касается назначения иностранцев (поляков) на государственные должности в ВКЛ.
Однако и сам Сапега способен проявить упрямство. Он пренебрегает подобными распоряжениями короля и не скрепляет государственной печатью те из них, которые противоречат Статуту. Соответственно, они не получают юридической силы. Противостояние подканцлера и короля продолжается. Сапега не любит оставаться в долгу.
Кстати, некоторые мимоходом и бездоказательно обвиняют Сапегу в том, что он монополизировал право на печать Статута, на чем заработал немалые деньги, то есть воспользовался изданием Статута для целей личного обогащения. Так и хочется спросить: немалые — это сколько? Только вряд ли сейчас это можно с точностью до последнего гроша установить.
В настоящее время известно о трех изданиях Статута на старобелорусском — 1588, 1592–1593 и 1594–1595 годов, с 1616 года Статут издавался на польском, латыни и иных языках. Утверждают, что тираж Статута на старобелорусском превысил четыре тысячи экземпляров. Это даже для наших дней немалая цифра. Но ведь Лев Сапега организовал тиражирование Статута ВКЛ за свои средства, то есть расходы на издание лежали именно на нем. А любые затраты должны компенсироваться. Не стоит также забывать, что в правовой традиции ВКЛ, не имевшего жесткого централизма, большинство государственных дел (кроме разве что военных, да и то с определенными исключениями) решалось через персональные поручения и делегирование полномочий, а платой служили либо имения (староства), либо прибыль от подобных акций. Поэтому обвинение Сапеги в незаконном обогащении абсолютно безосновательно. Подканцлер получил от государя Сигизмунда Вазы привилей на издание Статута и прекрасно справился с поставленной задачей. Поступления от продажи книги были платой за работу, так как системы должностных окладов в нашем понимании тогда не существовало [21].
Стоит отметить, что текст привилея писал, вероятнее всего, Лев Сапега — собственноручно и, кажется, в спешке, потому как допустил досадную ошибку. В Статуте указано, что штраф за его незаконное издание составляет 5000 тысяч (sic!) венгерских флоринов [48, с. 13]. Словами он не иначе как еще раз продублировал числовое значение величины штрафа, ведь предположить наличие суммы в пять миллионов у частного лица невозможно, эта сумма была равна годовому бюджету Османской империи — одного из самых могущественных государстсв того времени.
Как видим, ошибки допускают все, даже великие, другое дело — что это за ошибки, заслуживают ли они прощения и прощаем ли мы их.
Издание Статута вопреки нормам Люблинской унии — одно из значительнейших событий в истории ВКЛ. Говоря языком фактов, прежде всего стоит отметить, что Статут в течение двухсот лет считался одним из самых совершенных сводов законов в Европе и одним из самых демократичных. По сути, он был конституцией аристократической республики. Статут перевели на польский, немецкий, украинский, русский, латинский и французский языки. Один из историков права так оценил этот труд Льва Сапеги: «Он (Статут) завершил кодификацию права в Великом княжестве. По совершенству и логической завершенности ему не было равных в Европе того времени. А провозглашение идеи верховенства права в период феодализма свидетельствовало о зарождении новой государственно-правовой теории» [78, с. 26] (пер. наш — Л. Д.).
Глава 3.3. Церковная уния, или Лев в заочном споре двух святых
Статут 1588 года о сущности государственной религиозной политики ВКЛ говорил следующее: «Поскольку в стране существуют немалые различия в отношении христианской веры, мы, стремясь предупредить опасные столкновения между людьми на этой почве, которые наблюдаются в других королевствах, обещаем, присягая верою и совестью за себя и потомков наших, что мы, разные по вероисповеданию, будем всегда хранить мир между собой, а не проливать кровь в церквях, не наказывать изъятием имущества, лишением чести, казнями и изгнанием, не содействовать в этом никому, а наоборот, если бы кто хотел кровь пролить, защищать от этого. Такова обязанность всех…» [60, с. 43] (пер. наш — Л. Д.).
И действительно, в белорусско-литовском государстве, как ни в одной иной стране мира, наблюдалось не только наличие различных религиозных течений, но и мирное их сосуществование. Это относилось и к трем главным ветвям христианства, и к мусульманству и иудаизму. Зная, какую опасность для спокойствия страны таит в себе такое многообразие конфессий, правительство ВКЛ всегда очень внимательно относилось к межконфессиональным конфликтам. Цитируемый выше отрывок Статута устанавливал принцип толерантного отношения к различным вероисповеданиям, гарантировал верующим равные права. Однако отсутствие господствующей (государственной) религии в Княжестве со временем могло стать серьезным испытанием для существования государства вообще. Борьба различных группировок за главенство своей конфессии способна была расколоть народ на враждующие лагеря. Их противостояние могло свести к нулю ранее достигнутые успехи в вопросах веротерпимости и толерантности.
Двумя основными направлениями христианства в ВКЛ были католичество и православие. От компромисса между ними в большой степени зависел гражданский мир в государстве. Флорентийский собор 1439 года сформулировал реалистичную программу объединения западного и восточного течений христианства под руководством римского понтифика в виде унификации управления и догматики при сохранении традиционных для каждой из церкви ритуалов и форм богослужения.
Попытки пойти в этом направлении в ВКЛ предпринимались задолго до рождения Льва Сапеги. В частности, еще один из его предков, Иван Богданович Сапега, где-то в 1491 году брал на себя обязанность построить новую приходскую церковь Святого Духа в Иказни, под Браславом. Эту церковь по окончании строительства должен был освятить католический епископ. При этом предполагалось, что одинаковое право справлять службы в ней будут иметь священники как католические, так и православные, которые руководствуются вторым латинским обрядом. Слушать службы разрешалось и католикам, и русским, вступившим в унию с Римом [10, с. 3].
Однако все попытки установить церковную унию в ВКЛ терпели фиаско. При этом деятелей, которые накануне нового века желали войти в историю в качестве объединителя церквей, меньше не становилось.
Одним из наиболее рьяных исполнителей этого был сын знаменитого Константина Острожского — Константин Василий. Имя его отца, выдающегося воина, было широко известно. В 1514 году он разгромил под Оршей почти втрое превосходящее войско московского князя, за что его прозвали вторым Ганнибалом. Как свидетельствует надпись на его могильной плите, гетман шестьдесят три раза побеждал своих врагов в открытом бою. Род Острожских был одним из богатейших в Речи Посполитой, и Константин Василий воспитывался в невероятной роскоши. Назван он был в