Читать интересную книгу Вселенская пьеса. Дилогия (СИ) - Евгения Федорова

— Ворон! Вербальное обращение! Каковы характеристики андеанского корабля? Чем он угрожает нам? — негромко спросил я.

— Андеанский корабль предназначен для штурма и уничтожения планетарных систем. На его борту тридцать тысяч ракетных установок, боезапас корабля составляет более чем семьдесят миллиардов килотонн. Системы защиты способны удерживать прямые попадания оружий крейсеров первого типа в течение шести часов. Лазерные установки высокой мощности, расположенные на обшивке корабля, управляются высокоточным бортовым компьютером и предназначены для уничтожения мелких боевых единиц противника.

— Вроде нас, — проворчал я. — Вы все слышали. Нам с ним не совладать. Флагман, что взлетал с Ротоса-4, мог бы с ними поспорить, а мы для андеанского корабля с родни мышки для кошки. Полетев на Землю, мы потеряем последний реальный шанс на спасение, и просто положимся на удачу.

Я немного помолчал, оглядывая людей, потом вздохнул:

— Я все сказал. Теперь я хочу выслушать вас.

— Я не предвижу будущее, — сказал Змей, отстранившись от стены. — Я просто корабельный врач и никогда не хотел брать на себя ответственность за целый мир — слишком велика моя ответственность за каждого, кто оказался моим пациентом. Это не имеет никакого отношения к происходящему, но объясняет мои мотивы. Я воздержусь от выбора варианта. Для меня они оба бесперспективны.

Деловито хлопнув меня по плечу, Змей вышел из кают-компании, а я и не знал, радоваться мне или расстраиваться.

Некоторое время в помещении царила полная тишина, потом Грог встал и сказал:

— Я уже высказал свое мнение и его не изменю. Считаю, нужно лететь на Землю и собирать силы для защиты. В конце концов, андеанцы должны быть уязвимы.

— Они умеют читать мысли, — я пожал плечами. — А в остальном, наверное, они не менее уязвимы, чем мы. Или менее.

Грог кивнул на мои слова и, последовав примеру Змея, покинул отсек.

— Лучшая защита — нападение, — твердо сказал Денис. — Ты ведь и сам так считаешь, капитан?

Один за другим уходили люди из комнаты отдыха, каждый высказывал свое мнение и шел на свое место, наверно, не желая знать, что скажут другие. Все члены абордажной группы считали нужным организовать защиту на Земле. Мари рассудила, что нам следует все же предупредить Землю о враждебном настрое инопланетной расы, но самим пытаться вступить в дипломатические отношения с Союзом. Все механики выбрали Землю просто потому, что они любили свой дом и хотели туда вернуться. Они не хотели погибать отдельно от своей планеты. Рик считал верным выбор Мари, а Агатон — что сообщений посылать не стоит, чтобы не спровоцировать андеанцев.

Таким образом, мнения разделились и вовсе не нацело. Я оказался в очень неприятной ситуации, в которую сам себя загнал. Большинством голосов должен был быть принят вариант возвращения на Землю. Но понимал, что это самоубийство. Я ничего не добился этим совещанием, разве что стал сам сомневаться в том, как мне поступить: обидеть всех, кто решил возвращаться на родную планету или сделать то, что мне казалось целесообразным. Да, здесь я промахнулся, я повел себя как сосунок, внезапно побоявшись взять на себя ответственность за выбор, а именно так и надо было поступить. Потому что так должен поступать капитан…

Я еще долго сидел в кают-компании, налив себе на дно широкого стакана виски. Раздумья привели меня к неизбежности: по всем правилам надо вернуться на Землю.

— Ворон, — устало позвал я. — Вербальное обращение. Анализируя все факторы, какова вероятность того, что андеанцы, напуганные моим представлением, оставят Землю в покое?

— Три десятых процента, — без заминки отозвался корабль.

— Ну и что мне делать? — саркастически спросил я.

— Решение принимает капитан, — тут же отозвался Ворон.

— Да, так всегда, — я откинулся в кресле и положил голову на подголовник. — Ворон. Отдаю приказ на разгон реакторов. Курс — планета Земля.

— Есть разгон реакторов. Продолжаю расчет первого вектора. Курс — планета Земля.

— Дай отчет по курсу.

— Время до окончания расчета — семнадцать минут сорок девять секунд. Число векторов прыжка — предположительно три. Время между прыжками — восемь часов. Длительность прыжков не определена.

Отлично. Время между прыжками — на повторные разгоны биологических двигателей и накопление энергии. Все это займет сутки. Мы не успели улететь далеко от Земли из-за поломки климатических систем, и теперь до дома мы долетим за четверо суток, потому что длительность прыжков обычно составляет не меньше десяти часов.

Я встал. Пора было идти в рубку управления, где уже сидят за пультами пилоты и навигатор.

