Раньше ее звали Балекимито. Когда она получила благословение первой кровью, женщины племени и друзья девочки отпраздновали ее первый менструальный период, устроив церемонию элима. Из гибких веток и широких листьев они построили хижину, и женщины вместе с девушками, достигшими половой зрелости, вошли внутрь. Старшие женщины объясняли своим юным соплеменницам, как сохранять тлеющие угольки, чтобы разжечь костер на новом месте. Они учили их песням взрослых женщин, где говорилось об ответственности, которая возложена на женщину и мать. Юноши собрались возле хижины и тоже пели. Каждый надеялся, что кто-нибудь из девушек выберет его и позволит войти. Дни, проведенные в хижине элима, были самыми счастливыми в жизни Балекимито.
Три месяца спустя португальские работорговцы схватили девочку вместе с матерью, изнасиловали и погнали в деревню, где, втолкнув в хибару, связали с другими пленниками и оставили на двое суток. Потом им предстоял утомительный многодневный путь через лес к морю. Там женщин поместили в тесные комнаты отдельно от мужчин, которые могли бы их защитить от издевательств белых волосатых захватчиков. Когда комнаты оказались набиты людьми до такой степени, что невозможно стало ни лежать, ни стоять, тюремщики вывели невольников из камер и затолкали в сырой корабельный трюм. Там Балекимито и произвела на свет своего первого ребенка. Он родился мертвым, и его выбросили за борт. Юная мать запела, помогая душе младенца найти дорогу в лес, а остальные мужчины и женщины, скованные цепями, тихонько подпевали без слов. Среди пленников не было никого из племени мбути, и никто не мог говорить на ее языке, но все сочувствовали горю девушки. Мать Балекимито, которую терзала лихорадка с того дня, как их кинули в трюм, после смерти ребенка перестала дрожать, и ее тоже выбросили за борт. И снова Балекимито пела, а остальные подпевали и плакали вместе с ней.
Работорговцы выгрузили Балекимито и других рабов на длинный широкий причал. Вдоль песчаного берега стояла платформа со ступенями. Чернокожих мужчин, женщин и детей, переживших плавание, продавали с аукциона белым людям, обмотанным таким количеством ткани, что светлой кожи почти не было видно. Балекимито, наготу которой ранее прикрывали только бусы, трава и узоры, велели натянуть мешок. Несмотря на палящее солнце над головой и колючую мешковину, которая прикрывала тело до самых лодыжек, девушка не переставая дрожала, точно так же как ее мать, и была уверена, что тоже скоро умрет от страха.
Какой-то мужчина вытолкнул Балекимито на платформу и поднял ее подбородок, чтобы стоявшие на песке белые смогли ее рассмотреть. Вдали, за крышами, тянувшимися вдоль побережья, девушка увидела темную зелень деревьев и кустарников. Она поблагодарила мать-лес за то, что та вернула ее на твердую землю. В следующую секунду девушку столкнули с платформы, и высокий толстый мужчина схватил ее за руку и потащил наверх по каменистой земле, по тропам, вдоль которых выстроились большие дома из камня.
Она жила в комнате с толстыми стенами и плакала, вспоминая жилища из гибких веток и волокнистых листьев. Девушка скучала по песням, которые пела раньше деревьям, лианам и листьям, небу и облакам, рекам и озерам, птицам, змеям и обезьянам. В доме с прочными стенами хозяйка заставляла ее мыть кастрюли, тарелки и столы, лестницы, каменные полы и сапоги хозяина. Человек в черном одеянии намочил Балекимито голову и совершил странные движения возле лба и губ девушки, а потом сказал, что теперь ее зовут Флора.
Ей не разрешали покидать дом. В окна была видна улица, другие строения или мощеный двор, и Флора не могла коснуться живой земли. Все, до чего она дотрагивалась, было твердым, включая хозяина. Он забирался на нее и, проталкиваясь внутрь, прижимался своим тяжелым телом так сильно, что девушке казалось, будто ее позвоночник, придавленный к плиточному полу, вот-вот треснет. Узнав о беременности Флоры, хозяйка избила ее метлой и столкнула с лестницы. Девушка потеряла своего второго ребенка. Впервые со смерти матери она запела, оплакивая погибшее дитя, но тихо, поскольку хозяева запрещали ей петь, даже в горе.
Хозяин продал Флору другому мужчине. Тот привез ее на ферму, и лес, окружавший ее, запел для девушки. На ферме было много рабов, и хотя ни один не принадлежал к племени мбути, но теперь Флора немного говорила на языке предыдущего хозяина. Она плохо знала своего нынешнего владельца, однако другие невольники показывали шрамы и рассказывали об отрубленных ушах, пальцах рук и ног. Один раб постарше, изъяснявшийся на том же диалекте, что и предыдущий хозяин Флоры, сообщил, что несколько невольников хотят убежать. С помощью жестов и тех немногих слов, которые они оба понимали, старшему товарищу удалось обрисовать девушке план побега. В течение первых дней они собирались прятаться в лесу, а затем идти через горы в сторону заката, в место под названием Гаити, где нет хозяев. Флора понятия не имела, в какой части света находится, и никогда не слышала про Гаити, но знала: если попадет в лес, то найдет там защиту. Девушка ужасно боялась снова подвергнуться насилию или стать калекой, поэтому согласилась присоединиться к беглецам.
И вот как-то безлунной ночью невольники-мужчины направились с господскому дому, а женщины и дети побежали к ближайшим зарослям. Языки пламени зашипели во тьме. Флора услышала колокольный звон, собачий лай и выстрелы. Собаки ринулись в лес. Они хватали девушку за лодыжки и ягодицы, однако та не останавливалась. Этот лес был другим, но она тихонько пела, не прекращая бежать. Потом взобралась на дерево и устроилась на самой высокой ветке. Девушка верила, что лес откроет ей свою тайну, если она будет достаточно терпелива, поэтому бесшумно сидела и ждала. А внизу сновали мужчины и собаки, ловили беглецов и тащили обратно во двор.
Ночь Флора провела на дереве. Утром спустилась, нашла какие-то фрукты, зашла поглубже в лес и взобралась на другое дерево. Мужчины и собаки были повсюду, но девушка умело перебиралась с ветки на ветку, а спускаясь на землю, шагала по воде ручьев и речек, чтобы не оставлять следов. Много дней шагала Флора по лесу, всегда в сторону заката, и ела подобранные по дороге плоды. Она не понимала, куда идет, но знала, что может при необходимости провести в лесу остаток жизни. Ей было одиноко, но леса она не боялась, только людей.
Однажды Флора попыталась поймать рыбу в мелкой речушке, и тут из кустов выскочили двое чернокожих, одетых, как белые, и схватили ее. Они стянули ее руки за спиной и притащили несчастную в лагерь, где уже держали троих связанных рабов, задумавших побег. Их выстроили перед обуглившимся остовом фермы. Троих зачинщиков высекли, а затем повесили на глазах у остальных. Флору стегали до тех пор, пока ее ноги и спина не превратились в кровавое месиво. Девушку вылечил тот самый невольник, который рассказывал про Гаити. Хозяин был мертв, и теперь их собирались продать поодиночке.