Читать интересную книгу Алеш и его друзья - Войтех Стеклач

— На помощь! — закричал Ченда, а собака стояла у него на груди и рычала.

— Алеш, сделай что-нибудь с псом, — нервно потребовал Мирек и начал отступать.

Алеш поднялся на колени и закричал:

— Барбос, не дури, а ну иди ко мне!

Собака оставила Ченду и направилась к Алешу. Усевшись рядом и повернув свою страшную бульдожью морду, она преданно смотрела на Алеша.

— Братцы, — вырвалось у меня, — такой умной собаки я в жизни не видел.

— Я тоже, — согласился Ченда, который уже пришел в себя после испуга.

Алеш сразу возгордился:

— Видите, а все из-за колбасы. Не зря бабушка дает мне с собой завтрак.

Начало смеркаться, и Мирек вспомнил, что ему нужно домой — вечером он идет с родителями в кино. Да и всем нам пора было идти.

— А что нам делать с собакой? — удрученно сказал Алеш.

Словно почувствовав, что мы говорим о ней, собака насторожила уши и завертела хвостом.

— Что, если на ночь запереть ее в клубе? — предложил я.

— Да, точно, — ухмыльнулся Ченда. — Когда хозяин начнет ее искать, она высадит дверь…

— Запереть собаку мы не можем, — перебил Ченду Мирек. — Разве что Алеш возьмет ее домой.

Алеш постучал пальцем по лбу: интересно, что бы сказали Миреку, если б он привел домой такую здоровенную животину, а уж он прекрасно может себе представить бабушкину реакцию.

— Если прямо в дверях бабушка не грохнется в обморок, — добавил Алеш.

— Оставим собаку здесь, — предложил Ченда. — Не уйдет до завтра, значит, бесхозная, и мы сможем считать ее своей.

Ничего более умного никто не придумал, и, согласясь с Чендой, мы собрались домой. Напоследок Алеш еще раз погладил собаку, а Мирек позвал его:

— Ну, идем.

Мы пошли. Оглянувшись, я увидел, что собака по-прежнему сидит перед «Барахолкой» и смотрит нам вслед. Только я хотел сказать об этом Алешу, Алеш тоже оглянулся.

Собака будто ждала этого. Она стремительно помчалась за нами, высунув язык, и настигла Алеша.

— Уходи, дружок, — сказал бедный Алеш, — не могу я тебя взять домой. Будь ты поменьше, я бы спрятал тебя под рубашкой, а такого здорового, как ты, разве что в шкафу пронесешь.

Мы в нерешительности остановились, и Мирек заметил, что Алешу, наверное, от собаки не отделаться, она очень к нему привязалась, это видно.

— Ну хорошо, а что будем делать?

— У меня идея, — сказал я, у меня действительно появилась великолепная идея. — Посадим собаку в клуб.

— Ты уже раз это предлагал, — досадливо поморщился Мирек, — и мы тебе объяснили: а вдруг за собакой кто-нибудь придет?

— Вот именно! — воскликнул я. — А «Барахолку» мы не запрем!

— Ты спятил, — нахмурился Ченда, — что, если туда кто-нибудь залезет?

— Собака будет сторожить, — продолжал я. — Алеш уж как-нибудь ей это объяснит.

— Конечно, объясню, — обрадовался Алеш.

— И все же я не уверен… — буркнул Мирек.

— Так послушай, — продолжал я терпеливо. — Если у собаки есть хозяин и он придет за ней, собака выбежит из клуба. Если хозяина нет, если она захочет остаться с нами, будет сторожить, и я сильно сомневаюсь, чтоб какой-нибудь вор, минуя пса, проник в «Барахолку».

— А-а, — протянул Мирек, — ну тогда ладно.

Пришлось нам снова вернуться, а когда Алеш завел барбоса в клуб, опустился перед ним на колени и что-то шепнул на ухо, мы все твердо уверились, что собака теперь наша.

На другой день мы смогли в этом убедиться. Нас никто не ограбил, и собака верно сторожила «Барахолку».

— Ну что, братцы, не самые ли мы счастливые люди на свете? — выразил Мирек сокровенные наши мысли.

У нас есть клуб и собака. Собака, которая мне приснилась как раз перед тем, как в классе появилась Руженка.

Конечно, Миреку и в голову не приходило, что я один из всех был трижды счастлив: кроме клуба и собаки, у меня в почтовом ящике лежало еще письмо. Четыре густо исписанных страницы. Письмо из Бельгии, хотя марки на нем были люксембургские, куда переехал цирк.

«Дорогой Боржик», — писала Руженка, и я тут же ей ответил, чтобы она получила письмо по люксембургскому адресу. Жаль, что я перестал собирать марки — переписка с Руженкой помогла бы мне составить неплохую коллекцию.

