Читать интересную книгу О духовной жизни современной Америки - Кнут Гамсун

Чтобы составить себе более отчетливое представление о размерах затрат Америки на школу, достаточно сопоставить «школьный» бюджет одного из наших городов со «школьным» бюджетом американского города такой же величины. Копенгаген ассигнует на школу один миллион триста тысяч крон, а Миннеаполис, город равной с Копенгагеном величины, — три миллиона триста тысяч крон, то есть ровно на два миллиона больше. Причем в эту последнюю цифру даже не включены расходы на церковную школу. Однако плоды обучения в американских школах, видимо, ни в каком смысле не соответствуют тем излишне щедрым субсидиям, какие им отпускаются. Выпускники этих школ, сделавшись взрослыми, сидят в «Атенеуме» и тешат свою душу чтением патентных отчетов и детективных романов, и, сколько бы ни рассказывал им в свое время учитель про философию, они все равно рекомендуют иностранцу, попросившему книгу Гартмана, взять что-нибудь из сочинений американца-пастора Эмерсона.

Повторяю, никак не заметно, чтобы немыслимо дорогостоящее школьное образование в Америке породило какие-то особые сокровища духа и ума у американцев; то и дело обнаруживается низкий уровень их просвещенности, в большинстве дисциплин переходящий в чистейшее невежество. Тот же факт, что по многим другим дисциплинам, таким, как математика и отечественная история, они, несомненно, обогнали нас, норвежцев, в целом никак не прибавляет интеллигентности американцам. Поверхностное знание бесчисленных деталей из отечественной истории, взять хотя бы, к примеру, нескончаемое изучение военных побед Америки, наверное, и впрямь способствует укреплению национального самодовольства американцев и еще большему разжиганию их патриотизма. Что же касается их умения хорошо считать, то вряд ли эта хватка приглушила их примитивную скаредность и врожденное влечение к сугубо материальным ценностям, вернее было бы предположить, что это умение лишь усилило и то, и другое. Любой американский мальчишка вполне способен надуть трамвайного кондуктора, не уплатив за проезд, а когда он вырастет и в стране будут назначены выборы, он, нимало не смущаясь, продаст свой голос за столько-то долларов и центов.

IV. Церковь и состояние морали

Курс богословия в американских университетах читается три года; а курс медицины — самое большее один год, а во многих университетах — всего лишь четыре месяца. Конечно, есть студенты-медики, которые проходят больше одного курса, есть в Америке и крупные ученые, представители медицинской науки (Томас, Адаме и др.), но, тем не менее, ничто не мешает человеку, всего лишь четыре месяца изучавшему медицину, практиковать и таким образом испытывать свое невежество на соотечественниках. Секретарь ведомства здравоохранения Раух настойчиво, но тщетно пытался бороться с этим жульничеством. Ни возникновение так называемых «медицинских колледжей» рядом с настоящими медицинскими колледжами, ни появление своры псевдопрофессоров рядом с настоящими профессорами — ничего этого не удалось ему ни искоренить, ни хотя бы притормозить: слишком сильна для этого власть обмана в Америке. «Кое-где, конечно в виде исключения, можно встретить и добросовестных наставников и способных студентов, имеются и хорошие медицинские училища, однако общий уровень преподавания медицины в Америке позорно низок… Европейские заведения подобного рода несравненно лучше наших оттого, что существуют уже очень давно, да и монархии, сколько бы по справедливости их ни критиковали, несомненно, поощряют медицинскую науку. Профессорское звание там в сфере медицины, как правило, является наградой за особые заслуги, высокую квалификацию и ученость, тогда как на наших медицинских кафедрах в большинстве своем кишат политиканы от медицины, разного рода посредственности и просто невежды, «медицинские» лекции которых — всего лишь смесь похвальбы, догадок, религиозных трюизмов и медицинского жаргона» (журнал «Америка»).

Соотношение «один год к трем» — все равно что соотношение времени и вечности. Всего год дается на то, чтобы научиться спасать людей от безвременной смерти, и три года на то, чтобы научиться проповедовать вечное бытие. Вернее: один год на то, чтобы научиться спасать людей от преходящего бытия, и три года — на то, чтобы научиться предрекать вечную смерть. Honni soit qui mal y pense! (Позор тому, кто дурно об этом подумает! — франц.)

В Америке мы наблюдаем куда более оживленную и деятельную религиозную жизнь, чем можно было ожидать, В этой стране, с ее могучим всевластием материализма, развивается словно бы втайне от него, а не то ему в отместку религиозная пропаганда такой интенсивности, что, в сущности, ничем не уступает распространенному в Англии культу чая, Америка — богатая страна, располагающая деньгами на что угодно, и самый что ни на есть черный негр, самый что ни на есть грешный кафр из племени зулу не покажется слишком «дорогим» американскому капиталисту, пылающему страстью обращать к Богу все новые и новые души. Да, Америка — богатая страна! Там столько священников, столько церквей, столько стражей морали, лютеранских обществ и обществ «Белого Креста», молодежных союзов и разных нравственно-воспитательных учреждений, что жители более бедных стран могут представить себе все это лишь в воображении. Что ж, и несмотря на все это, свобода столь неблагородна, правосудие столь коррумпированно, а преступления столь звероподобны? Да, несмотря на все это!

