Вскоре Лич поравнялся с хижиной, куда только что вошла мисс Присцилла.
В нескольких метрах от нее Пьер вытаскивал из своей палатки бочку для питьевой воды — он собирался ее наполнить. Быстро достав ее, он отправился с нею по берегу к ручью.
Капитан замер — перед его глазами снова забрезжила надежда. Подождав, когда Пьер отойдет подальше, он приблизился к хижине, постоял немного и резко распахнул портьеру, скрывавшую вход внутрь.
Он тотчас же увидел мисс Присциллу: в одной руке у нее была гребенка, а в другой зеркало — она собиралась привести в порядок растрепавшиеся волосы. Заметив на пороге чью-то тень, она вскинула глаза. При виде неожиданно возникшего буканьера девушка сильно побледнела, глаза ее странно заблестели, и она воззрилась на него с необъяснимой тревогой.
Капитан осклабился, обнажив белые зубы, снял шляпу и, отвесив низкий поклон, сказал:
— Да хранит вас Господь, сударыня!
Не успела она ему ответить, как до ее ушей донесся твердый голос де Берни, а потом звонкий смех, как будто он хотел еще издали возвестить о своем появлении.
По хмурому взгляду Тома Лича, по его перекошенному от злобы лицу было ясно, что француз явился как нельзя кстати.
— А, Том! — сказал француз. — Ты ко мне?
— К тебе? — высокомерным, презрительным голосом начал было Лич, но, вовремя спохватившись, медленно прибавил: — Да, к тебе.
— В чем же дело?
— Да так! Ни в чем! Проходил вот мимо и подумал: «Дай зайду поздороваться». Ты так давно не был у нас в лагере.
И Лич посетовал на то, как медленно движется работа. Так что корабль будет на плаву не раньше, чем через четыре дня, а то и все пять. Потом он спросил, уверен ли де Берни, что они не опоздают.
Де Берни успокоил его. Испанский караван должен сняться 3 июля. Никак не раньше, а то и позже… Испанцы, вообще говоря, не тот народ, чтобы опережать события. А вот опаздывать, так это у них в крови. Чтобы выйти в нужное место, Личу понадобится не больше суток. Но раньше срока в тех водах лучше не появляться.
Лич пробубнил что-то себе под нос и убрался восвояси.
Де Берни проводил его тревожным взглядом… В поведении капитана он впервые приметил едва уловимое смущение, которое прежде, в общении с ним, он не проявлял.
Наконец француз обратился к мисс Присцилле:
— О чем он говорил с вами перед моим приходом? — внезапно спросил он.
— В общем, он толком так ничего и не сказал. Успел только поприветствовать меня, и тут появились вы.
Отвечая ему, она непроизвольно рассмеялась. Ей очень хотелось смеяться, особенно сейчас, когда она вдруг поняла, что избавилась от навязчивого страха, какой ей внушало лицо капитана.
— Я спросила Пьера, где он пропадает по утрам, — продолжила она, — но он ничего мне не ответил.
— Он пришел? — сказал де Берни и резко прибавил: — Где он?
— Пошел за водой. Вот-вот вернется.
— Пошел за водой? — изменившимся голосом повторил де Берни.
В его глазах вспыхнул огонек недоумения, но тут же погас. Он пожал плечами и ушел, оставив мисс Присциллу наедине с майором.
Резкая перемена в его настроении не ускользнула от внимания мисс Присциллы. Будучи девушкой сообразительной, она почувствовала, что в этом кроется некая тайна. Быть может, ничего особенного… но тем не менее любопытство ее возросло, и на глупые вопросы майора, примостившегося в тени хижины, она отвечала невпопад.
Де Берни направился к палатке Пьера и стал ждать, когда вернется его слуга; вскоре явился и он, с бочкой воды на плече.
Мисс Присцилла напрягла зрение и слух. Ей было слышно, как де Берни спросил метиса:
— Ну как?
Его темные глаза с тревогой смотрели на слугу. Пьер поставил бочку на землю.
— Все спокойно, сударь, — услышала мисс Присцилла в ответ.
— Тише! — приказал де Берни.
И, понизив голос, он быстро заговорил — чувствовалось, что он потерял терпение и был чем-то недоволен.
Болтовня майора мешала девушке слушать их разговор. И все же, когда майор умолк, она расслышала, как де Берни произнес:
— По словам Лича, у нас в запасе дней пять, да и погода стоит прекрасная.
Глава XV
ЖЕМЧУЖИНЫ
На другое утро Том Лич, глядевший в оба, заметил издали, как майор Сэндз и де Берни снова куда-то отправились. Он уже свыкся с тем, что каждый день они часа на два отлучались из лагеря. Честно говоря, он даже и не думал выследить, куда они уходят, притом в одно и то же время. Ему это было все равно, так как с Мальдиты им некуда было деться.
Однако никогда прежде любопытство не разбирало его так, как нынче утром. Со вчерашнего дня буканьер пребывал в самом отвратительном расположении духа, потеряв всякий интерес к тому, что происходило вокруг. Перед его взором то и дело возникало давешнее видение — купающаяся девушка, и ему чудилось, что он и вправду видел божественной красоты нимфу, чье тело, гибкое и стройное, казалось, было вылеплено из ослепительной белизны алебастра. Никогда прежде Том Лич не предполагал, что человеческая природа может быть наделена столь чарующей силой. Временами, когда ему вдруг начинало казаться, что он упустил свой единственный шанс и его охватывали приступы безумной ярости, это видение, неотступное и зыбкое, тотчас же куда-то исчезало. В конце концов он принял безрассудное решение при первом же удобном случае наверстать упущенное.
Итак, едва де Берни и его спутник скрылись в лесной чаще, как буканьер решительно направился через весь берег к хижине, где отдыхала мисс Присцилла.
Появление нежданного гостя, его странный взгляд, который он устремил на нее, чуть только переступил порог, сняв перед тем шляпу, в один миг лишили девушку спокойствия и былой уверенности в своей полной безопасности, укрепившейся в ее сердце благодаря поистине рыцарскому отношению к ней де Берни.
Мисс Присцилла воззрилась на него широко раскрытыми от удивления глазами, силясь подавить нахлынувшую на нее тревогу. Но, когда она заговорила, голос ее звучал ровно и бесстрастно:
— Вы к моему мужу, сударь? Но его нет.
Буканьер усмехнулся:
— Да уж знаю. Видел, как он ушел. Но он мне без надобности.
Его сощуренные глазки неотрывно смотрели на девушку, с каким-то диким упоением ощупывая ее гибкий стан, лилейный лик и дивные светлые волосы. Они уже видели ее без широкого платья из зеленой тафты с кружевами цвета слоновой кости, обрамлявшими ее шею. Они представили ее такой, как вчера, в лагуне, и от этого воспоминания в них вспыхнул огонь. И все же, несмотря на необоримую страсть, пират стоял в нерешительности: его глаза вдруг встретили ясный, искренний взгляд девушки, в котором не было ни тени страха. Лич был убежден, что главное правило в ухаживании за женщиной — наглость, напористость и грубость, и следовал ему всю жизнь. Но сейчас внутренний голос подсказывал ему — нужно кое-что совсем другое, потому как, если действовать нахрапом, можно раздавить желанный плод.