Я хотел написать Руженке о новых событиях и делах, а главными тут были «Барахолка» и собака. И третье событие, о котором я писал осторожнее, но Руженка наверняка поймет, — в нашей компании снова нет вожака и так даже лучше.

«Дорогая Руженка», — начал я свое письмо, но потом листок порвал. Мужчине следует скрывать свои чувства, а я был растроган, что Руженка мне наконец написала. Поэтому письмо, вернее его начало, я порвал и начал по-другому: «Привет, Руженка!» И тут письмо пошло лучше. Правда, я его еще не кончил, потому что мне было интересно, найдем мы поутру Алешеву собаку в «Барахолке» или нет. Ну, а когда нашли, Мирек и произнес те знаменательные слова, выражавшие наши сокровенные мысли.

Собака тоже много чего чувствовала, а больше всего — колбасу, которую принес Алеш. Она ела ее очень быстро, время от времени благодарно взвизгивая. Мы сидели на бревнах перед «Барахолкой», и, должен сказать, меня, Мирека и Ченду собачье поведение бесило.

Если у тебя есть собака, то вполне естественно желание, чтобы собака была дрессированная. Пусть подбегает на зов, пусть кусает твоих врагов, пусть сидит, если так хочет хозяин. Всему этому можно научить собаку, отдавая разные команды. Можно даже таким образом заморочить голову врагу. Например, если научить собаку по команде «тпру» кидаться на врага, тот будет совершенно сбит с толку, наивно полагая, что это едут лошади, вовсе не ожидая, что на него кинется собака.

А вот если у собаки сразу четыре хозяина, то им трудно договориться, какой метод воспитания и какие команды для дрессировки собаки самые подходящие, потому что эта собака слушается только одного из нас, и оттого лишь, что этот один благодаря своим завтракам превратился в ходячую колбасную.

— Вы мне завидуете, — первым делом оскорбился Алеш.

Потом, хотя он и взял свои слова обратно, разгорелся бурный спор, и все кончилось тем, что у Алеша оказалась порвана рубашка, Ченда захромал, у Мирека вскочила на лбу шишка, а мне предстояло объяснение с мамой — почему у меня одна брючина короче другой.

— Необходимо выработать общее мнение по этому вопросу, — сказал охромевший Ченда, не способный на дальнейшие споры.

— Алеш, собственно говоря, подкупает собаку, — шумел Мирек, — а это несправедливо!

— А что, по-твоему, справедливо? Разве я виноват, что мне дают завтраки? Захоти я ее подкупить, я вел бы себя более обдуманно, но я — и все вы можете это подтвердить — вел себя нормально. Нормально! Я всегда ношу завтрак! — обозлился Алеш. — Помнится, раньше для вас это было неважно.

— Сейчас речь идет о нашей собаке.

— Вот именно, — отозвался Алеш. — Лицемеры, вот вы кто!

— Кончай спорить, — вяло повторял Ченда.

— Собака требует дрессировки, — твердил Мирек.

— Меня она слушается, — усмехнулся Алеш, и собака, как бы желая еще пуще нас разозлить, выразительно и преданно заскулила, глядя на Алеша. — Ну хорошо, — согласился Алеш, толкнул Мирека и снял рубашку. — Ты такой практичный человек. Нет ли у тебя случайно иголки с ниткой?

— Предлагаю посмотреть, — предложил Мирек, — как правильно дрессируют собак. Раз это наша собака и все мы равны, — многозначительно добавил он, чтобы Алеш, чего доброго, не подумал, что раз мы приняли его обратно в компанию, то признаем и его право командовать.

Мирек дал Алешу иголку с ниткой, а к своей шишке на лбу старательно прикладывал нож.

Кое-кто из нас молчал. Например, я и отчасти собака.

— Что ты на это скажешь, Боржик?

Я с завистью наблюдал, как Алеш черной ниткой зашивает желтую рубашку и наверняка успокаивает себя, что близорукая бабушка ничего не заметит.

— Я?! — сказал я пренебрежительно.

Меня бесило, что и хромоту, и шишку можно дома объяснить. А вот с укороченной штаниной дело обстоит хуже, потому что родители читают журнал «Млады свет», и попробуй убеди их, что таковы требования нынешней школьной моды.

Собака заворчала, а Алеш нам улыбнулся, спокойно доел завтрак и бросил верному животному кожицу от колбасы.

— Лицемеры! — торжествовал он. — Со всеми вашими разговорами про дрессировку. Меня-то она слушается!

— А должна слушаться всех нас, — несмело произнес Ченда, отобрал у собаки кусок кожицы от колбасы, бросил ее за бревна и приказал: — Ищи!

Собака, вместо того чтобы искать, заворчала на Ченду, оскалила зубы, залаяла, и Ченда, не доведя воспитательную акцию до конца, предпочел юркнуть за бревна и безропотно отдать собаке кожицу. Собака отблагодарила Ченду ворчанием и вместе с кожицей чуть не отхватила его руку.