Читать интересную книгу Ленин жЫв - Ярослав Питерский

– Я… я не умер, – оправдывался Кирилл.

– А вот это уже ерунда! Сюда попадают только те, кто официально умер! Вот! Какой у вас номер, Вы знаете?

– Какой ещё номер?

– Ну, литер… какой?

– Не знаю… – и тут Кирилл вспомнил, что его называли «098». – Вроде как ноль девяносто восьмой… – выдохнул Лучинский.

Он всё ещё надеялся, что ему всё это снится. И что ему просто дали какой-то наркотик вместе с едой. Галлюциноген – одно слово!

– Так! Понятно! – Ленин вдруг стал мрачным.

– Что Вам понятно? – испуганно переспросил Кирилл.

– Понятно, что мне трёх человек вообще не присылали. Значит они сами…

– Каких… трёх человек?!

– Видите ли, батенька, до Вас тут был ноль девяносто четвёртый!

– И что?

Ленин внимательно всматривался в лицо Кирилла. Он подошёл совсем близко. Лучинский вдруг почувствовал, что от Ильича пахнет одеколоном. Обычным или не обычным, но одеколоном!

«Вот те раз! Ленин встал, побрызгал рожу одеколоном, и вот тут мне компостирует мозги?!» – противная издевательская мысль сверлила мозг Лучинского.

– А то, батенька, что до Вас был лишь девяносто четвёртый, кстати, его звали Павел… он уснул в пятьдесят шестом… а потом, потом никого… я думал, что всё… этот Интерим ими потерян…

– Интерим? – воскликнул Кирилл.

– Ну, да… потусторонний Интерим. Они его же ищут. Вот девяносто четвёртый, по крайней мере, пил именно его. Вот девяносто пятый, шестой и седьмой выпали. Значит, они думали решить эту проблему без меня… а это плохо… – бормотал себе под нос Ильич.

Он склонил голову и почёсывал свою бородку пальцами, словно доил корову.

– Какую проблему, что решить?!! Вы откуда знаете про Интерим?!!! – воскликнул Кирилл.

Ленин посмотрел на него печально и вздохнул. Он указал Лучинскому на кресло:

– Садитесь, Кирилл, садитесь. Я кое-что Вам расскажу.

Кирилл, словно под гипнозом, опустился в кресло. Ленин повернулся и подошёл к шкафчику, который был вмонтирован в стену. Достал оттуда толстую зелёную бутылку с тёмно-коричневой жидкостью и два пузатых бокала. Он медленно, почти не поворачивая шеи, словно водолаз по дну, прошаркал по полу назад и сел в кресло рядом. Поставил бутылку и бокалы на столик, разделявший их с Кириллом.

– Вот! Последняя, так сказать, радость, которую мне, так сказать, разрешают, но в ограничении. Не больше полбутылки в месяц. Это коньяк, настоящий французский! Уже во всём государстве нет такого! А мне привозят, по спецзаказу! И я пью… Вы, молодой человек, сейчас со мной пожалуйте.

Кирилл глядел, как Ленин разливает коньяк по бокалам, и представлял, как тот, молодой, тридцатилетний, вот так сидит где-нибудь в Париже на Елисейских в начале двадцатого века и попивает коньяк, читая газеты и думая о России. Он молод и задорен. А сейчас… нет! Нет, этого не может быть! Ленин! Нет! Это не может быть Ленин!

Кирилл зажмурился и затряс головой, как будто ему в уши попала вода.

– Что… батенька, не верите всё ещё. Это пройдёт. Вы же верите, что Вы спали пятьдесят лет?

– Девяносто!

– Сколько?! – охнул Ленин.

– Почти девяносто… Они так говорят.

– Так, значит… дайте я угадаю, вы… в конце двадцатого века выпили Интерим и вот только проснулись?

– Они так говорят… – Кирилл одним залпом выпил налитый ему коньяк.

Ленин улыбнулся и, омочив усы, припал губами к коньяку, долго и как-то странно помочил в нём язык, затем, сделав совсем крохотный глоток, облизнулся и поставил бокал на столик:

– Пить этот напиток нужно нежно и медленно, а Вы торопитесь… Но, я Вас понимаю…

– Я сам когда-то вот так не верил… но. Но в отличие от Вас я проспал всего десять лет. И они меня реанимировали в тридцать четвёртом. Да, да, как раз под съезд… тот самый съезд победителей, как они назвали. Вернее этот засранец Джугашвили! Коба, мать его! – и Ленин смачно выругался.

Такого мата от этого старика Кирилл не ожидал. Это было настолько эффектно и смешно, что Лучинский невольно улыбнулся.

«Вот бы это коммунистам показать. Ленин во всю сношает родню Сталина, его маму, папу… хотя, при чём эти милые и безобидные грузины?!» – подумал Кирилл.

– Вот тогда меня и оживили. Это была операция вне плана. Меня планировали оживить позже… на десять лет… в мае сорок четвёртого. Но! Но Киров настоял раньше. Он решил, что пора со Сталиным что-то делать в тридцать четвёртом. Он настоял. И операцию провели. Меня реанимировали. И всё пошло наперекосяк!

– А что пошло?

– Как, батенька?! Вы там историю свою интерпретируете? Мне даже интересно. Все вон твердят, что Киров хотел занять место Сталина. И что он там на выборах победил. Вот за это Сталин его и убил!

– А не так, не так всё, что ли?

