Читать интересную книгу 1937. Правосудие Сталина. Обжалованию не подлежит! - Гровер Ферр

Ни Коэна, ни других исследователей не заставляли признавать «антисталинскую парадигму» за истину. Никто их не принуждал «верить» Хрущеву и его потатчикам. Не поверили же они Сталину и тому, что говорилось в его эпоху. В чем тогда причины столь трепетного отношения к словесам Хрущева и его камарильи?

Итак, почему же Коэн некритически воспринял нападки на Сталина, исходящие от Хрущева и авторов хрущевского времени? Почему здоровое чувство скептицизма в отношении мотивов антисталинской хулы не пришло на помощь исследователю? Точный ответ нам не известен, хотя как прежде, так и теперь дорога к профессиональному успеху, несомненно, лежит через отказ от превалирующих в данной области представлений.

Знал ли Коэн, что концепции времен «холодной войны» далеки от истины? Едва ли, но сам вопрос довольно интересен, поскольку какие-то сомнения у него, по-видимому, не могли не появиться. Используя документы из бывших советских архивов, сегодня можно доказать: Хрущев и его приспешники знали, что лгут. Можно не сомневаться, что преднамеренно лгали и сторонники Горбачева. Ибо просто невероятно, чтобы такие фальсификации, как постановление Пленума Верховного суда СССР, «реабилитировавшее» Бухарина, готовились без ведома или в тайне от генсека. Никто бы просто не посмел.

Наше предположение состоит в следующем: Коэн, как и большинство историков того же толка, стали жертвой собственных антикоммунистических иллюзий, т. к. обладатели только таких взглядов могут рассчитывать на успех в своей профессиональной области. Советология изначально служила антикоммунистам неким «интеллектуальным» подспорьем в боевых действиях «холодной войны». Единственный способ получить широкое признание — а Коэн достиг все-таки меньшего — не идти против течения, лишь слегка видоизменяя трактовку прошлого СССР, чтобы та продолжала хорошо вписываться в общепризнанную концепцию «холодной войны». Вот почему в поле нашего зрения будут не только и не столько упущения и недостатки книги Коэна, сколько проблема, на наш взгляд, более важная — рассмотрение пороков лживой «антисталинской парадигмы» советской истории.

МОСКОВСКИЕ ПРОЦЕССЫ

Как ни странно, материалы московских показательных процессов, ставшие «каноническими» свидетельствами существования серии заговоров внутри советской коммунистической элиты — несмотря на все упрощенчество и серьезные умолчания, — оказываются гораздо ближе к правде в сравнении с «антисталинской парадигмой». Разрыв между заявлениями официозной историографии и опытом общественно-политической жизни стал одной из причин рождения в России «культа Сталина», ибо очень многие из ее граждан уже разобрались в том, как разрушался СССР, за сохранение целостности которого (пусть и с оговорками) выступало большинство населения, и что история советского периода была оболгана, изгажена и грубо сфальсифицирована политическими и интеллектуальными силами, перенявшими идеологию антикоммунистического Запада.

Раз уж здесь сказано, что «антисталинская» концепция неверна в целом для всей советской истории и для 1930-х годов в частности, читатель вправе спросить: что же действительно случилось в стране в тот период? Где найти, если не исчерпывающее и правдивое описание основных событий, то хотя бы изложение более точной концепции случившегося? Вопросы правильные и, несомненно, очень важные. Хотя здесь не удастся дать на них вполне удовлетворительный ответ, мы все равно попробуем наметить общие контуры того, что имеет отношение к Бухарину, Сталину и московским процессам.

Для начала отметим, что нет вообще никаких доказательств невиновности подсудимых всех трех московских показательных процессов, а также тех военачальников, которые были осуждены на закрытом заседании Военной коллегии по «делу Тухачевского». Более того, нет признаков, что эти подсудимые сознавались в несовершенных ими преступлениях в результате оказанного на них давления, применения пыток или угроз расправиться с членами их семей. Отсутствуют и свидетельства, указывающие на «эффект Рубашова», т. е. принуждения к лживым показаниям «во имя высших интересов партии». Несмотря на официозные уверения в невиновности и отказ российских властей предать огласке пусть не всю, а хотя бы ту крайне малую часть следственных материалов, о существовании которой нам известно, все имеющиеся объективные данные, иными словами, исторические свидетельства доказывают виновность подсудимых в деяниях, в которых они сознались в своих показаниях, а, может быть, и в некоторых из тех преступлений, совершение которых, несмотря на отсутствие каких-либо признаний с их стороны, вменялось им в ходе официального расследования.

