— Да, я веду себя глупо, — сказала она, подумав, что это объясняется множеством причин, о существовании которых он и понятия не имеет.
Присутствующие поворачивались к ним, приветствовали Рауля, поднимая кубки, весело смеялись, восклицая: «Драхон! Драхон!»
Взгляд Виктории упал на вышитую подушку, украшавшую спинку его стула, на которой был изображен дракон.
— Это геральдический символ моей семьи и всей Морикадии.
Виктория взглянула на мифологическое существо, летящее на широких мощных крыльях и изрыгающее из ноздрей пламя. Существо пристально смотрело на нее горящими зелеными глазами. Да, дракон действительно напоминал Рауля. Возможно, знай она больше об этом создании, она была бы более осторожной и похищения могло бы не произойти. Впрочем, все это глупость — Виктория не верила в драконов. По правде говоря, до вчерашнего дня она не верила, что Рауль принц.
Рауль поднял оловянный кубок, который подала ему Хейда, и, в свою очередь, поприветствовал своих людей.
— Ваше появление всегда производит такую сенсацию?
— Инцидент, происшедший прошлой ночью на балу, символизировал начало революции. Де Гиньяры просто еще не поняли этого. — Он предложил ей кубок: — Выпейте.
Она сделала глоток — это было вино — теплое, красное и крепкое, — вернула ему кубок. Рауль улыбнулся и тоже глотнул вина, прикоснувшись губами к тому самому месту, к которому прикасалась Виктория.
У нее даже дыхание перехватило.
Шум голосов в главном холле стих.
— Обещаю вам, что не будет никаких замечаний по поводу того, как мы разместились на ночлег, — сказал он ей.
В такие моменты она видела в нем и короля, и искусного дипломата.
Рауль поднял руку.
— Это моя гостья, мисс Виктория Кардифф из Англии. — Он подождал, пока мужчины поклонились, а женщины сделали реверансы. — Она еще недостаточно хорошо знает наш язык, так что если вы будете разговаривать с ней по-английски, я буду считать это любезностью, оказанной лично мне. — Повернувшись к Виктории, он сказал с горечью в голосе: — Каждый в Морикадии немного понимает английский, французский и испанский языки и почти все немного говорят по-английски. Знание английского языка дает морикадийцу шанс получить работу в одном из отелей, а это единственная возможность зарабатывать достаточно денег, чтобы не голодать.
— Насколько я понимаю, для тех, кто работает в сфере услуг, знание языка создает преимущества, — сказала Виктория.
Да как он смеет подозревать, что она никогда не знала нужды и лишений? Она, которая в течение всей своей юности страдала под властью враждебно настроенного по отношению к ней отчима?
Она как-никак мисс Виктория Кардифф, а не какая-нибудь изнеженная особа, которая требует постоянного внимания и заботы.
Что по этому поводу думал Рауль, она не знала, потому что он снова повернулся к своим людям и заговорил с ними:
— Мисс Кардифф — гувернантка, и она согласилась обучить нас этикету.
— Этикету? — с удивлением переспросил Просперо.
— Этикету, — повторил Рауль.
— Уж не лишились ли вы разума, ваше величество? — спросил Просперо. Тон его был почтительным, слова — нет. — На кой черт нам нужен этикет?
Мужчины что-то забормотали, соглашаясь с ним.
Женщины нерешительно молчали.
Рауль обратился к женщинам:
— Когда наступит день, и мы переедем в королевский дворец в Тонагре, нам придется быть уже не воинами, а придворными, в совершенстве владеющими искусством дипломатии.
Просперо покачал головой:
— При всем моем уважении я предложил бы решать эту проблему тогда, когда наступит ее время. А пока каждую свободную минуту следует использовать для боевой подготовки.
— А я хотел бы, чтобы ты присутствовал на занятиях и относился к мисс Кардифф с полным уважением.
Сжав кулаки, Просперо сердито посмотрел на Викторию.
Она хотела было сказать, что мысль об обучении этикету принадлежит совсем не ей и что ей абсолютно безразлично, если придворные Рауля выставят себя на посмешище перед всей Европой, но поняла, что Просперо бросает ей вызов, и, оглянувшись, посмотрела ему прямо в лицо, отказываясь опустить глаза. Медленно и четко произнося слова, она сказала:
— На репутации мистера Лоренса хорошо отразится, если во время его правления члены его семьи будут пользоваться столовым серебром и воздержатся от испускания звуков из своих телесных отверстий.
— Я говорю через телесное отверстие, — не унимался Просперо.
— Вот именно, — сказала она.
Все расхохотались.
Все, кроме Просперо, который отвернулся, побагровев от гнева.
— Ах, Просперо, я и сам понял, что состязаться с мисс Кардифф в остроумии неразумно, — сказал Рауль. — Она умеет заставить человека почувствовать себя обезоруженным.
Просперо разозлился из-за того, что не сумел дать достойный ответ Виктории, и решил отыграться на Хейде.
— Женщина! Ты что, не видишь? Мне нужно еще эля! — крикнул он ей.
Хейда бросила на Викторию взгляд, обещавший возмездие, потом взяла кувшин и наполнила кубок Просперо.
— Она ему не служанка, — сказала Раулю Виктория.
— Хуже. Она его жена, — ответил Рауль, легонько прикоснувшись к ее предплечью. — Но не беспокойся. Вожжи в семейной упряжке в конечном счете находятся в ее руках.
Рауль выдвинул стул, стоявший рядом с его стулом.
Виктория села.
Он сел рядом.
Столы были расставлены так, как это делалось в Средневековье: главный стол напротив входа, поперек холла и длинные столы по обе стороны от него. Ложки были положены на столе на каждом месте, а ножи — длинные и опасно острые — каждый всегда носил при себе. Закери и Просперо сидели за главным столом по правую сторону от Рауля. Места Хейды и Томпсона находились слева от Виктории, но оба они были очень заняты и потому больше ходили по залу. Бойцы расположились на длинных скамьях. Томпсон и Хейда отдавали распоряжения женщинам, которые подавали блюда: огромное блюдо колбасок, жаренных на вертелах с перцами и луком, говядина, целые горы жареного картофеля, круглые плоские караваи хлеба и золотистая морковная запеканка со специями.
Разговоры и смех, аппетитные ароматы еды помогли Виктории расслабиться. Разговор с Просперо был напряженным, и он дал ей понять, что она еще поплатится за свою наглость, но она не сомневалась, что сумеет справиться с ним.
Томпсон подавал блюда на главный стол.
Рауль обслуживал ее, объясняя, что в колбасках много специй, что хлеб изготовлен из темной муки и что морковная запеканка — один из шедевров кулинарного искусства его повара. Но он не позволял ей пить из ее собственного кубка, настаивая на том, чтобы она пила вместе с ним из его кубка, и каждый раз, когда Виктория делала глоток вина, с довольным видом смотрел на нее.