– Че-пу-ха!!! Всё было не так. И вы сейчас узнаете, как всё было! – Ленин вновь разлил коньяк по бокалам. – Пейте, батенька, и слушайте!

Кирилл намахнул очередную дозу и, сглотнув, с волнением уставился на Ильича. Тот вновь лишь обмочил усы и, поставив бокал на столик, продолжил:

– Было решение Цэ-Ка, ещё в восемнадцатом. Когда меня подстрелили на Мехильсона, помните?

– Каплан?!

Ленин скорчил брезгливую рожу и махнул рукой:

– Да какая там Каплан?!!! Там Свердлов своего подослал! Его потом… ну знаете… испанка и всё такое… Так вот! Здоровье у меня было вообще никакое! На подрыве. Пули отравленные были. Созвали секретное заседание Цэ-Ка. Решали, что делать. Причём заседание созвали прямо в палате, где я лежал. Я тоже принимал участие. И все, подчёркиваю, все единогласно решили, что меня нужно сохранять! Как знамя революции! Я должен жить! А иначе, иначе – всё! Власть не удержим!

– Да, но одно дело решить на уровне Цэ-Ка, а другое – реально воплотить это всё в жизнь! Вы ведь не боги! Не боги, и не можете делать то, что перечит законам природы! Как так вот взять и сохранить! Усыпить, оживить! Это ведь фантастика! Тем более, в ваши-то двадцатые в прошлом теперь уже двадцатом веке! – возмутился Кирилл.

– А Вы, Вы вот спали девяносто, простите, лет… не фантастика?!! – Ленин лукаво сощурился.

Кирилл ничего не ответил. Но козырную карту, тем более туза, нечем крыть. Ильич улыбнулся и продолжил:

– Вот, батенька! Коммунисты ничего так просто не заявляют! Заявил – сделал! Перед тем, как это решение вынести, ко мне допустили некоего доктора Пака откуда-то из Азии, не то из Китая, не то из Кореи. Так этот Пак и помог. Он сделал чудо – вытащил меня, так сказать, с того света. Из комы. Потом буквально подлечил. Но он заявил, что больше ничего сделать не может. И восстановить в прежнем виде нереально. Я буду болеть, быстро состарюсь и потеряю мою работоспособность. А главное, презентабельный вид. Одно дело, так сказать, когда бодрый мужик на трибуну выходит, а другое – когда старикашку на коляске вывозят… Печально всё так обрисовал. Но! Потом обнадежил. У него якобы есть такое вот волшебное, если хотите, средство, фантастическое, так сказать, средство. Называется Потусторонний Интерим! Вот! И он готов, мол… законсервировать меня, так сказать, на двадцать лет. А потом я проснусь и буду не то что не болеть, а не буду стареть! Вот! То есть я как бы буду жить вечно!

– Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить? – прошептал пораженный Кирилл.

– Да, да, батенька, именно на этом совещании Цэ-Ка и родилась эта фраза. И в ней нет никакой фантастики или даже большевицкой агитации. Всё так и есть. Я как бы жил, я как бы жив, ну даже если я вроде как официально мёртв, и я как бы буду жить! Там планы были! Грандиозные! – Кирилл только сейчас заметил, что Ленин действительно немного картавит.

Этот вот «еврейский прононс» особо чувствовался на слове «гр-р-рандиозные». Старик сказал его, словно француз, хорошо знавший русский язык. Кирилл улыбнулся, но сдержанно замаскировал свою улыбку под какую-то гримасу удивления.

Ильич, опустив глаза, продолжал. Он говорил свою речь как-то бурно, неравнодушно к словам, словно находился на трибуне. И Кирилл поймал себя на мысли, что невольно поддается рассказу, убеждению этого человека!

Ленин меж тем качал головой и говорил, говорил…

– Меня тор-р-ржественно вроде как оживить хотели! Это Тр-р-роцкий придумал! Он, как любой еврей, все наперекор хр-ристианам хотел постр-р-роить! Вот Лев Давидович и пр-ридумал ход, так сказать, конём! Вроде как не библейское чудо, а чудо науки! В сорок четвёртом планировалось заявить на весь мир-р-р, что есть новое поколение советских врачей, которые готовы реанимировать мёр-ртвого человека! Никакой-то там мифический Иисус Христос с его Лазарем! Да был ли он или нет – никто не знает! А вот конкретно! Взять у всех на глазах, при жур-р-рналистах, при иностранных представителях взять и оживить якобы мёртвого! Вот это бы был фур-р-рор! Фур-р-рор советской науки, а значит, и Советского Союза, и строя, нашего строя… Это новый пор-р-рядок! Новый отсчёт времени! Новый, понимаете, новый! Новая эпоха человечества! И тут всё можно, даже летоисчисление под эту дудку поменять! Представьте себе – не от рождества Хр-р-ристова, а от воскр-р-решения Ленина!!! Весь мир-р-р, вся земля будет жить! Вот вам что такое Советская власть! Это вам не хр-р-ристианство, ислам или буддизм какой-то там! Вот! Вот р-р-реальный живой человек, восставший из мёртвых, и сделали его не какие-то там боги, а наши врачи! Гениальная идея! Никакие буржуи не устоят! Все зар-р-разились! Все! И оставалось малое: предложение Троцкого должен был поддержать лишь я, потому как все члены Цэ-Ка были за! Но… всё должен был решить я! И я р-р-решил.