Еще одно сравнение для пущей ясности. Если сосчитать все молельни и часовни Копенгагена, включая церковь на корабле «Бетельскбет», то в этом городе окажется двадцать девять церквей. Но если пересчитать все малые и большие церкви Миннеаполиса, города равной с Копенгагеном величины, то окажется, что в Миннеаполисе сто сорок шесть церквей. Поистине, велико присутствие Бога в Америке! Церкви обставлены богато, с предельной роскошью; в Миннеаполисе есть даже церковь, которой некий богач подарил витраж стоимостью в пятьсот долларов. Здесь разлит приглушенный, приятный свет, струящийся сквозь разноцветные стекла; стоят мягкие, глубокие кресла, могучие органы, на полу расстелены ковры, двери полированы и полированы люди, также отполировано и слово Божие. В дождливую погоду и впрямь весьма приятно присутствовать при богослужении в американских церквах. Проповеди в них не норвежские, не шведские и не датские, а американские; здесь потчуют не богословием, а морализаторством, бостонским морализаторством, но с учетом того, что приемлемо для людей, разодетых в шелка. Проповедь представляет собой увлекательную лекцию, с множеством вкрапленных в нее шуток, вызывающих у прихожан гомерический хохот, который они не считают нужным подавлять, все это, однако, совершается с полным соблюдением приличий. Как правило, ни капли просвещения эти лекции не даруют — в этом они схожи с нашими отечественными проповедями, — но при том в них иной раз встретишь и логику, и внятную человеческую речь, и образы, поясняющие смысл сказанного, этим они подчас отличаются от наших доморощенных проповедей. Словом, они не развивают ум слушателя, зато забавляют его. В этом достоинство американских проповедей. Сколько раз я сам, даже имея в кармане контрамарку на театральный спектакль, предпочитал вечером наведаться в американскую церковь, нежели отправиться в театр на увеселительное действо. В то время как театры угощали зрителей выхолощенным искусством, точнее, полуискусством или даже антиискусством, церкви предлагали своим слушателям проповедь, которая по крайней мере могла порадовать их прекрасным языком; вдобавок здесь можно было не опасаться, что задохнешься от запаха пороха или же что тебе швырнут в голову окурок. А все те люди, что приходили в церковь, что ни говори, были самыми приличными людьми во всем городе, самыми красивыми людьми, смотреть на них было одно удовольствие. Кстати, американцы вообще необыкновенно красивый народ. Нигде, пожалуй, не увидишь столько красивых людей, как в Америке. Иной раз у нас на родине попадаются высокотребовательные господа, которые спрашивают, не подурнели ли американцы оттого, что вечно заняты денежными делами: то пересчитывают деньги, то производят денежные расчеты в уме. Что ж, может, и подурнели. Мы так мало знаем об исконно американском народном типе, основы которого заложены первыми поселенцами, да и возможности особой нет сравнивать, насколько нынче выродились янки. Как бы то ни было, они красивые люди, со стройными телами, со здоровыми, энергичными лицами. В частности, глаза у них в полном порядке, чего не скажешь о европейцах. В Европе очки составляют непременную деталь костюма, в Америке же редко встретишь человека в очках. А если где-нибудь на Востоке страны и увидишь такого, то чаще всего он окажется негром. Очевидно, негры немножко поучились в какой-нибудь школе, но и этого оказалось для них слишком много.

Американцы прилежно посещают церковь. Большинство посетителей церкви, разумеется, женщины, но и среди мужчин находится достаточно политиканов, считающих необходимым ходить к обедне. Такой стереотип поведения властно диктуется американцу, стремящемуся сделать карьеру: он непременно должен состоять в добрых отношениях с церковью. Равнодушие к церкви, к ее делам, земным и небесным, которые равно сводятся к земным, — подобное равнодушие в Америке строго наказуемо. Если какой-нибудь фабрикант пожалует церкви кирпич для починки потрескавшейся стены, то в следующей воскресной проповеди непременно будет торжественно возвещено его имя, этим его отблагодарят за пожалованные кирпичи словно бы непосредственно от имени самого Господа Бога. А другой фабрикант, не догадавшийся прислать хотя бы десятка два рабочих для ремонта стены, не дождется упоминания своего имени. В большинстве своем американцы достаточно умны, чтобы понять, насколько эффективна подобная реклама через церковь. И они используют ее вовсю. Американцы стараются ни в чем не отказывать священникам, помощь церкви окупается всегда. Бакалейщики предоставляют священникам десятипроцентную скидку на свой товар только за то, что они — священники. Железнодорожные компании — точно так же — берут со священников половинную плату за проездные билеты, потому что те — священники. Если, к примеру, к какому-нибудь предпринимателю придет священник и попросит взять на работу того или иного человека, то работодатель, исполнив эту просьбу, поступит мудро, даже если все рабочие места у него заняты. Отныне задача нового работника — постараться сохранить добрые отношения с церковью, где служит данный священник. Этот обмен взаимопомощью и поддержкой, кирпичами и словом Божьим и придает американской церкви в известной мере мирской характер, что вполне отвечает господствующему в стране материалистическому образу мыслей. Церковь помогает своей пастве лишь в той мере, в какой та помогает ей. Церковь придает большое значение своему нарядному внешнему оформлению, и та душа, что подарит церкви люстру, а не то сумку для сбора милостыни из зеленого шелка с золотым шитьем, с маленьким настоящим бриллиантом на дне, — эта душа будет вознаграждена за свою щедрость. И торговец древесиной, который как-то учитывает земные потребности церкви, потребности, так сказать, низшей ее натуры, обретет множество клиентов и сделает хороший бизнес.