Что касается Бухарина, то с его именем связано огромное число архивных источников — гораздо большее, чем с любым из подсудимых. И в каждом из свидетельств содержатся веские указания на бухаринскую вину. Но вдобавок к последним существуют документальные доказательства виновности других лиц, в которых — вне зависимости от того, выносились ли их дела на открытый процесс, или, как в случае с А.С. Енукидзе, разбирались за закрытыми дверями, — изобличаются преступления Бухарина, тогда как сам он подтверждает виновность лиц, давших показания против него. Юрий Жуков, крупнейший из исследователей «дела Енукидзе» и один из самых крупных историков современной России, отмечал в печати, что виновность Авеля Софроновича вызывает мало сомнений; одновременно историк сообщил, что ему приходилось видеть документы, в которых подтверждается и виновность маршала Тухачевского, и связанных с ним военачальников, о преступлениях которых Бухарин и другие подсудимые дали подробные показания на процессе по делу правотроцкистского блока.

Можно быть твердо уверенным в одном: любая коллегия присяжных после предоставлении таких доказательств и каждый изучивший их ученый, — если только он не одержим предвзятой идеей абсолютной непогрешимости «антисталинской парадигмы», — не смогут не

Жуков Ю.Н. Тайны «кремлевского дела» 1935 года и судьба Авеля Енукидзе. // Вопросы истории. 2000. № 9. С. 83–113; Он же. Подлинная история Иосифа Сталина? // Литературная газета. 2007, 28 февраля.

признать виновность Бухарина и тех, кто оказался с ним на скамье подсудимых. «Реабилитационная» комиссия, созданная в годы горбачевской перестройки, изучила несколько сотен томов следственных материалов, о чем стало известно из опубликованных стенограмм. Но обнаружить хоть какие-то свидетельства невиновности Бухарина ей так и не удалось. Более того, одно из документальных свидетельств, фигурирующих в «реабилитационном» постановлении Верховного суда СССР, подверглось искажению, ибо в неисковеркан- ном виде оно на самом деле доказывает факт бухаринской вины.

Сказанное наводит на мысль, что в нерассекреченных доныне архивах никаких оправдательных свидетельств просто нет. Короче говоря, есть много материалов, подтверждающих виновность Бухарина и совсем ничего — в пользу версии о фальсификации собранных против него улик или о наличии иных, обеляющих его фактов и обстоятельств.

Как нам сейчас известно, Сталин не был инициатором массового «террора». Причем в конкретном случае с Бухариным есть довольно много источников, из которых следует, что в отношениях со своим бывшим союзником, коллегой и другом Сталин строго придерживался принципа презумпции невиновности.

Наш очерк посвящен десятой главе книги Коэна, разбору сделанных там утверждений. Фактически же мы имеем дело не только и не столько с фрагментом коэновского «Бухарина», сколько с господствующей парадигмой, на которую опирался автор. Но каждый из аспектов «антисталинской парадигмы» не соответствует истине — часто прямо противоположен правде.

Один из наших выводов состоит в том, что во всем своем объеме сталинский период истории СССР должен быть переосмыслен в строгом соответствии с существующими свидетельствами. Для понимания того, что случилось в Советском Союзе в 1930-е годы, необходимо отказаться от широко известной концепции, чье господство отразилось столь губительно на наших представлениях. Подлинная история широкомасштабного социалистического эксперимента, проводившегося в СССР в годы Сталина, все еще не написана.

АНАЛИЗ ГЛАВЫ 10-й КНИГИ КОЭНА

Начнем, пожалуй, с главной ошибки всей главы. Коэн предпринял попытку втиснуть все и вся в прокрустово ложе «антисталинских» сочинений. Подавляющее большинство его выводов либо зиждется на ограниченном числе «канонических» и главных для всей парадигмы источников, либо почерпнуто из состряпанной Конквестом версии — перетолмаченного на западный манер месива из фальшивок хрущевского времени, воспоминаний антикоммунистического толка и сочинений откровенно пропагандистского характера, очень немногие из которых облечены в «научную» форму. Появившаяся позднее интерпретация горбачевского времени — это лишь многажды усиленный вариант той же самой парадигмы.