Когда я вошел, на меня никто не обратил внимания, каждый был занят своим делом. Сизов корректировал счет векторов, пилоты тестировали двигатели, проверяли контуры охлаждения и эффективность набора мощности. Я сел в свое кресло и запросил на монитор все расчеты. Неровные столбцы цифр хаотично заскользили по экрану. Не смотря на быстроту потока данных, я с легкостью смог выхватить ключевые моменты. Мозг человека работает куда быстрее самого изощренного компьютера. Высчитывая следующую цифру, я просто осуществлял проверку, которая вовсе была не нужна, но так я мог занять себя на время до прыжка, чтобы не пустить в голову сомнений.

— Внимание! Внимание! Время до прыжка одна минута. Запрашиваю подтверждение на прыжок.

— Даю разрешение, — вздохнул я и отвернулся от пультов. Осталась минута.

— Начат обратный отчет. Внимание. Внимание.

— Мощность в норме, жидкий кислород в норме, — переговаривались пилоты

— Вектор задан.

— Сорок пять секунд до прыжка. Внимание! Внимание!

— Протоны стабильны, увеличить охлаждение реактора на тридцать.

— Помех нет. Поле перехода стабильно.

Но это же неправильное решение! — думал я, переводя взгляд с одного человека в рубке на другого. — Я снова веду себя как амеба. Пока был Родеррик, я не боялся приказывать и брать ответственность на себя. Что же изменилось? Я уверен, что все они неправы. Мы потеряем половину недели, а этого времени как раз бы хватило, чтобы добраться до системы, где представительствует Союз.

— Тридцать секунд до прыжка. Внимание! Внимание!

А если мы отправимся на Землю, мы проиграем. Я должен стать, наконец, капитаном, а не размазней.

— Пятнадцать секунд до прыжка. Внимание! Внимание!

Нет, у меня больше не было сомнений по поводу того, как поступить. Я вдруг понял, что если мы полетим на Землю, это точно будет ошибкой. И, возможно, мы выживем, сражаясь с андеанцами, но Земля, несомненно, падет. Мы успеем, в конце концов, удрать, если, конечно, нас не распылят на атомы, но тогда я никогда себе не прощу проигрыша.

— До прыжка три секунды… две… одна

— Ворон! Приказ на отмену…

Я не успел. Мне не хватило какой-нибудь секунды, чтобы закончить фразу. Корабль потянуло вперед, на мгновение внутри образовалась пустота, уши заложило — это скакнуло давление — на грудь упала неимоверная тяжесть, и мне показалось, что я падаю назад, хотя понимал, что удобно сижу в кресле. Корабль слегка вздрогнул и поплыл вперед в пространстве, которого не существовало.

— …прыжка, — договорил я, но Ворон уже не мог выполнить приказ — это было опасно для здоровья людей.

Разочарованно вздохнув, я откинулся в кресле, ощущая на себе взгляды всех людей в рубке. Они смотрели с испугом и непониманием, они считали, что я выбрал возвращение к Земле потому, что посчитал это правильным. Теперь им стало страшно от понимания, что я пошел у них на поводу, и ответственность теперь придется разделить на всех. Понимая, что я поддался влиянию тех, кто выбрал возврат, они ощутили бессилие и сомнение в правильности своих слов.

Бремя решений, правоты и уверенности людей. Сомнения, заставляющие нас колебаться. Сможем ли мы удержаться за собственный выбор или будем податливы, меняя одно на другое? И никто не подскажет, потому что уже наподсказывали. И я, кажется, совершил непоправимое. Главное, не паниковать, не показать своего отчаяния. Еще одна маленькая жертва.

Ворон, выведи на мой экран расчет векторов прыжка от стартовой точки до Земли, тот же расчет до планетарной системы Нуарто и расчет до нее же от точки ближайшего выхода.

Боль бывает разной. Сильной или слабой, тупой или острой. А бывает невыносимо-жгучей, разрывающей голову на части. На мгновение мне показалось, что в висок ударили ломом, перед глазами потемнело, и несколько минут мне не было дела до цифр, замелькавших на моих экранах. Я наклонил голову на бок и оперся щекой о ладонь. Со стороны — непринужденная, расслабленная поза, но мне нужны были эти минуты, чтобы прийти в себя.

Зрение прояснилось, и я тупо всмотрелся в бегущие столбцы цифр. Расчет шел. Расчет показывал, что… Я не поверил своим глазам! Если бы мы отправились к планетам Союза, наш путь, состоящий так же из трех прыжков, прошел бы по незаселенным, пустынным секторам космоса. Так уж сложилось бы, что, выныривая из подпространства, мы бы оказывались за тысячи миллиардов километров от обитаемых планет. И все бы ничего, но была одна загвоздка: территория никогда не бывает пустой, никому не принадлежащий. Так и космос поделен на части, а пустынным космосом владеют пираты. Уж они вряд ли дадут нам спокойно пройти. Лишь если нам несказанно повезет, такой встречи не состоится.