— Что-нибудь не так, Посланник? — вскинул подбородок северянин.
— Тебя отдали мне, — широко улыбнулся Найл.
— Всегда к вашим услугам, господин, — рыцарь отвесил низкий поклон.
— Ты помнишь, что мне нужны три сотни землекопов и строителей?
— Да, Посланник.
— Сотню я надеюсь получить здесь, а еще по полсотни ты должен привести из Санска и Тоша.
— А-а…
— Ты что-нибудь придумаешь, — перебил его Найл.
— Слушаюсь, господин, — проглотил возражения Закия и еще раз низко поклонился, умудрившись даже выдавить вежливую улыбку.
* * *
Дом выглядел не то глиняным, не то деревянным: каркас из прочных вертикальных и горизонтальных балок, в образовавшиеся пересечениями квадраты вставлены более тонкие, скрепленные крест-накрест доски, а все остальное пространство плотно забито какой-то грязью и оштукатурено. Впрочем, не смотря на оригинальность методики возведения стен, здание выглядело опрятно, даже симпатично — четкий геометрический рисунок деревянной основы на белом фоне.
Правитель пришел сюда один, не видя нужды в охране, и переодевшись в простую тунику, чтобы не привлекать к себе внимания.
Впрочем, висящий на перевязи меч достаточно ясно доказывал дворянский титул владельца, и простолюдины предпочитали заблаговременно уступать ему дорогу.
В отличие от всех остальных домов, у этого дверь стояла не вровень со стеной, а отступала примерно на метр в глубину дома, и к тому же была сдвоенная, из верхней и нижней половин.
Найл ступил в тень, постучал рукоятью меча в дверь. Спустя несколько минут внутри зашебуршились, звонко щелкнула задвижка, открылась верхняя половина двери, выглянула дородная грудастая тетка.
— Кого принес?
— Никого, — удивился Найл.
— Тогда вали отсюда, — створка двери захлопнулась.
Несколько ошарашенный подобным приемом, Посланник постучал еще раз.
— Ты что, не понял? — откликнулись из-за двери. Убирайся, здесь не подают!
Найл опять постучал.
— Ну, я тебе сейчас покажу… Верхняя створка двери открылась.
Найл воссоздал в памяти образ головы огромной, шелестящей множеством сочленений сколопендры, с широко распахнутой пастью, с длинными изогнутыми жвалами, то сходящимися, то расходящимися, со стекающими с их кончиков вонючими желтыми каплями — и метнул этот образ в открытую дверь.
Оттуда донесся вопль истошного ужаса, быстро удаляющийся топот.
Найл нагнулся через открытую половинку двери, нашел вторую задвижку, открыл ее, вошел внутрь и аккуратно закрыл за собой. От входной двери вправо уходил узенький коридор, а слева начиналась лестница на второй этаж.
Найл пошел наверх, вышел в коридор второго этажа. Насколько он помнил сюда выходили двери пяти комнат: трех маленьких конурок, окна которых выходили на улицу, и двух больших комнат, смотрящих во двор.
Найл повернул направо, обошел застеленную постель и выглянул во двор. На небольшом пятачке, где-то десять на десять метров, тянулись к солнцу сразу два десятка деревьев-падальщиков. Сверху было видно, что как минимум в десяти ближайших в кронах копошилось по паре маленьких — два-три месяца, карапузов.
Снизу, под деревьями, кто-то продолжал носиться с истошными воплями.
Найл отступил к постели, не спеша опрокинулся на спину и с наслаждением вытянулся на мягкой перине.
Никто не заметил проникновения гостя, никто не попытался выяснить кто он и откуда, и спустя десяток минут правитель задремал. Проснулся он от стука закрывшейся двери, вскинулся и увидел Райю.
— Откуда вы здесь? — в свою очередь изумилась бывшая хозяйка солеварни.
— Что? — приподнял брови Найл.
— Я рада вас видеть, мой господин, — спохватившись, замерла женщина, опустив руки, выпятив грудь и глядя прямо перед собой.
— Я тоже очень рад тебя видеть, — кивнул Посланник.
— Простите меня, мой господин, я никак не ожидала вас здесь увидеть.
— Ничего страшного, — кивнул Найл. Мимолетное прикосновение к мыслям хозяйки показало: она и сама понимает, что плохо справляется с порученным делом, и не ждет никакой награды. Посланник немного расслабился. Хотя бы здесь не придется увиливать от своей приятной обязанности под надуманными предлогами. Как идут твои дела?
— Мы получаем двух-трех детей в день. Иногда их подбрасывают бесплатно, иногда приносят бродяги. Наверное, воруют у родителей. Я покупаю: все равно ведь выбросят, и ребенок умрет.
— Это правильно, — кивнул Найл. — Но тебя за это не ругают?
— Несколько раз собиралась толпа и пыталась прорваться в дом. Кричали, что мы торгуем детьми, а это страшный грех. Люди из замка разгоняли толпу, и она перестала собираться. Но мы сделали дверь из двух половинок: если открыта верхняя, ворваться в дом все равно трудно.
— А зачем переставили глубже в дом?
— Когда детей подкидывают, их просто оставляют под дверью. На улице их могут просто затоптать. Люди, когда торопятся, совсем под ноги не смотрят.
— И это правильно.
— Мне пришлось отказаться от домов на берегу озера, — призналась Райя. У меня стало накапливаться совсем мало детей.
— Скоро станет больше, — утешил ее Найл. — На юге идет война. Значит, появится много сирот, будут мародеры. Наверняка некоторые захотят подзаработать, продав тебе детей.
— Они могут захотеть отнять ребенка у уставшего или испуганного родителя, мой господин, — неожиданно возразила надсмотрщица. Разве это хорошо?
— Зато теперь никто не бросит умирать в грязи орущего младенца, зная что его можно хорошо продать, — полол плечами Найл. — Разве это плохо?
— Я не знаю, мой господин. Здешние люди ненавидят нас, но все равно постоянно несут продавать, а то и вовсе бесплатно подбрасывают детей. Почему так получается?
— Потому, что в этом мире нет ничего определенно плохого или хорошего. Плохим или хорошим любое дело становится только в конкретных обстоятельствах.
— Иногда мне становится страшно, мой господин. Если они все-таки ворвутся в дом, то что они сделают с детьми? — Скорее всего, они и сами этого не знают, Райя, — положил Найл руку ей на плечо. А теперь скажи, с тобой ничего странного в последние дни не случалось?
— Нет, мой господин. А что должно было случиться?
— Да, наверное, и вправду ничего…
Действительно, бывшая хозяйка солеварни больше не была беременной, и не могла представлять интереса для похитителей из другого мира. Вот если бы она… Найл тряхнул головой, отгоняя дурную мысль и выпрямился:
— Я пойду, Райя. Завтра будет собрание городского совета, а у меня после похода и ноги гудят, и голова как песком засыпана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});