мне с ними ну совсем в лом, и пришлось обратиться к Руслану, с которым пересеклись недавно в баре. Пришлось позвонить старому приятелю, характер конечно у него отвратительный, но в помощи не откажет в отличии от Петьки.
Руслан приехал на несколько минут раньше полиции. Девушке успели обработать её крохотную ранку, и она просто сидела в карете скорой помощи. Краем уха мне послышалось, что у неё небольшое сотрясение.
— Во что влип? — послышался недовольный тон Крамского.
— Да так по мелочи, в меня какая-то идиотка врезалась, — указал рукой на крыло машины.
"Идиотка" сидевшая неподалёку услышала, и оглянулась. В прочем не опровергнув.
Руслан лишь усмехнулся, словно услышал прикол.
— Ты позвал меня сюда за тридевять земель, чтобы похвастаться этим, — кивнул он на тачку.
— Нет, — отрезал я, — помоги уладить всё тихо. Папан по головке не погладит. Сам понимаешь.
— Боже, — вздохнул парень, — что за утро? Сначала спать не дают, потом на работу рано надо, а теперь ещё и ты со своей аварией.
Стало как-то не по себе, может у него действительно времени нет, а я так нагло отрываю его от настоящих дел.
— Братан, забей, сам разберусь, — похлопал его по плечу, от чего парень недовольно поморщился.
— Ещё раз коснёшься, руку сломаю, — прошипел Руслан.
И меня пробрало на смех. Всегда любил его грубость, воспринимал её как шутку, Крамской никогда не был против. Из-за разницы в возрасте всему самому плохому научился я именно у него. Даже курить в четырнадцать начал, чтобы показать другу, каким крутым я стал. Однако в отличие от меня, сам Руслан вредной привычкой не обзавёлся.
На мой внезапный порыв, Рус отреагировал как обычно, улыбнулся, но сухо, а то вдруг кто заметит. У него образ молчаливого злодея.
Наконец, приехала машина полиции, думал, до утра ждать придётся. На первый урок я точно уже не успею, он уже заканчивается. Досадно, смысл моего раннего пробуждения терялся.
— Поезжай в больницу, я тут сам, — не смотря на меня, произнес Крамской.
— Зачем? — удивился я, — у меня ничего не болит.
— Я тебе говорю Жека, поезжай, мне так проще будет всё решить, ты же не хочешь, чтобы Владимир Степанович узнал?
— Не хочу, а машина?
— Садись в "скорую", а я вызову своего друга, который до вечера починит твою тачку и вернёт, — теперь Руслан смотрел на меня, и так серьезно, словно мы заседаем в Госдуме.
— Хрен с ним, ладно, — пожал я руку Крамскому и уселся в карету скорой помощи.
Полчаса тряски в чудовищно неудобной будке "скорой", и мы на месте. Если Руслан мне так мстит за неудавшееся утро, то я ему припомню. Но с другой стороны всё сложилось неплохо. По пути девчонка назвала свое имя, и даже рассказала, что заставило её так спешить на работу. Так-то обычно мне плевать на такое, но она говорила с таким испугом, что стало жаль девушку.
Завели меня в кабинет для осмотра, хотя я прекрасно понимал, нафиг он мне не нужен, но для приличная сидел на кушетке и ждал. У врача, наверное, часы сломались, потому что явился он через час после моего приезда. Хотелось разбить ему голову об стол с разными баночками, но я лишь недовольно хмыкнул, чем показал ему как рад встречи.
Мужик начал надевать перчатки. Это продолжалось ещё некоторое время, и нервы постепенно начинали сдавать. Я не железный, чтобы долго терпеть. Едко высказался, посматривая на наручные часы:
— Не спешите там, у меня время до вечера ещё есть.
— Что вы сказали? — спросил он с кавказским акцентом.
— Говорю, может вам помочь? — кивнул на перчатки, которые, по всей видимости, ему малы.
— Зачем?
— Иначе мы тут неделю провозимся, а я уже и так пропустил важную встречу, — не прекращал язвить я.
— Перестаньте паясничать молодой человек, давайте лучше вас отсмотрим, — недовольный подошёл ко мне врач и начал светить фонариком то в один, то в другой глаз.
— Я умираю?
— Подождите тут, я позову другого доктора, — вышел он, так и не объяснив зачем нам нужен второй, когда есть первый.
Опять Бекетов остался один. Стало скучно, время шло, а все словно забили на меня. Надо было в платную клинику ехать. Пока никого не было, я набрал смс Руслану, интересно как там всё прошло:
"Как дела? Мне стоит беспокоиться?"
Ответа ждать пришлось долго, скорее всего, Крамской занят. Настаивать и писать каждую минуту я не стал. Как будет готово, он сам меня оповестит. Отец не звонил, уже хорошо, значит, до него ещё не дошла новость. Вот же глупая девка, не могу перестать проклинать её неуклюжесть. Почему она не могла врезаться в кого-то другого?
Все мои мысли были прерваны шумом в дверях, подумалось слава всем богам этого мира, что обо мне вспомнили. Если бы я истекал кровью, они были бы таким же медлительными? Но тот, кто ворвался в кабинет, был совершенно не врач. Передо мной предстала растерянная и напуганная Даша. Девушка запыхалась, словно гнала несколько этажей вверх. Расстёгнутое серое пальто, строгая юбка и блузка предавали ей особый шарм. Опустив глаза вниз, я заметил, что на ногах обычные черные туфли. Она так волновалась за меня, что переобуться в зимние сапоги забыла?
Мило!
В руке она держала свою небольшую, но элегантную сумочку. Эффектно, однако.
На радостях я как ребёнок начал махать ногами в воздухе. Из-за высокой кушетки они не дотягивались до пола.
— Ты пришла? — довольный и удивленный спросил я.
— Что с тобой? Ты не пострадал? Где врач? Божечки, — затряслась девушка и прикрыла рот свободной рукой, — у тебя что-то сломано?
— Со мной всё отлично, прекрати паниковать, — с этими словами я протянул ей руку.
Любопытно протянет ли она в ответ. Сейчас ангелочек в таком состоянии, что, кажется, готова наброситься с объятиями, но в её характере скорее стоять и тупить. В этот раз Даша оглянувшись, потянулась своей рукой ко мне. На моём лице появилась глупая улыбочка. Рука белокурой такая тёплая и нежная, кажется, я могу переломить её в одно касание. Отчего я прикоснулся к ней со всей данной мне от природы ласковостью. С Райнес всё иначе, куда страстнее, не было неловкости и смятения, но будь Даша, такой как Крис, скорее всего я, никогда бы не обратил на неё внимания. Она стала такой же девушкой на один раз, как и остальные.
Такая, какая она есть, привлекает меня, её стеснительность заставляет почувствовать то, что раньше не мог. Недосягаемость, пропасть между нами, её так и хочется заполнить любовью. Можно ли с уверенностью