более простой экономики, основанной на сельском хозяйстве. По описанию Цангера, «цивилизация, построенная аристократами, превратилась в общество скотоводов и пастухов», и, «когда закончились войны, целые языки и письменности исчезли с лица земли». А до возвышения греческих городов-государств, которые ныне считаются колыбелью западной цивилизации и где был восстановлен знакомый цикл торговли, конкуренции и конфликтов, оставалось еще несколько веков.